Шкаф

– Что привело вас на прием? – спросил врач у женщины, сидевшей перед ним. Она была изящной и со вкусом одетой, но казалась напуганной. Рядом с ней сидела худенькая девочка, очень похожая на нее, только с блуждающей улыбкой на лице.

– Я прошу вас помочь моей дочери. Она считает, что я все время сижу в шкафу, и каждый день просит меня оттуда выйти.

– Но вы не сидите в шкафу?

– Вовсе нет. Я живу нормальной жизнью, я нормальный человек.

– Вам придется выйти, – сказал врач, обращаясь к женщине. Она смотрела на него с ужасом.

– Из шкафа?

– Нет, из кабинета. Беседа возможна только наедине с пациентом.

– Но моей дочери всего 9…

– Прошу вас.

Когда, беспокойно оглядываясь и поправляя на себе одежду и прическу, женщина удалилась за дверь, все внимание врача обратилось на девочку. У нее были длинные темно-каштановые волосы, аккуратно причесанные и уложенные волной.

– Ты сама делала себе прическу?

– О нет, – ответила она, улыбнувшись. – Моя мама обращает много внимания на внешнее. Она покупает мне платья и делает прически.

– На что обращаешь внимание ты?

– На то, что вижу.

– А что ты видишь?

– То, что внутри.

– А что внутри у меня?

– У вас внутри человек.

– Да, я человек, это очевидно.

– Нет, другой человек. Другой. Он говорит вам, что нужно делать.

– А кто этот другой человек?

– Ваш папа, конечно же.

– И что же он мне говорит?

– Он говорит, что вы должны получать хорошие оценки, добиться успеха, ходить с кожаным портфелем, жениться, родить двоих детей, открыть частную клинику, быть как все нормальные люди. У него в руке толстая книга с правилами, он читает вам ее каждый день. Папа строгий. Вам нельзя ошибаться ни в чем.

Доктор внимательно посмотрел на девочку. У нее были большие глаза цвета темного шоколада, обрамленные длинными густыми ресницами. Девочка выглядела довольно отрешенной и смотрела будто сквозь него. Он вспомнил своего отца, который был теперь совсем пожилым, но будто продолжал ждать от сына хороших оценок.

– А еще вы повсюду водите с собой собаку, – просияла девочка.

– Но тут нет собаки, – улыбнулся доктор, пытаясь показать очевидное.

– Собаку, которую вам не разрешили приютить. Вы не смогли оставить ее одну на улице, и поэтому взяли ее внутрь себя и с тех пор водите ее с собой повсюду уже тридцать лет. Иногда она лает на вашу жену. Собака красивая. Она черного цвета с белой грудкой и висячими ушами. Вот бы ее погладить, – улыбнулась девочка, не замечая, как взрослый мужчина, сидевший перед ней, побледнел.

– А ты можешь?

– Могла бы, но вы не пустите меня в свой мир.

– Почему ты так решила?

– Ваш мир за высоким стеклянным забором, из-за которого вы смотрите на людей, которых считаете душевнобольными.

– Я помогаю людям обрести равновесие.

– Тогда я хочу, чтобы вы помогли моей маме.

– Ей нужна помощь?

– Да. Она все время сидит в шкафу и разбирает свои кофточки, юбки и платья. Из шкафа она работает. Мама ведет блог и советует другим, как надо одеваться. Отвечает на звонки и иногда даже смеется. Но смех не звонкий, потому что он из шкафа.

– Почему она оказалась в шкафу? Ее кто-то туда посадил?

– Нет, ну где вы видели чтобы людей сажали в шкаф? И к тому же он не заперт. Она просто испугалась, спряталась когда-то и так и стала там сидеть. Все вокруг ей кажется очень страшным. Она и меня хочет забрать к себе в шкаф. Она меня так спасает.

– От чего?

– От своего страха.

Доктор задумался, затем нажал на кнопку на столе. В дверь сразу постучали.

– Войдите, – сказал врач.

В кабинет вошла мама. Обращаясь к девочке, доктор сказал:

– Подожди маму снаружи.

– Она выйдет? – просияла девочка.

Он улыбнулся.

– Я надеюсь, что да.

