– Это не он, – в очередной раз, но уже спокойно отвечаю я. Чтобы прибавить уверенности своим словам, я выпрямляюсь и смело смотрю на старую исарийку в ответ.

– Хм… хорошо, – Мальта кивает, а затем равнодушно пожимает худыми плечами и поворачивается обратно к толпе детей.

Хорошо?! И всё?

Наклонившись назад, я пошатываюсь и чуть не падаю спиной прямо в фонтан.

«Это что-то новенькое!» – думаю я, восстанавливая равновесие, сидя на узком каменном бортике. Однако я не успеваю придать большее значение такому простому ответу, потому что исарийка продолжает рассказ:

– Ну а дальше вы все знаете историю. Мать прожила ещё полгода, горе завершило дело, которое начал убийца Теялы. Её второй муж – отец Шейна и младшей двойни – тоже покинул этот мир примерно через год. Четыре брата так и не сумели сделать выбор между снедавшим их недоверием и любовью друг к другу. Не желали они признавать, что среди них есть убийца, но в то же время не могли быть уверены, что кто-то из братьев не станет следующей жертвой. Поэтому они решили разойтись. Каид отправился на север, Исар – на северо-восток, Шейн остался в Астаре, а Илос пропал среди горячих песков на юге. Южная часть Континента являлась, наверное, самой тяжёлой для жизни. И старшие братья могли бы даже решить, что младший умер, не сумев там ничего найти, если бы спустя годы не поползли слухи об объединённых под его рукой людях в той безжизненной пустыне, а также о прекрасном городе-оазисе, который затерян где-то в песках. За прошедшие столетия погибло немало народа, пытавшегося отыскать загадочную землю. Но тайна до сих пор остаётся тайной. Что касается убийцы… Получается, кто-то из братьев обладал огнём и силой, способной забирать чужой дар или даже жизнь. И он унёс свой секрет в могилу. Но ситуация между родственниками не улучшилась, потому что Дар передаётся по наследству! – Исарийка хмуро оглядывает детей. – А это значит, что по сей день у кого-то из потомков Первых в крови течёт огонь Теялы. Поэтому после смерти всех Первых придумали запрет на браки между людьми из разных стран, обладающими Даром. Чтобы найти убийцу, узнать, какая из стихий даёт подобную способность, и сдержать умение отбирать чужое, не дав ему перейти к другим народам. Иначе кто-то из правителей заполучит слишком много власти. Одна линия потомков и без того сильнее остальных трёх, но пока они хранят это в секрете. Но рано или поздно кто-то не выдержит или совершит ошибку, и тогда тайна раскроется… Конец! – Мальта так сильно хлопает себя по коленям, что все, включая меня, резко подскакивают от неожиданности.

Среди детей прокатывается вздох разочарования. Умеет же старуха оборвать всё удовольствие. Я моргаю и оглядываю площадь, возвращаясь обратно к реальности. Дети нехотя расходятся. В этот момент исарийка поднимается со своего места, берёт корзинку, которая стояла возле её ног, и гордо и неторопливо уходит по главной улице, слегка опираясь на свою трость.

Я с долей разочарования спрыгиваю с бортика фонтана и, размяв затёкшую левую ногу, думаю уже направиться домой, как вдруг замечаю в толпе знакомое лицо. Дарен Отеро стоит, прислонясь плечом к стене, и с улыбкой смотрит на меня, сложив руки на груди.

«Не к добру эта его ухмылка», – с неудовольствием решаю я и быстрым шагом иду в его сторону.

– Увидел что-то забавное? – Я прохожу мимо парня, не сбавляя шага, так как знаю, что он сразу последует за мной.

Дарен, как и я, является одним из учеников Роя, и сейчас, скорее всего, ему тоже нужно идти на тренировку. На это намекают его удобные чёрные штаны из льна и лёгкая серая рубашка с закатанными рукавами, открывающими вид на крепкие руки. А ещё Дарен – мой лучший друг.

– Да всё смотрел на твою кислую мину, пока Мальта тебя подкалывала. Ждал, лопнешь ты в этот раз или нет. – Хоть я и двигаюсь в быстром темпе, но приятель с лёгкостью подстраивается под мой шаг. Вот же длинноногий. – Опять не сумела пройти мимо, не послушав байку про Илоса в какой уже… тысячный раз? Влюбилась, что ли?

Они с Мальтой, похоже, два сапога пара – нравится им выводить меня из себя.

