Шел он по лесу, наслаждался природой. Тимур очень любил природу, так как считал, что она приближает его к Богу, что в ней – все его проявления. Его слезы проливаются дождем, его гнев сверкает молнией, а гром – это его голос, наставляющий детей на путь истинный. Когда все в мире в гармонии, светит солнце. Когда люди слишком много грешат, он обрушивает засуху или ливни на урожай, дает холодную зиму, насылает саранчу на посевы и болезни на животных. Тимур любил природу. Здесь голос Бога был тихий и спокойный – шелест листвы, дуновение ветра. Наверное, голос Бога был слишком тих в том лесу, раз он дал священнику пропасть в лапах злой ведьмы. А может, это было его испытание, которое он не прошел. Только он задумался, а очнулся оттого, что столкнулся нос к носу с синеглазой девушкой.

– Ой! – крикнула она, потирая нос.

– Ай! – сделал то же самое священник.

Он поднял лицо и утонул. Утонул в ее глазах, в ее черных, как ночь, волосах, в ее запахе, в ее улыбке. Она показалась ему ангелом во плоти, ибо зло часто предстает нам в самом невинном обличье. Зло лживо и принимает любую личину, которую нам было бы приятно созерцать. Люди рассказывают, что была это очень молодая девушка, поэтому никто сразу и не понял, что это та же самая дочка Остары, ведь с тех пор, как девчонка уводила мужчин в лес, прошло много лет, и маленькая ведьма должна была превратиться в отвратительную старуху. Да и истории быстро забываются, им на смену приходят новые. Все помнили, что в чащу соваться нельзя, и не совались, а почему… Да какая разница? Нельзя и все тут. А это была не Чаща. Это был жизнерадостный подлесок. Мимо бежала река Быстрица. Далее она разливалась в широкую полноводную реку, медленно несущую свои воды мимо деревни, дающую влагу для жизни и работ. Та часть реки не была похожа на этот жизнерадостный ручеек. Но все мы в зрелости не похожи на себя в молодости. Мы становимся медленнее, рассудительнее, а до этого мы бегаем и радостно виляем хвостом, как щенки, нас несет во все стороны, мы не знаем, куда мы хотим попасть, и просто носимся туда-сюда в поисках счастья.

Священник утонул. Он не мог вымолвить ни слова. Они просто стояли и смотрели друг на друга. А потом начали говорить, да так и не могли замолчать до самого заката. Первые звезды намекнули Тимуру, что пора возвращаться домой, заняться делами церкви и лечь спать. Грустно ему было расставаться, но они уговорились на следующий день встретиться здесь же.

Так и перестал Тимур служить Господу с тем же рвением, как раньше. Да, он выполнял свои основные обязанности, но спустя рукава. Он часто пропадал в лесу, и вся деревня знала, что с девушкой. Это разочаровывало людей, привыкших воспринимать священника как пример для подражания. Если даже он поддался земному и человеческому, куда уж им блюсти чистоту. Старшие священники начали замечать, что дисциплина в деревне упала. Раньше никому и в голову не приходило, как много держится на плечах этого молодого человека. Даже иерей Игнатий стал делать ему замечания:

– Когда-нибудь ты можешь занять мое место, и тогда на твои плечи ляжет тяжкое бремя поддержания нравственности и спасения душ этой деревни. А также все хозяйственные махинации… Ой, дела. Дела по хозяйству. Это и десятина, и издольщики, и барщина, и оброк. Много всего. Так что либо женись на этой девице, с которой ты встречаешься, создай семью, остепенись и дело с концом. Либо, если девушка эта тебя недостойная, делай уже с ней, что собирался, и прекращай общение.

– Да что ж вы такое говорите! – возмутился Тимур. – Так с девушками поступать. Мы любим друг друга. Только не знатная это девушка. Я так думаю, что не знатная, потому что живет она одна в лесу и про родителей своих наотрез отказывается рассказывать.

– Ты должен принять правильное решение, сын мой. Я верю в тебя, – подвел итог иерей.

И на следующий день Тимур решил обсудить с девушкой из леса сложившееся положение.

– А как ее звали, девушку эту? – спросил Микола.

– Ты еще не спишь, малыш? Да никто не знает, как ее звали. Священник никому об этом не рассказывал ни тогда, ни после. А только я знаю, что это дочка Остары.

