Правда в итоге я шокировал ее куда больше.

Как она тряслась при виде остаточных явлений моей ярости.

Катерина Олеговна.

Охр…неть.

Кто бы посмел мне такое зарядить?

А еще она текла.

Хотя я меньше всего на свете хотел доставить ей удовольствие.

– Естественная реакция организма, – мямлит она, задыхаясь от возбуждения.

И теперь я совсем не уверен в ее фригидности.

Наощупь она такая… затягивает.

Мягкая. Нежная. Бархатная.

Мои виски сдавливает от напряжения, челюсти сводит ломота.

Я не способен мыслить трезво. Мне просто хочется ощутить эту горячую пульсирующую плоть вокруг себя. Вокруг члена.

Я выигрываю время, заставляя Князеву танцевать у шеста. Уже в процессе я понимаю насколько дебильна эта идея.

Катерина Олеговна всегда на высоте.

Пора бы привыкнуть.

Я так долго ее изучал, так много рассчитывал и выяснял. А теперь оказался в тупике, разрываясь между желанием оттрахать ее до полусмерти и пониманием того, что это абсолютно неприемлемо.

– Даже никого не убьешь? – она бросает вызов. – Теперь достанется только мне?

Я прижимаю ее крепче.

Это происходит инстинктивно.

Уступить желанию – слабость. А не уступить – безумие.

Мне стоило выпроводить ее из кабинета. Вышвырнуть из клуба. Вышвырнуть из своей головы. Мне стоило вообще не начинать эту историю, довести план до логического завершения, не появляясь на сцене.

Возмездие свершится, расклад предрешен.

Тогда почему я сжимаю эти дерзкие голые плечи?

Она пахнет как первородный грех.

Развратная, порочная.

Шлюха чертова.

Чертова.

Моя.

Я дико хочу разрушить ее. Но она вросла так глубоко. Я и сам не заметил, как сильно пропитался ею.

Она выглядит как королева.

Даже стоя на коленях.

Растрепанная, униженная.

Помада размазана по лицу. Слезы. Сопли. Слюни. Ничего ее не портит.

Пусть сосет паскудно, но мне хоть как – в кайф.

Когда я трахаю ее, ощущение такое будто трахаю собственную судьбу. Нагибаю и вставляю. Жестко, резко, без формальностей.

Я так привык.

Я так живу.

Она дрожит подо мной. Содрогается раз за разом. Точно бешеная. Дикая, голодная кошка. Она извивается и бьется, стонет будто раненое животное.

Я вбиваюсь еще глубже.

Я утыкаюсь лбом в ее макушку.

Я не могу перестать вдыхать этот аромат. Мерзкий запах, от которого окончательно теряю контроль и дурею.

Я проклинаю себя.

Но я дышу ею.

Я не помню, чтобы когда-то было иначе. Я думал о ней практически двадцать четыре часа в сутки. Ненависть удивительно сближает.

Ну что же…

Я запру нас в клетке и выброшу ключ. Я не стану сожалеть. Я достаточно повидал на своем веку. Я уничтожу проклятую суку. И себя вместе с ней.

– Черт, – хрипло произносит она. – Пожалуйста.

Я совершаю очередной толчок.

– Черт, – повторяет она, срывающимся голосом выдает: – Я хочу… хочу видеть твои глаза.

Зачем?

– П-пож… пожалуйста.

Нужно было трахнуть ее в зад, тогда бы ей было не до всей этой романтичной хр…нотени.

Я толкаюсь внутрь еще несколько раз.

Она лишь тихонько постанывает.

Я кончаю и сминаю ее грудь. Пусть привыкает к боли. Ко всему этому. Нам не светит ничего хорошего. Только кровавый ад.

Я отстраняюсь, не удержавшись от соблазна опять шлепнуть ладонью по этой вызывающе вздернутой заднице.

Я представляю какая она тугая внутри. Жаркая, тесная. Член моментально отзывается, но мне приходится обуздать себя.

Нельзя погрязать в этом дурмане.

Не так быстро.

– Собирайся, – сообщаю, застегивая брюки.

– Куда? – спрашивает Князева.

