– А если закрутите так, что не выдержит никто?

– Если что – я на самые тяжелые испытания бегаю вместе со всеми. Я не буду ставить задачи, невыполнимые для меня, а что могу осилить я – то могут осилить и другие. Ну, по крайней мере, я на это надеюсь. В противном случае мне придется вернуться в Зону в одиночку.

– Вы собираетесь туда вернуться? Зачем?

Я улыбнулся:

– У меня там осталась куча недоделанных дел и неоплаченных счетов. Если зачисткой Зоны не заниматься – она будет только расти и расти.

– Хм… Похоже, вы совсем не боитесь эфириалов. Как вы прокомментируете поговорку «Не боится только дурак»?

– В принципе, я с ней согласен, потому что страх – это реакция на опасность. Если человек не понимает нависшей опасности – он дурак. И я, в общем-то, тоже боюсь в какой-то мере, но… Понимаете, если вы привыкли пить чай с шестью ложками сахара – то чай с двумя вам уже не сладок. Мне было безумно страшно шесть лет назад, в Темерине, когда я несколько дней просидел на чердаке дома, битком набитого Порчей. Маленький мальчик, замерзший, испуганный, без еды и воды. Безоружный. Беззащитный. Беспомощный. Вряд ли кто может представить весь мой тогдашний ужас… Но с хрена ли мне бояться теперь, когда у меня есть сила, способности, оружие, умение и неистребимое желание поквитаться за весь тот кошмар? Там, на чердаке, я хлебнул свои шесть ложек страха, и те две ложки, от которых другие впадают в ужас, уже не замечаю.

– Понятно, – сказала Роксана и задала следующий вопрос: – как вы относитесь к Аркадии и что заставило вас уйти, если там вас ждали слава и почет? Не слишком беспардонный вопрос?

– Вовсе нет. Ответ прост: я остался в Зоне, чтобы делать то, что должен был делать. Что я хотел делать. Что должно быть сделано. Когда у меня кончились сухпайки и боеприпасы – вышел к Рубежу, думая, что это рубеж венгрочехов. А оказалось – сиберийский. Ну а потом мне предложили тут создать СТО нового образца… Так уж вышло, что сейчас в Аркадии это мне не удалось бы по ряду непреодолимых причин, не взирая даже на мой авторитет. А тут – вполне может и удаться, потому я остался. Я никогда не устану повторять: либо мы зачистим Зону, либо Зона зачистит нас. Смысл моей жизни – не допустить второго и осуществить первое. Где, как и с кем я буду это делать – вопрос второстепенный.

– Понятно. Следующий вопрос… Эм-м-м… У вас есть хобби?

Вопросы Роксаны плавно становились все более личными: мой любимый цвет? Музыка? Блюдо? Как я провожу выходные?

– Роксана, вы думаете, читателям вашей газеты…

– Журнала.

– …это интересно?

Она пожала плечами:

– Полагаю, что да. Иначе редактор меня бы не посылал. Все-таки мы – не военное издание, а глянцевое, такие вопросы знаменитостям – в порядке вещей. Так что насчет вопроса о выходных?

– У меня их нет. Точнее, вроде как есть, но я провожу их так же, как любые другие дни.

– А как же досуг, друзья, развлечения?

– Пожалуй, что никак. Друзья остались в Аркадии, видите ли, да и я тут не для развлечений. В общем, приятно было познакомиться, но мне пора: сегодня вечером я должен судить «матч смерти».

– Э-э-э… Какой такой матч?

– «Матч смерти». Это когда курсанты играют в футбол, надев полный комплект брони и защитного снаряжения…

– Это, наверное, очень изнурительно?

– Угу. Один мой друг в учебке умер после такого.

– Ужас…

– А вы что думали? СИО – это вам не армия. И даже не спецназ.

– Слушайте, Александер, может, я дам вам свою визитку, и вы как-нибудь, когда у вас выдастся свободный денек, мне позвоните? А то меня тут таким списком вопросов снабдили, что я только треть задать успела.

– Давайте, почему бы и нет?

Я попрощался с Роксаной и вышел к машине. Скарлетт уже ждала меня, и на заднем сиденье я заметил ящик весьма характерного вида.

