Буйабес готовился целую вечность.
Официант: Просим прощения за задержку. В наличии не оказалось фенхеля, а без него, сами понимаете, буйабес – уже не буйабес.
Аника: Ничего. Я даже немного вздремнула. Уютно тут у Вас. И в городе так тихо. Я представляла себе столицу королевства совсем по-другому.
Официант: первое впечатление бывает обманчиво. Если Вы впервые в нашем городе, то я бы на Вашем месте не стал бы расслабляться.
Аника: Почему?
Официант: Вы наверное заметили портрет той девочки. На доске объявлений?
Аника: Да. Его невозможно не заметить.
Официант: Так вот, эта черноглазая девочка давно уже умерла, но её родители никак не хотят осознать этого и принять.
Аника: Такое иногда случается. Пустоту, образовавшуюся от смерти близкого человека ничем не заполнить.
Официант: Всё не так просто.
Парень склонился ближе к столу и его голос перешёл почти на шёпот. Руки его заметно дрожали, а лицо напряглось и сделалось похожим на маску из гипса. Ставя чашку с кофе, сваренный в камине на горячем песке, официант едва не разлил его. Посеребряная ложечка звякнула и упала с блюдца на стол.
Официант: Извините. Мне тяжело говорить об этом, но я должен Вас предупредить. Дело в том, что я сам видел эту девочку.
Аника: Что? Как такое возможно?
Официант: Но это была не она. Понимаете?
Аника: Не понимаю.
Официант: Они только внешне похожи на обычных людей. У них очень бледная кожа, и говорят они совсем недетскими голосами.
Аника: Что значит недетскими? Вы меня пугаете.
Официант: Они говорят достаточно уверенно, холодно, монотонно, как, как, как роботы.
Аника: Роботы? Вы серьёзно?
Официант: Пару дней назад, когда я мыл полы, в половине третьего ночи, я услышал стук в окно, подошёл ближе и увидел за окном двух детей возрастом лет двенадцати. Одного из них я узнал – та девочка на плакате. Мальчик просил впустить их, а девочка, кажется, её звать Люси, молча, смотрела на меня своими бездонными угольно-чёрными глазами. В них не было зрачков и радужной оболочки. Только чёрные глазные яблоки.
Аника: И Вы их впустили? Что они хотели?
Официант: Нет, конечно. Я перепугался тогда до смерти и ночевал здесь же, на складе. Мальчик просил попить воды. Но я-то знаю, что эти существа не пьют воды.
Аника: А откуда они?
Официант: Говорят, они прибыли с других островов.
Аника: Что ж. Спасибо за очень занимательный рассказ.
Официант: Вы мне не верите? Но Вы должны поверить. Должны.
Аника: Так это Вы повесили это объявление?
Официант: О, нет. Нет! Нет… Это они. Они сами. Я срывал его, каждый раз, но она появляется. Это ловушка.
Аника: Извините. Я хотела бы насладиться вашим кофе. У меня был тяжёлый день.
Официант: Им нужны наши тела.
Вдруг раздался резкий глухой удар. Один из посетителей трактира, за соседним столиком, потерял терпение и взревел. Его пошатывало. Кроличья шляпа, с высокой округлой тульёй, вогнутой сверху и с широкими подогнутыми вверх по бокам большими полями, упала на пол.
Мужчина: Угомоните его кто-нибудь! Не то я сам заткну ему глотку раз и навсегда. Я устал слушать все эти бредни про духов и упырей!
Аника поняла, что ей нужно немедленно уходить. Недопив кофе, она вышла из трактира. Толпа игроков у входа в трактир уже рассосалась. Девушка некоторое время стояла, размышляя в какую сторону идти, и решила прогуляться до маяка. Во всяком случае, на побережье было хоть немного светлее, чем в городе. Перебегая дорогу, она услышала, как за спиной кто-то окликнул её. Это был тот амбал, покрытый с ног до головы татуировками.
Амбал: Простите, девушка, его. Он у нас немного того. Я провожу Вас.
Аника: Меня? Зачем? Я сама могу за себя постоять.
Амбал: Нет. Я не об этом. Я и сам не верю во все эти сказки, знаете ли, про ведьм и русалок. Краем уха я услышал, что Вы в этом городе – впервые. По ночам по улицам города ходит дозором городская стража. Вас могу принять…
Аника: Что значит принять?
Амбал: Видите ли, я сам – из охотников и, как бы Вам сказать…
Аника: Говорите, как есть…
Амбал: Не все из нас добропорядочные.
Аника: Ах, вот оно что. Ну, в таком случае, можете проводить меня до выхода из города.
Амбал: Вы уже покидаете город?
Аника: Вовсе нет. Кхм. Это не Ваше дело.
Амбал: Разумеется.
Дальше они шли, молча, под навесом крон домов, выточенных из гигантских вязов, сосен и дубов. Разговор не клеился. Да, и о чём могли говорить солдат с дочерью винодела? Ближе к окраинам города всё чаще попадались заросшие сорняками и срубленные дома. Охотника звали Арес.
Аника: Как вы справляетесь с этими деревьями, из которых построены все эти дома? Они ведь неподъёмные.
Арес: Этим занимаются дровосеки. Когда дома созревают, жители покидают их и переселяются в новый.
Аника: Дровосеки? Кто это такие?
Арес: Это секретная информация. Я не могу Вам сказать.
Аника: Может, уже перейдём на «ты»?
Арес: Всё, что я могу сказать, это то, что все деревья, из которых построены дома в городе, выращивались в Железном лесу.
Аника: Вот оно что. Никогда не слышала о таком месте. Сдаётся мне, что это как-то связано с роботами.
Арес: Лес выращивается в каньонах, глубоко в горах. Гражданских туда не пускают. А где Ваш, то есть твой дом? Далеко ещё?
Аника: Спасибо. Вы, то есть ты меня итак достаточно проводил. Я дальше сама дойду. Спасибо.
Арес: ну, как знаешь. Ещё увидимся.
Аника: Пока.
Девушка помахала рукой солдату и побрела на свет маяка. Заброшенный квартал у моря, в восточной стороне города выглядел довольно зловеще. Бесформенные разросшиеся дома, вытесанные из буков, были похожи на отряд уродливых великанов, застывших на мгновение в движении.
Их кора отливала металлическим блеском. Поросшие и цветущие они растянулись на много миль вдоль отвесных скал долины. Сквозь камни скал, заросшие каким-то фиолетовым мхом, пробивались ручейки.