Она едва шевелиться, сползает ниже на диван.

– Домой.

Я бросаю ей пачку салфеток.

– Я не выйду в таком виде.

– Почему? Выглядишь отлично. Как сучка после случки.

Снимаю пиджак, подаю ей.

– Наденешь и порядок.

– Мне надо умыться.

– Используй салфетки.

– Они же сухие. Ничего не смоется.

Ладно.

Я беру бутылку воды, открываю и обливаю Катерину Олеговну.

– Теперь лучше?

Она отряхивается. Смешно. Как котенок. Мелкий, дворовой. На породистого не похожа. Глаза горят, губы дергаются. Сейчас зашипит.

Но нет.

– Спасибо, – выдыхает так, что грудь поднимается.

Вот же дрянь.

Ее соски выделяются из-под влажной ткани. Не могу отвести взгляда от развратного зрелища. Я будто опять ощущаю ее грудь под своими пальцами.

Она набрасывает мой пиджак, запахивает плотнее, скрывает все. Долго трет лицо салфетками, затем говорит:

– Ты сказал, мы едем домой. Домой – это куда?

– Увидишь.

Я беру ее под локоть и веду за собой.

– Моя машина останется здесь?

Она никак не уймется.

– Назови адрес, я поеду следом.

Неугомонная.

– Я не убегу.

Еще бы.

– Я не нарушу свое слово и… скажи, когда ты освободишь моего отца?

– Разве я его держу? – дарю ей ответ.

– Ты понимаешь о чем я.

– Не припоминаю, чтобы обещал помощь подобного рода.

– Но Скворцов… ты что не собираешься помочь? После всего? После…

Она явно шокирована.

Ничего, пройдет.

Я ухмыляюсь и заталкиваю ее на переднее сиденье.

Не стоит разрушать все мечты сразу.

Уговорила, детка. Подарю тебе надежду.

– Все зависит от твоего поведения, – завожу мотор. – Будешь отрабатывать затейливо и с душой, я подумаю, как помочь. Ясно?

Она смотрит на меня так, точно я ее ударил, врезал до звона в ушах.

Пускай.

Я выезжаю из гаража на трасу.

Мы едем по ночному городу, и я стараюсь вправить мозги самому себе. Я пытаюсь поразмыслить о делах, которые предстоит закончить. Хочется верить я способен на большее, чем изнывать по траху с женщиной, которую ненавижу и презираю.

Но я недооцениваю врага.

Князева вдруг льнет ко мне, трется грудью о плечо, окутывает своим запахом. Ее ладонь уверенно ложится на ремень моих брюк, расстегивает.

Это месть. Но я не возражаю против такого способа отмщения.

Сильнее сжимаю руль.

Ее губы плотно обхватывают мой член, стараются захватить глубже, полностью погрузить в горячий влажный рот. Пальцы смыкаются вокруг ствола, сдавливают.

Одной рукой я продолжаю вести авто, а второй одобрительно поглаживаю затылок моей неожиданно покорной жертвы.

– Мне нравится твое рвение, детка. Продолжай в том же духе. Я хочу, чтобы твой рот оказывался рядом всякий раз, когда мне захочется спустить.

Она дергается, а я не позволяю отстранится. Держу, не даю вырваться.

Я представляю как ее глаза наполняются слезами и моментально кончаю. Семя выплескивается мощными толчками.

Она давится, хрипит, но глотает. Ей больше ничего не остается, только подчиниться.

– Вкусно? – спрашиваю с насмешкой.

Она вытирает губы тыльной стороной ладони.

– Отвратительно.

– Привыкай.

Я знаю, что она лжет. Ей нравится наша маленькая игра. И не хуже меня она понимает – ни к чему хорошему это не приведет.

Глава 5

Если бы вам оставалось жить двадцать четыре часа, на что бы вы их потратили? Провели бы время в кругу семьи, простились бы с друзьями, постарались бы сказать близким важные слова? А может вы бы ушли в загул, напились бы до бесчувственного состояния, закатили бы пир на весь мир? Познали бы новые грехи? Постарались бы исправить ошибки прошлого?

Я знаю, что буду делать.

С точностью до мелочей.