***

К слову о профессиональных навыках, о которых я обещал вам рассказать. Однажды мне удалось Лилию Александровну таки интеллектуально и морально одолеть. И не премину возможностью похвастаться своим подвигом!

Однажды мы писали сочинения на специальную тему. Нам нужно было применить в тексте приём перехода от настоящего времени к воспоминаниям, как раз изучаемый нами в ту неделю. Притом, главная сложность состояла в том, что нужно было опросить родственников и написать реальную историю, дабы исключить возможность списывания.

Задачка, скажу вам честно, братцы, оказалась не из лёгких. Мать с отцом ничего интересного придумать не могли, двоюродную сестру свою донимать хотелками Лилии Александровны как-то тоже не хотелось: она и так в тот год училась то ли на третьем, то ли на четвёртом курсе кафедры математической лингвистики в СПбГУ, а ей ещё на сочинение младшего брата отвлекаться?

В итоге плюнул на всё и решил сочинить сам. Придумал историю про дедушку, бравшего Берлин и попавшего в засаду на танке за пару-другую километров до Рейхстага. По сюжету он с экипажем зашёл немцам во фланг, в ходе боя овладел вражеской пушкой, и из неё прямой наводкой вдарил по немецкой засаде, таким образом, решив исход боя в свою пользу. А учитывая, что военную историю я знал в свои пятнадцать лет отменно, то и описание батальных сцен получилось особенно удивительно сочным.

Как оказалось во время проверки, задача оказалась сложной опять же для большинства моих одноклассников. Кто-то так и не понял, о чём вообще нужно было писать, а кому-то приём этот оказался непомерно сложным, нежели их интеллектуальная сила, посему ребята в основном не справились.

Тут Лилия Александровна берёт мою тетрадку. Я сразу понимаю, что, скорее всего, тоже пролечу или потому что история выдумана, или из-за неправильного применения приёма. Короче, ожидал худшего.

Но к моему удивлению она начинает зачитывать отрывок сочинения и неожиданно спрашивает:

– Откуда списал?

Вопрос, признаюсь, поверг меня в шок. Что ответить, не знаю. Точно помню, что весь вечер вчера сам корпел над каждой строчкой, надеясь хотя бы на тройку, в лучшем случае на четыре. Но уверен, что не списывал. Вопрос застал меня врасплох, посему растерялся.

– Я сам всё сделал…

– Не ври. Я вчера сама взяла калькулятор и посчитала. Твоему дедушке сейчас не может быть девяносто два. Откуда списал?

– Я не списывал!

Лилия Александровна не унималась.

– Слушай, я принципиальная. Специально буду шерстить литературу, искать источник. Не дай Бог найду, завалю в конце года. После этого даже на тройку за год не рассчитывай.

Предложение было таким, от которого отказаться сложно. Почти невозможно, как иногда нельзя сказать «нет» требованиям мафии, если утром просыпаешься в постели и видишь отрубленную голову любимой лошади у своих ног. Можно просто сказать, что откуда-то списал, получить две двойки, переписать потом, и заработать в конце две тройки – хоть отстанет. А так Лилия Александровна при желании и сову на глобус натянет, дабы доказать, что сочинение списано: уж я то знаю! Будет у какого-нибудь Астафьева (у которого я читал всего один рассказ про Сибирь) хоть мало-мальски отдалённое описание того или иного боя с заходом противнику в тыл или во фланг, как написано в моём сочинении, так прыгать же будет, что нашла оригинальный источник, а я потом уже от звания лжеца и вора не отмажусь. Не может быть такого? Да может. Мало что ли историй таких на войне? Да они тут и там, стандартные для любых конфликтов и сражений! Поэтому и вероятность того, что сходство с каким-либо другим произведением найдётся, оставалась. А потом её переубеждать будет сродни попытке доказать европейцу, что радио изобрёл Попов, а не Маркони.

Так что сдаться было бы проще. Но вместо этого во мне воспылал праведный гнев. Я ведь не списывал, каждую строчку вымучил! А если плагиат есть, бремя доказывания лежит на Лилии Александровне, коль она это утверждает. А там, если надо, через суд проверим на антиплагиат! Но отнимать у меня созданное своими руками эта тиран в юбке не посмеет! Короче говоря, я решил идти до конца.

