-- Зря ты. Это очень важное дело - учить новобранцев. Вспомни, мы сами такими были, и седые ветераны вдалбливали нам в спины и в головы свои знания. Выжили бы мы без их науки?
-- Не выжили, - вздохнул Либений. - Ладно, заводи своих. У левых ворот свободные казармы, весь квартал свободен, размещайся, - и хлопнул Бальвенция по плечу. - Вечерком заходи на огонёк, у меня домик на виа принципалис, как у трибуна какого-то...
Подъехал Котта; натянул поводья, улыбнулся.
-- Либений, ты ли?
-- Он самый.
-- Рад видеть тебя. Я думал ты в отставке, где-нибудь под Кремоной капусту растишь, а ты, старый перечник, детям опыт передаёшь. Молодец. Сколько тебе, шестьдесят-то есть?
-- Вспомнил! Шестьдесят я ещё на Аксоне разменял, - скривил губы Либений. - А насчёт капусты, так я её и здесь могу выращивать, - он кивнул на разинувших рты новобранцев. - Вон её сколько, только окучивай.
Котта рассмеялся.
-- Да, таких как ты старость не берёт. Кто здесь главный?
-- В городе Антистий Регин, в крепости Басил. Тебе который нужен?
-- Оба.
-- Ищи их на рынке или у причалов. Они целыми днями там бродят, с торговых людей мзду снимают.
Котта махнул на прощанье и повернул коня к форуму. Новобранцы проводили его долгими взглядами. Не каждый день доводиться повидать прославленного легата Цезаря, почти что легенду...
-- Луканий, поднимай людей! - крикнул Бальвенций. - Ну, Марк, пойду и я. Ноги что-то побаливать стали, может тоже профессию поменять? - и подмигнул. - Возьмёшь к себе огородик копать?
-- Иди, - отмахнулся Либений и забеспокоился. - Так ты не забудь, вечером жду!
-- На виа принципалис, говоришь?
Колонна втянулась в крепость и двинулась вдоль левой стены. Просторные деревянные казармы - не какие-нибудь палатки! - выстроились ровными рядами вдоль улиц и переулков, хвастая свежей побелкой и соломой на крышах. Большинство из них стояли пустыми. Лагерь мог вместить три полных легиона, но сейчас, вместе с гарнизоном, здесь едва ли насчитывалось шесть тысяч человек.
Бальвенция догнал Луканий.
-- А всё же сдал Либений. И взгляд потух, и седины прибавилось. А какой боец был!..
-- Посмотрю я на тебя в его годы.
Луканий закусил губу.
-- А доживём?
Бальвенций пожал плечами. Сколько их, простых солдат и центурионов, ветеранов и новобранцев полегло в битвах - не сосчитать. И у каждого были свои мечты, планы. Были!
-- То лишь богам ведомо, - ответил. - Всё в их власти.
Домик Либения и вправду стоял на одной улице с домами трибунов. Часовой на фасаде, увидав примипила, вытянулся и вздёрнул подбородок. Вся внутренняя служба, кроме охраны лагеря, лежала на плечах новобранцев. Бальвенций не спеша поднялся на крылечко, поправил бутыль под мышкой - не идти же в гости с пустыми руками - и толкнул дверь.
Дом состоял из трёх комнат: просторного вестибюля, одновременно служившего и приёмной, и столовой, маленькой спаленки и кухни. Середину вестибюля занимал овальный стол, перекочевавший сюда явно не с армейского склада, накрытый тонкой льняной скатертью. По бокам стояли три стула с удобными изогнутыми спинками, на вид достаточно крепкими, чтобы не бояться на них откинуться. Бальвенций мог поклясться, что точно такие стулья он видел в собрании старейшин в Братуспантии. С потолка свисала бронзовая люстра на три светильника, украшенная по случаю приёма гостя цветочными гирляндами. Всё это роскошество настолько не вязалось с привычным воинским укладом, что примипил лишь качал головой. Либений удовлетворённо потирал руки, читая удивление на лице Бальвенция, и хитро щурился: то ли ещё будет!
-- Вот, обзавожусь понемногу вещицами, - сказал он, довольный произведённым впечатлением. И крикнул. - Эй, душечка, пора подавать на стол. Не хорошо заставлять гостя ждать.
Портьера, закрывавшая вход на кухню, слегка сдвинулась, пустив в комнату ароматное облако жареного мяса и специй, и миловидный голос ответил:
-- Сейчас-сейчас, уже всё готово...
Бальвенций поставил бутыль на стол и ещё раз огляделся. Да, вот она мечта отставного офицера: красивая мебель, добрая хозяйка, шкворчащее мясо на сковороде - живи и радуйся. Так какой же червь всё время гложет сердце и не даёт спокойно спать до самой смерти?
Из кухни с дымящимся подносом в руках выпорхнула очаровательная полная женщина и приветливо улыбнулась.
-- Здравствуй, Тит.
-- И ты здравствуй, Афидия.
С женой Либения Бальвенций познакомился здесь же, на Родане, четыре года назад. Солдату запрещалось жениться. Однако как может прожить мужчина без женской ласки, без её тёплых рук? Вот и приходилось полководцам закрывать глаза на внебрачные отношения своих подчинённых, часто перераставших в прочные союзы. Официально подобные браки не признавали, но и не запрещали, а "жёнам" погибших солдат даже выплачивали компенсации. Во время походов женщины оставались в постоянных лагерях и крепили себя надеждой, что их мужчины вернутся.
Афидия поставила поднос на стол и принялась расставлять тарелки. Бальвенций голодным взглядом проследил за жаренным в тесте гусём, политым красным соусом и обложенным печёными яблоками и облизнулся. По одному виду можно было судить о вкусе. Следом последовали тарелки с варёной рыбой под тем же соусом, паштетами из курицы, говядины и свиной печени. На свежих листьях салата горкой лежали речные устрицы, ракушки, жаренные на открытом огне маленькие колбасы фаршированные головками чеснока и луком. Поближе к мужчинам Афидия подвинула вываренных в меду голубей, щедро политых вином с капелькой уксуса и чашечки с кусочками сыра, варёного мяса и солёной рыбы.
