Квартиру коридор делил с прихожей,
Где для жильцов три комнаты в наём.
В одной из комнат с обветшалым ложе
Отец жил Гани – генерал, в мирке своём.
А в той же комнатушке с генералом
Теснился и учился, что в нужду,
Брат Ганин – юный Коля, гимназист,
Он за отцом присматривал в быту.
В квартире князю предложили пансион,
А в средней комнате его и поселили.
В соседней проживал на свой фасон
Фердыщенко – ещё тот типчик в стиле.
Гаврила князя прежде свёл к себе,
Он показал семейные покои:
Зал – то столовая-гостиная в быту,
И кабинет, и спальня, без простоя.
В одной из комнат жили мать и дочь —
Нина Александровна с Варварой.
Она как раз была затворенная в точь,
В квартире всё теснилось, жалось.
Нина Александровна в гостиной,
А с нею рядом дочь Варвара.
И обе заняты вязания рутиной,
Тут с Птициным беседуя на пару.
Хозяйке дома лет под пятьдесят,
Лицо худое, под глазами чернота.
Хотя она была приятная на взгляд,
Одета скромно, сама простота.
Иван Петрович Птицин лет до тридцати
Был скромен, при бородке и изящен.
Манер солидных, видно не служивый.
Желал к Варваре заходить почаще.
По сути, Птицин был ростовщиком,
Давая ссуды под залог с возвратом.
Он с Ганей чрезвычайно дружен был,
И близок в отношениях, как с братом.
Представив сухо князя, Ганя стих,
И удалился с Птицыным по делу.
А Нина Александровна в тот миг,
Приветив князя, разместить велела.
И Николай – улыбчивый парнишка,
С наивным простодушием спросил:
«Князь, а где поклажа ваша?»
Ответ: «Со мною узелок один».
«А Ганя говорил, Вы из Швейцарии!
И как там за границей? Хорошо?»
«Да, очень хорошо! Горы, розарии.
И воздух чистый, но в домах свежо».
Вошла Варвара Ардалионовна:
«Матрёна вам бельё постелет, князь.
А чемодан?» «Нет, узелок всего лишь.
За ним ваш брат пошёл как раз».
«Князь, ежели что надо, то к Матрёне.
Обед у нас в полпятого на дню.
Обедать, князь, вы можете и сами.
Пошли же Коля, не мешай ему».
На выходе они столкнулись с Ганей,
Который что-то Коле прошептал.
Затем зашёл для диалога с князем,
Просил, чтоб про Аглаю он молчал.
Князь удивлен к себе его укором,
Ответил Гане: «Я о ней молчу!
С портретом вышло к вашим спорам,
Нежданно, я не знал, что огорчу».
Тут Птицын заглянул и кликнул Ганю,
Он торопливо вышел в коридор.
Хотя хотел сказать чего-то князю,
Но неудобно было, так ушёл.
Князь не успел умыться, как во двери
Явился новый здешний персонаж:
Лет тридцати, плечист, высок и в теле,
Рыжеволос, нахален, ну типаж!
Не церемонясь в комнате у князя,
Гость сел и рядом князя усадил.
«Фердыщенко!» – представился без связи.
Князю глядя в лицо. Вот удивил.
«И что же?» – князь ответил, рассмеявшись.
«Жилец!» – промолвил рыжий господин.
«Ах, вы знакомиться? Ну, здравствуйте».
«У вас есть деньги?» – гость спросил.
Князь отвечал: «Да, есть не много».
«А сколько?» – гость не отставал.
«Вот, двадцать пять рублей всего-то», —
Достав банкноту гостю показал.
Гость взял банкноту на просвет:
«Они буреют, а иные и линяют, —
Вернув банкноту, князю дал совет, —
Я буду занимать, мне не давайте».
Перед уходом гость спросил у князя:
«А вы платить намерены им за постой?»
Промолвил князь: «Да, я намерен».
Гость: «Я не намерен! Справа угол мой».
И уходя, гость вспомнил генерала,
Который у него просил взаймы.
Он возмущался, разве можно жить в России
С фамилией Фердыщенко, увы!
Не успел ещё Фердыщенко скрыться,
К князю в комнату втиснулся гость.
Тучный, в возрасте, лицо мясистое,
В бакенбардах, внушительный рост.
Был одет в сюртучок, драны локти,
И в белье сальном, словно в износ.
Рядом с ним пахло сельдью и водкой.
Господин был манерен под форс.
Взявши князя ладонь в свои руки
И держа, он вгляделся в лицо.
Будто жаждал узнать черты лика
Как-то виденного, но давно!
«Он!!! – промолвил торжественно тихо. —
Как живой! Слышу имя сейчас.
Сколько лет пролетело и мигом!
Мышкин, князь! Узнаю лично вас!
Я генерал отставной и несчастный!
Ваше имя, отчество смею спросить?»
«Лев Николаевич». «Ах, вот как!
Сын друга детства, мне ль забыть!»
Тут генерал припомнил случай,
Что он в мать князя был влюблён!
Отец же князя как-то утром
Принёс два пистолета, поражён!
«Стреляться будем за княгиню
Без секундантов в ранний час! —
И сквозь платок упёрли дула к сердцу,
Взвели курки в последний раз.
Глядим глаза в глаза мгновения,
А слёзы градом! Как нам быть?
Мы обнялись, к чертям сомнения,
Кричим друг другу: "Твоя, твоя!.."
Одним словом – Вы к нам жить?»
Внезапно генерал князю открылся,
Что в его доме зреет сущий стыд!
