Что послужило причиной такой ненависти к либерализму и демократии у русского человека из глубинки? Это же, может быть, в Москве те годы проходили легко и непринуждённо. Лично мои родители, например, в те годы недоедали, чтобы хватило на детскую смесь для меня, ещё совсем малыша, а родители Димы (моего лучшего школьного друга, напомню) вообще в те годы каждый сентябрь ходили в лес по грибы, набирали их целую кучу и следующую зиму только ими одними и питались, потому что на прочую еду не было денег. Так что сколько ни клейми коммунистов тем, что они тупые или что марксизм не работает, но тех, кто тащится по Брежневской эпохе, начинаешь понимать после историй из 90-х, сравнивая времена и нравы. Вот почему так называемые «совки» в нашей стране не перевелись, но и наоборот, хотят в ту эпоху вернуться: потому что есть, с чем сравнить, и потому что тогда было на что купить еду, пусть выбора в гастрономе почти и не было. А то, что при Сталине какой-то голод был с репрессиями, то и плевать… Брежневская молодёжь в то время на селе не жила, сравнить ей было не с чем. Потому и капитализм с волчьим оскалом, где они оказались теми самыми Чубайсовскими «не вписавшимися в рынок», им явно не понравился в сравнении с временем, когда в советскую модель они интегрировались более чем. И тут совсем неважно, что Чубайс якобы в действительности о вымирающих тридцати миллионах и не говорил. Народ, не знавший, что такое ваучер, финансовая пирамида, закон спроса и предложения априори не мог вписаться в рынок, потому что не понимал, как он устроен и работает. Посему это говорить Чубайсу было необязательно: они действительно не вписывались, как ни крути. Так что, повторюсь, я Никиту Константиновича ни за что не виню. Просто говорю, как есть.
В остальном он был учителем по-своему хорошим, а уроки его были порою интересны не меньше, чем университетские лекции. Именно от него я узнал в своё время о том, что китайских чиновников звали мандаринами. Потом с этими знаниями по интеллектуальным играм типа «Что? Где? Когда?» щеголял, выигрывая игру за игрой. И это только единственный пример, насколько сильным педагогом он был.
Но, тем не менее, Никита Константинович так и не стал моим учителем. Мне нужен такой, кто потянет за собой и мотивирует. Он же был уверен, что я и сам хорошо справляюсь, поэтому меня не нужно готовить к олимпиадам, не нужно заниматься со мной факультативно. Это, конечно же, был большой минус, сыгравший со мной определённую злую шутку, так как реальный уровень моих знаний падал год от года из-за видеоигр и неправильных друзей, толкавших меня в омут с алкоголем, наркотиками и дворовыми драками, когда мне на самом деле нужны были библиотеки и грамоты победителя различных конкурсов.
Правда, один раз Никита Константинович таки предложил себя в качестве куратора и руководителя научной работы для конкурса «Шаг в будущее». Но тему он, увы, предложил, мягко говоря, странную: сходства и различия Древней Спарты и Сталинского СССР. Я грезил Второй Мировой, на худой конец Атлантидой, а он мне предлагал делать научную работу по теме, в которой я вообще не понимал, что, как и о чём там можно написать. Ну серьёзно, большие ли сходства были у Спарты и СССР времён Сталина? Если, конечно, колхозников, не имевших паспортов до 1974 года считать сродни закрепощённым илотам, то только так. В остальном я не скажу, что Спарта с Советским Союзом времён Сталина имела хоть какие-то общие точки соприкосновения, чтобы к такой работе в принципе приступать.
Но худшее, что потом произойдёт, это был его уход на пенсию за год до моего выпуска. Вот это точно меня ужаснуло до глубины души, потому что к новым педагогам привыкать – это танталова мука. Как ни старайся, не привыкнешь, если с людьми по жизни тяжело контактировать. И коли Никита Константинович был по-своему, повторюсь, хорошим учителем, то та фифа, что появилась после него, вызывала во мне одно только уныние. С ней моей любимой забавой стала привычка подлавливать её на незнании собственного предмета. То у неё французский План XVII перед Первой Мировой станет Планом XVIII, то с датой ошибётся, то определение неточное даст. Намучился я с ней знатно, но и посмеялся над этой глупышкой от души!