– Заткнись! Старухе-то я ничего не сделаю, а вот тебе на тренировке могу и навалять, – я раздражённо смахиваю тёмную прядь волос со лба, закатываю рукава своей рубашки и, наконец, смотрю на друга.

Возможно, обещание прозвучало неубедительно, так как он выше меня на голову, да и в целом тяжелее за счёт развитых мышц, хотя в одежде кажется в меру худым. Наши спарринги обычно заканчиваются не в мою пользу, но несколько раз благодаря ловкости у меня всё-таки получилось его одолеть. Так что есть вероятность, что мои слова будут не пустой угрозой. Дарена же, похоже, забавляет моя реакция, поэтому он, посмеиваясь, поднимает руки вверх в знак примирения.

В целом он отличный друг, а в моём случае – практически единственный на всех Островах. Да и у него самого ситуация обстоит так же. Парень на год старше меня и не принадлежит ни к одному из народов. Он кахари, которых также называют полукровками, смешанными или метисами. Если на то пошло, то и меня саму некоторые считают кахари – дочерью каиданца Роя и теялийки Лайлы. Хотя моя внешность сбивает с толку.

Бо́льшая часть детей на Островах – чистокровные, просто рождённые от прошлых браков. Зачастую сюда переезжают женщины с детьми, брошенные после беременности. Им тут легче жить из-за отсутствия предрассудков. Хотя и кахари не так мало, как могло бы показаться вначале, хотя далеко не все, кто перебрался на Острова, решаются завести смешанных детей, поскольку знают, что ни одна страна не захочет их принять. Кахари всегда остаются ничейными, никому не нужными, запертыми на Островах не по своей воле. А отличить их очень просто даже по внешности: полукровки достаточно сильно выделяются.

Мама Дарена – илосийка, отец – исариец. Такая смесь подарила их сыну экзотическую внешность. Можно было бы сказать, что он красив, но приятелю больше подходит слово «притягательный». Слегка растрёпанные волосы получили уникальный холодный бежевый оттенок, который я до этого никогда не видела, а орехово-карие глаза при ярком свете приобретают янтарный оттенок. У Дарена хорошо очерченная линия подбородка, высокие, выступающие скулы, однако самое привлекательное в его чертах – это приподнятые уголки губ. Они создают эффект не сходящей с лица мягкой улыбки, а растянутые в ухмылке придают обладателю выражение наглого и уверенного в себе молодого повесы. Не обладая таким обаянием, рядом с ним я выгляжу как вечно чем-то недовольная особа.

Его отец – Алан Отеро – кузнец и владелец знаменитой на всю округу кузницы, в которую я относила заказ этим утром. Постоянная работа там помогла Дарену сформировать прекрасное, крепкое тело. А прибавив к этому высокий рост и лёгкий загар, мы получим одного из самых желанных красавцев в Городе.

– Если это единственное, о чём ты хотел поговорить, то иди вон к Лоре или Саре, или как там их. Приставай к ним! Сара мне при каждом удобном случае норовит все уши прожужжать, что скоро станет твоей девушкой, потому что вы целовались, – я киваю на группу подружек, которые громко окликают Дарена по имени.

Сама я раздражаю их просто своим существованием. По слухам, которые они распускают за моей спиной, я каким-то образом добыла у целителей на Континенте приворотную настойку и подмешала её другу. Иначе объяснить то, что он предпочитает мою компанию, они, похоже, не в состоянии. Хотя я чуть чаем не подавилась, услышав эти сплетни в первый раз. До сих пор сомневаюсь, что настойка, способная влюбить одного человека в другого, вообще существует.

Дарен бросает странный взгляд в сторону девушек, а потом поворачивается обратно ко мне и, улыбаясь, пожимает плечами. Я знаю, что ему надоело всеобщее внимание. Наверное, именно из-за этого наша дружба и стала такой крепкой.

Впервые мы столкнулись у фонтана на главной площади, когда мне было тринадцать лет, а ему – четырнадцать. Он случайно врезался в меня, и я уронила мешок с купленными на рынке фруктами, которые несла домой Лайле. В ответ на извинения я едва одарила мальчишку взглядом, молча собрала выпавшие продукты и пошла дальше. Тогда я только начинала свыкаться со своей новой жизнью и ещё тяжело принимала потерю памяти, поэтому практически ничем не интересовалась. Дарен же, по его словам, опешил, впервые получив настолько скудную реакцию на свою внешность. С самого детства сверстники либо прилипали к нему с вопросами, либо, не переставая, таращились на необычные волосы, а взрослые трепали по щеке или грустно качали головой, предрекая ему тяжёлую жизнь.