Во всем виноват Зельд

Юный Зельд был польщен, став смотрителем старого маяка, который высился на скалистом берегу. Однако радость его была недолгой. В ту же ночь случился сильный шторм. Сколько ни бился Зельд, ручка включения маяка не работала. Впервые за двести лет он погрузился во тьму. Зельд побежал звать на помощь отца, но было поздно. И пока весь мир спал, укутанный в домашнюю тишину, как в пуховое одеяло, ледяные двадцатифутовые волны бросили на скалистые рифы старое рыболовецкое судно. Утром жители острова после чашки кофе и обильного завтрака нашли прибитые к берегу обломки, фунты дохлой рыбы и бездыханные тела моряков. «Во всем виноват Зельд», – сказала старая фру Ингер. Так и пошло.

Вспомнили, что когда Зельд стал ходить в школу, учитель сломал ногу и остался хромым на всю жизнь. Поняли, что от взгляда Зельда вянет зелень в саду и болеют овцы. Старый его отец слишком замкнут и никогда не вымолвит лишнего слова, встретив соседей. Он явно что-то скрывает. И все это неспроста.

Семнадцатилетний мальчишка был высоким, как жердь, и бледным, как парус. Казалось, он не управляет телом, а ветер направляет его в пути. Его не спрашивали: «Где ты был?», а всегда: «Где тебя носило?» Говорили, что он подкидыш, и что в действительности его усопшая мать никогда не могла иметь детей. Шептали, что его отцу вовсе не шестьдесят, а все сто двадцать, а может, и более того, ведь он никогда не отмечает свой день рождения.

Год спустя после кораблекрушения, ровно в тот же день, случилось еще одно страшное несчастье. Посреди лета от внезапных заморозков погибла вся посаженная на острове картошка, а ледяной град побил всю пшеницу. Официантка в единственном на всем острове кафе поделилась с посетителями свежей историей, что накануне Зельд несколько часов сидел за столиком в углу и пил чай. Он все время мерз и, когда другие сидели в футболках, одет был тепло, и зубы его стучали, а взгляд исподлобья был тёмен. Вот с кого начались заморозки, добавляла фрекен и горько вздыхала.

Вскоре открылась правда: Зельд управляет погодой. Тогда люди стали стихийно собираться, чтобы пойти к нему всем вместе и потребовать оставить при себе колдовство и покинуть уютный прежде остров.

Но Зельда не нашли ни в этот день, ни потом. Накануне Зельд сидел на берегу и, когда вдруг стемнело, зазвенело и разметалось, а с неба посыпался град, юноша перелез с причала на палубу стоявшего на якоре английского корабля, спустился в незнакомую каюту, прилег на минутку в чужую теплую постель и уснул на два дня.

Очнулся он лишь когда над ним сидел хозяин каюты, улыбчивый бородатый англичанин, собиравший по миру народный фольклор. Оказалось, корабль отплыл далеко от острова, когда вдруг выяснилось, что на нем есть непрошенный гость с признаками лихорадки. В бреду бледный юноша бормотал что-то невнятное об убитых им моряках, овцах и посевах.

Зельд категорически отказался возвращаться на остров и умолял оставить его на корабле. Будучи честным человеком, он предупредил ученых, что он приносит одни несчастья и что всё, к чему он прикасается, превращается в пепел. Посмеявшись, ученые разрешили ему остаться до возвращения на материк. А когда мальчишка выздоровел, его отправили работать над обедом. Однако предсказания в очередной раз сбылись. Спустя два часа Зельд в отчаянии предъявил почерневшую от усердной готовки рыбу.

Ужас перед собственными преступлениями был ядовит и вязок. Юноша винил себя буквально во всем. Он говорил много, будто до сих пор его речь, полная витиеватых пословиц и легенд, была перекрыта плотиной, которую теперь прорвало. Англичане садились возле Зельда и старательно записывали в свои фольклорные путевые заметки его необычайно красочные и трагические рассказы. Как мальчишкой он дул в трубочку из сорванной травинки и поднял сильный ветер, который унес с веревки во дворе папину рубашку. Как он бежал за ней и увидел в траве змею. Как рассказал об этом всем соседям и над ним смеялись два дня, ведь на острове никогда не было змей. Смеяться перестали, только когда змеи появились даже в домах. Смотрели с тех пор на него косо и с подозрением. Люди верили, что змеи на островах появляются только тогда, когда темные силы бросают их прямо с неба.