Готовят свадьбу, ей он возмутился —
Двусмысленна девица, хоть и хороша на вид.
Тут появилась Нина Александровна:
«Князь, я прошу Вас подойти ко мне».
«Вообрази, друг мой, я нянчил князя!»
Укора взгляд то вызвало в жене.
Но позже генерал по князю путался,
Припоминая города не те и лица.
Желал, чтобы к нему прислушались,
Хотя рассказы те, похоже, небылицы.
Варвара звала генерала обедать.
Шибко он распалился в рассказах.
Он в итоге ушёл стол отведать,
В коридоре шумя в своих фразах.
«Придётся многое вам извинить,
Коль пожелаете у нас остаться», —
Хозяйка князю изложила мысль,
Чтобы потом не сомневаться. —
А если муж к вам за квартирной платой,
Скажите, что её отдали мне.
Так будет аккуратнее с уплатой,
Да и надёжность всё-таки в цене».
Вернулась Варя в комнату и молча
Нине Александровне дала портрет.
На нём Настасья Филлиповна гордая.
«Подарок от самой… Судьбы привет.
Ганя месяц не общается со мною,
Поэтому мне Птицын рассказал.
Всё разрешится вечером, не скрою.
Ну, а портрет у Гани на полу лежал».
Нина Александровна спросила князя:
«Давно ли вы знакомы с сыном?
Откуда, князь, приехали сегодня?»
Князь вкратце изложил об этом мило.
В гостиную ворвались Птицын с Ганей.
Нина Александровна умолкла скованно.
Портрет на столе приковывал внимание,
Злой Ганя его бросил на край комнаты.
«Сегодня, Ганя?» – вопрошала мать.
«Что сегодня? – встрепенулся Ганя. —
Ах, вы и тут не можете молчать?» —
И Ганя вдруг набросился на князя.
«Моя вина в том верно, а не князя! —
Вступился тут за гостя Птицын. —
Не лучше б, Ганя, укрепить ту связь,
Покончив, пролистнуть страницу».
Моментом Ганя пасмурный застыл,
В предвосхищении семейной сцены.
Пред князем он виниться не хотел,
Бурлили в нём эмоций перемены.
И Нина Александровна промолвила:
«Коль всё окончено, пускай тому и быть!
Приму твой выбор я беспрекословно,
За счастье стоит судьбу благодарить».
«Ах, маменька! – воскликнул Ганя. —
Манкировать не сможет здесь никто!
Пока я жив, всё уважение за вами,
Любого, кто преступит сё крыльцо».
Мать молвила: «Сегодня всё окончится?»,
Чиня бесстрастно вязанный жакет.
Ей Ганя: «Вечером важное случится,
Она объявит всем – согласна или нет!»
«И ты берёшь такую опытную, что ли?!»
С минуту размышляя, Ганя дал ответ:
«Вы, маменька, увлеклись, не так ли?
Давайте всё закончим, мой совет».
Нервозность диалога дошла до пика.
Увидев, что князь с кресла привстаёт,
Воскликнул Ганя: «Вы нас покидаете?»
Князь молча обернулся и пошёл вперёд.
У лестницы князь слышал, что за дверью,
Беззвучно кто-то дергал колокольчик.
Князь отпер двери и стоял растерянный —
Пред ним стояла Настасья Филипповна!
Сверкнув глазами и войдя в прихожую,
Вмиг сбросив шубу мимо князя рук,
Она назвала князя грубо олухом!
Добавив, что слуга, похоже, идиот!
Увидев, что пред ней смущённый
И без движений в шоке человек,
Скомандовала: «Ступай, докладывай.
А что за крики?!» Он: «Бранятся, эк».
Войдя в гостиную, в важную минуту,
Когда безумно страсть накалена,
Князь произнёс торжественно, но сухо:
«В гостях Настасья Филипповна».
Воцарилось всеобщее молчание,
Взгляды устремились к князю в миг.
В лицах всех одно разочарование.
А у Гани – страх, оцепеневший лик.
Сей визит Настасьи Филипповны
Неожиданный, притом впервой,
Будто вдруг разряд от молнии
В ясный день, нарушивший покой.
Ранее она не жаловала Ганю,
Не желав знакомиться с родными.
Но портрет, её приезд заранее
Означал почти решение отныне.
В гостиной Настасья Филипповна
Слегка оттолкнула князя от дверей:
«Наконец-то удалось войти к вам.
Колокольчик завязали от гостей?!»
Ганя бросился со всех ног к гостье.
Она же Гане: «Что у вас с лицом?
Пожалуйста, меня вы познакомьте!»
И её представил Ганя в круге сём.
Гостью Ганя сперва представил Варе,
И дамы обменялись колким взглядом.
Настасья Филипповна была в веселье,
Варвара – мрачная, с грустным зарядом.
Представлена была Нина Александровна,
Которая хотела пожелать чего-то.
Её не дослушав, Настасья Филипповна
Уселась на диванчик беззаботно.
«А где жильцы, что вы содержите?» —
Тут гостья вдруг воскликнула нарочно.
От этих слов у Гани вспыхнуло лицо.
Он не нашёлся, что в ответ промолвить.
И обратилась к Нине Александровне:
«Возможно ль здесь держат жильцов?!
Да и вообще, ну разве это выгодно?»
«Похлопотать приходится», – ответ таков.
Переключившись вновь на Ганю,
Гостья воскликнула: «Что с вашим лицом?!»
Лицо у Гани словно исказилось,
Он бледен был, в глазах огни притом.
Остолбеневший князь глядел на фурию,
Оценивая Ганин бледный лик.