– Делайте что хотите, но я не списывал.

– Ещё раз повторяю, я всё посчитала. Этого не может быть, чтобы твой дедушка столько прожил.

– Не знаю, что вы там считали, но сочинение моё! Я его написал! Так что делайте, что хотите… – и развёл руками.

Двойку она мне так и не поставила, так как не нашла «оригинала», ибо он был записан в моей тетради в единственном экземпляре. Но и хорошую оценку тоже ставить не стала. Я вообще ничего за это сочинение не получил, так как продолжал настаивать на своём, а она убеждала себя в том, что строчки были у кого-то сворованы, так как не может патологический троечник так хорошо написать, как якобы не мог и Шолохов «Тихий Дон» написать. Вышло ни нашим, ни вашим. И не сказать, мол, я остался недоволен. Наоборот, хорошо, что не получил сразу две двойки, а ведь вполне мог: со списанными сочинениями Лилия Александровна не церемонилась. Но раз уж так всё обошлось, то и требовать чего-то, доказывать кому-то… Это глупо так корячиться из-за какого-то сочинения. В итоге будем считать, что в этом матче я одержал победу со счётом 3:2. Но, главное, ей не уступил, слабости воли не проявил. В споре с Лилией Александровной нужно всегда было иметь или железные аргументы, или (извиняюсь за вульгарность) железные яйца. Так что я могу собой гордиться.

И это, знаете ли, не пустой звук. Она, например, всегда говорила: «Если решил критиковать за что-то русскую классику, то будь добр предоставить железобетонные аргументы, иначе получишь двойку!» Почему? Русская классика же непререкаема, Пушкин – гений, а ты ученик 9Д класса среднеобразовательной школы номер десять из одного маленького, пусть и небезызвестного захолустья, который к тому же учится еле вытягивая себя аки Мюнгхаузен из болота за косичку на четыре, и так каждую четверть. У кого авторитет больше? Вот то-то же! Так что если тебе не нравится в русской литературе образ маленького человека типа станционного смотрителя за бесхребетность, ибо лучше застрелить обидчика и отправиться на каторгу, чем терпеть унижения, то будь добр идти к чёрту! И не важно, что, например, того же Пушкина за «Дубровского» критиковали современники и потомки типа Ахматовой (признававшей несомненный поэтический талант Александра Сергеевича) как пример написавшего довольно посредственное бульварное чтиво для широких масс. Ты ж ученик небольшой школы маленького шахтёрского городка на краю света, ни одного сочинения на твёрдую пятёрку не написавший. Какие там мудрые мысли тебе могут прийти, мальчик? Примерно так же рассуждала Лилия Александровна, оценив критический взгляд из сочинения её любимицы Юли Паулаускас всего раз за семь лет, пока мы у неё учились. Вдумайтесь только! Одно сочинение от одного человека за семь лет, с критическими аргументами которой Лилия Александровна согласилась! При всей строгости учительницы Юля действительно заслужила в её глазах звание любимицы. Для нас же она так и осталась подлизой, но тем не менее…

Надеюсь, теперь понимаете, как мне повезло не получить двойку тогда за тот художественный вымысел в сочинении. И к слову именно этот момент в моей жизни, как считаю, дал старт моей литературной карьере, чем я активно занимаюсь и по сей день. Вдумайтесь только, что столь строгая и требовательная учительница как Лилия Александровна писанину ученика девятого класса приняла за серьёзное, а главное изданное произведение неведомого писателя! Это ли не факт признания литераторского таланта уже в возрасте, когда Пушкин написал свой первый стих? И прошу прощения, если слишком сильно себя хвалю. В следующий раз советую читать мои произведения в солнечных очках, чтобы не потерять зрение от моей чарующей ослепительности!

***

Но терпение сквозь оскал ненависти было тогда. Осознание, как мне на самом деле повезло с учителем, пришло только в момент объявления результатов ЕГЭ по русскому языку.