Итак, встретились они все так же у реки, и попросил Тимур ее рассказать о себе больше – кто она такая, кто ее родители. А вместо этого она показала ему свой дом и склонила его к греху. Вопросы сразу отпали. Мужчины не могут одновременно думать и впадать в грех, и женщины этим пользуются. Ничего о ней не узнал священник, но с той поры ходил сам не свой, стал огрызаться на людей, злиться, перестал быть тем светлым и добрым человеком, который для всех пример.

Иерей Игнатий снова вызвал его к себе, чтобы наставить на путь истинный, на что услышал:

– А не хочет она замуж! Так и сказала, дословно: «На хрена мне ваше замуж и ваши дети, если мне и так жить хорошо. Я радуюсь каждому дню и свободна, а ты меня хочешь дома закрыть, с грязными пеленками, стирками и уборками». Но ведь все женщины этого хотят! Что мне делать?

– Все человеческие женщины этого хотят, а ну как эта – ведьма? – задумался иерей. – Останься у нее ночевать. Как она заснет, внимательно осмотри ее дом, ищи все подозрительное, и, если найдешь, неси сюда, вместе разберемся.

Так Тимур и сделал. Он верил, что его синеглазая девушка никакая не ведьма, и поэтому облазил весь ее дом, когда она легла спать. Сначала он не нашел ничего особенного – в шкафчиках лежали связки трав, бутыльки с разноцветными жидкостями, порошки, назначения которых он не знал. Он бы и не обратил внимания эти находки, если бы в углу под кучей дров не нашел мужскую охотничью куртку, за сундуками – арбалет. Эти вещи не могли принадлежать женщине. Но с другой стороны, это могло остаться от ее прежнего друга. Это объясняет ее нежелание выходить замуж. Возможно, он умер, она тоскует по нему и пока не готова к настоящим отношениям с новым мужчиной. Но тогда что между ними? Он не знал. Похоже, ей и вправду наплевать на правила приличия, на то, как должна вести себя девушка. Он все еще не верил, что она ведьма, но захватил с собой немного ее снадобий и в ночь покинул дом.

А утром случилась то, чего Тимур меньше всего хотел. Когда иерей дал попробовать снадобья собаке, кошке и свинье, одна из них умерла, другая превратилась в крысу, третья поменяла пол.

– Ведьма, – с уверенностью сказал Игнатий. – И ты должен помочь нам ее уничтожить.

Тимур стоял с понурой головой. Он не хотел верить в то, что увидел своими глазами, но как было не поверить, если все доказательства налицо? Он любил ее, но должен был выполнить свой долг.

– Я сам. Дай мне четыре человека, и я сделаю это сам, – решительно произнес священник. На том и порешили.

Стоял пронзительно солнечный день, а значит Господь на его стороне. Он шел исполнять свой долг. Он был уверен, что сможет это сделать.

Когда они подошли к ведьминому дому, то обнаружили дверь широко распахнутой, а на ступеньках крыльца сидела грустная девушка в голубом платье и ярко синими глазами смотрела на Тимура. Он видел слезы, он видел согбенную спину. Он решил, что ей стыдно и она хочет исправиться или вообще произошла ошибка. Ну какая с нее ведьма? Ведьмы все старые и некрасивые и не умеют вести такие теплые беседы, и не умеют нравиться священникам. Он не подумал, как так вышло, что она все знает. Не подумал и зря.

– Поцелуй меня в последний раз, – пропела дева. – А потом делай то, зачем пришел.

Она капитулировала, она сдалась. Священник подошел к ней близко-близко, смотрел на нее пристально-пристально, но смотрел не туда. Внезапно она схватила его крепко за руку и приказала:

– Убей всех своих товарищей, а потом засни.

И был бой. В священника вселилась какая-то потусторонняя сила, и он дрался как зверь, сокрушая своих врагов, которые еще недавно были его друзьями. Ничего он не мог с собой поделать, воля ведьмы была превыше его. Он убил их всех, кроме одного. Один сбежал обратно в деревню, чтобы рассказать эту историю. Он же описал местоположение дома, но, когда спустя два дня люди решились туда прийти, он оказался пустой, и ни единого признака жизни в нем его бывшей хозяйки найти не удалось. Зато на дворе они увидели алтарь: на камне лежали остатки человеческого сердца, земля вокруг него была вся в крови и ошметках мяса, из костей была сложена фигурка человека. Тому, кто ее увидел первым, даже показалось, что он слышал противный ведьмин смех из леса.