А ведь если бы знал, что Никита Константинович уйдёт через год, то сам бы уже давно перешёл из десятой в шестую школу. Там хоть был ориентированный на гуманитарные дисциплины класс, а у нас только физмат и два обычных. И мне ещё хватило ума пойти в физмат, слушать по восемь часов математики и пять физики, когда должно быть восемь русского и пять истории. Вместо этого моего любимого предмета было всего два часа, и с этим я непосредственно связываю падение уровня моих знаний в равной степени с остальными фактами, мешавшими постигать историю. В физмат же пошёл, ибо там уровень знаний средний якобы даже по гуманитарным предметам был выше, если верить нашей тогдашней учительнице английского. Сейчас понимаю: зря я её послушал. А в то время хотел как лучше. Вот и сидел я в результате на уроках физики, не понимая, чем мне по жизни пригодится знание механики и оптики с акустикой, когда постигать я должен эпоху Великих Географических Открытий. Короче говоря, к ЕГЭ по истории я подходил с весьма плачевной базой, и результат ожидался соответствующий.
***
Ещё одна проблема у меня возникла с олимпиадами. Собственно, здесь и будет заключаться корень всего зла при сдаче ЕГЭ. И если с городским этапом олимпиад у меня никогда не возникало никаких проблем, то на области появилась одна и очень серьёзная. Я вдруг осознал, что знание каких-то фактов, определений и дат не значит ничего, учитывая, что самым сложным, важным и оцениваемым наиболее высоко заданием на олимпиадах были эссе по истории. А их я писать и не умел.
Хотя точнее как сказать не умел? Лично мне всё нравилось. И каждый раз, когда получал за эссе ноль баллов из тридцати или сорока, очень сильно удивлялся, а какого чёрта?! Один раз даже пошёл оспаривать результат на комиссию. Тему для эссе дословно уже не помню, но называлась она примерно так: «Почему Гитлеровской Германии не удалось разъединить народы СССР во время войны?» Я и написал, что в национальных соединениях Вермахта и СС служило очень мало солдат в сравнении с Красной армией. Это была связано с тем, что в СССР активно пропагандировался интернационализм и дружба народов, поэтому этносы страны Советов чувствовали себя единой семьёй. Так как в то время я ещё не был антисоветчиком, написать, что кого-то насильно гнали в бой, а совок являлся тюрьмой народов, не мог априори. Вот что в итоге могло пойти не так?
В апелляционной комиссии меня встретил тощий мужчина средних лет с кудрявыми волосами, задрипанным свитером и в очках с широкой линзой. По совместительству был доцентом кафедры истории. На мои претензии по поводу эссе он отвечал:
– Ну вот была на Западной Украине УПА… – мол, что я на это отвечу?
Спрашивать в ответ изумлённое: «И что?!» – не стал, чтобы не выглядеть глупым. Спорить также было бесполезно: кто я такой в сравнении с университетским преподавателем истории? Единственное, что я точно знал, в лучшие годы численность УПА не превышала пары сотен тысяч человек в отличие от шести миллионов украинцев, сражавшихся на стороне РККА за общую для всех народов СССР Родину вполне добровольно. Как по мне, в принципе называть в качестве примера УПА было смешно. Он бы ещё пару тысяч чернокожих в Вермахте, собранных из французских военнопленных, назвал в качестве примера, доказывающего, что в нацистской Германии не было расизма. Для меня в принципе это не выглядит серьёзным аргументом, а факт расизма в Германии является чем-то аксиоматическим, нежели теоретическим. Так было и с единством народов СССР в войну.
В итоге я ушёл ни с чем. О причинах фиаско думаю до сих пор. Может быть, мне не хватило фактической базы? Может быть, оказался недостаточно упорен? Никита Константинович вообще утверждал, что в областном центре наших учеников из моего родного небезызвестного захолустья всегда стабильно заваливают на олимпиадах. Мой куратор и одновременно научный руководитель на олимпиаде вообще сказала, что меня в рассуждениях постоянно несёт не туда, куда надо. Какой ответ был правильным, думайте сами.