– Что это?

– «Потрошитель». Потоцкий передал его вам для более плотных и обстоятельных тестов на стрельбище.

– Даже так? Замечательно. Если в «ППТ» доведут до ума боеприпасы – может действительно получиться достойный конкурент «кишкодеру».

Уже на обратном пути у меня зазвонил телефон.

– Терновский.

– Александер, это Потоцкий. В общем, вы уехали прежде, чем я успел разобраться здесь с делами, и не успел сказать вам пару слов, но люди, к счастью, для таких случаев изобрели телефон… Словом, выставочный образец, который вы сейчас везете обратно на базу – мой вам подарок. За помощь в разработке и презентации.

– Хм… Премного благодарен.

– Я и не сомневался. И вот еще что, Александер. Я ни на что не намекаю, но если вдруг так получится, что вы попадете на зачистку и убьете какую-нибудь дрянь именно из «потрошителя» – я в долгу не останусь. Ну вы меня поняли.

Я, конечно же, понимал. Потоцкому нужен пиар, чтобы продавать свою новую разработку – а мне нужно оружие для отряда.

На следующий день, когда я только позавтракал и собрался в тир для обстоятельного испытания новой винтовки, ко мне в кабинет внезапно заглянула Скарлетт.

– Тут такое дело, – сказала она. – Позвонил министр и сказал, что надо провести видеоконференцию между своими, так сказать.

– Когда?

– Чем скорее, тем лучше. Можно прямо сейчас.

– Хм… Ладно, давай сейчас.

Скарлетт быстро организовала все в своем кабинете, и когда я туда вошел, то заметил, что экран ее терминала разделен надвое: на одном кабинет министра, в котором находятся сам министр и Зарецки, а на втором – неизвестный мне молодой человек в очках, хотя его лицо показалось мне знакомым.

Мы обменялись приветствиями и граф сказал:

– Знакомьтесь – это мой младший сын Ян.

– Которому король служить запретил? – брякнул я.

– Не наступайте на мозоль, – поморщился Ян.

– Упс, не хотел. Так о чем речь?

– Я нашел, где взять дополнительное финансирование, – сказал граф.

Я поудобнее устроился в кресле.

– Замечательно, хотя что-то подсказывает мне, что будет не все так просто.

Граф криво усмехнулся:

– Это точно. Если коротко – Ян работает в одном засекреченном научно-исследовательском институте, который связан со всеми исследованиями Зоны, эфириалов и так далее. Бюджет у этого НИИ… солидный, скажем так. Поэтому мы можем получить финансирование от них в порядке подряда… за кое-какую работенку. Ян, излагай конкретику.

Ян кашлянул.

– Если совсем коротко – надо войти в Зону километров на десять, неся с собой один прибор, а затем вернуться обратно. Все.

Я приподнял бровь:

– Что за прибор?

– Радиопередатчик.

– В Зоне не работает электроника и электротехника. Рации и видеорегистраторы начинают выходить из строя уже на трех-четырех километрах. Исключение – приборы ночного видения иногда работают в подземных тоннелях, а мощные радиостанции могут передать сигнал с дирижабля на большой высоте, но на поверхности ничего не пашет уже на пяти километрах. На десяти – тем более, там даже обычные фонари отказывают.

Ян кивнул:

– В этом-то и дело. Мы тут разработали экранированный передатчик, который, в теории, должен работать. На трех километрах он работает без перебоев, на четырех тоже, но группа, которая пыталась зайти на пять километров, понесла потери и вернулась, утратив и передатчик в том числе. Он потом еще два дня сигнал посылал.

Хм…

– А он большой?

– Ранец весом одиннадцать килограммов. Второй прототип, который мы собираем, будет примерно на килограмм легче.

– Многовато… – И тут у меня появилась идея: – а можно сделать такой мотор для броневика, чтобы работал в зоне?

Сабуров-младший кивнул:

– Можно. И рации в будущем будут поменьше – но чтобы сделать действительно компактную модель, нужно время и деньги. Финансирование нужно, понимаете? А чтобы мой проект не закрыли – я должен показать результат.

– Просто отнести его на десять километров? Он сам передаст данные?

– Да, мы его сами запеленгуем с Рубежа.