В большом архиве В.Г.Черткова (65000 листов), который был в 1961 году передан в отдел рукописей Государственной библиотеки имени Ленина в Москве, имеется много материалов, показывающих, что толстовцы уже летом 1917 года поняли, что большевики рвутся к власти и власть их будет для народа нелегкой. В своих издательствах "Единение" и "Братство народов" они опубликовали листовку, написанную крестьянином-толстовцем Тульской губернии Михаилом Новиковым. Листовка называлась "Две свободы - ложная и истинная". В своем обращении Новиков противопоставил идеал евангельский идеалу партийному, социалисти-ческому, и пришел к выводу, что: "...Во все времена и у всех народов при всяких государст-венных порядках тот, кто имел в себе больше внутренней свободы, неразрывно связанной с вытекающими из нее стремлениями к трезвости, трудолюбию, бережливости - всегда лучше всех других устраивал и свою внешнюю материальную жизнь... Но люди будто забыли об этом и... стараются примкнуть к партиям - и в последнее время даже из среды сектантов..." (Архив В.Г.Черткова в библиотеке им. Ленина в Москве. Фонд 435.)

Летом 1917 года, вскоре после неудавшейся попытки большевиков захватить власть, Чертков выступил с серией докладов, опять-таки разъясняя позицию толстовцев по отношению ко всякому насилию, как государственному, так и партийному. Наконец, 28 октября, на третий день после захвата власти большевиками, когда по всей стране начались массовые убийства и всякого рода насилия, группа толстовцев, в которую входили В.Чертков, И.Горбунов-Посадов и другие, начала прямо на улицах Москвы распространять обращение "Прекратите братоубийст-во! Товарищам, братьям". Появляться в эти дни на улицах с такими листовками было смертельно опасно. И тем не менее толстовцы, и в том числе женщины, не остановились перед выполнением своего долга. Раздача Обращения продолжалась три дня. "Остановите взаимное братоубийство, - значилось в Обращении. - Все вы, борющиеся между собой, к какой бы стороне вы ни принадлежали, вы, люди всех партий и классов, вспомните, что все вы братья, сыны единого человечества".

Из черновых карандашных пометок в блокноте жены Владимира Черткова Анны Константиновны Чертковой (блокнот хранится в архиве Черткова в библиотеке им. Ленина) видно, что листовки толстовцев подчас встречали сочувствие и даже симпатию участников вооруженного восстания. В одном случае с содержанием Обращения полностью согласился солдат, в другом рабочий. Но, как записала Черткова, попадались ей красногвардейцы, кричавшие: "Ты смотри, курсистка, - правильно говори, а если будешь за буржуев, против нас, так мы тебе всю маску сорвем, штыком в тебя пырнем". Анну Черткову поразило, насколько смутно представляли себе цели революции все эти солдаты и рабочие с винтовками. Об одной такой встрече она записала: "30-го утром понесли последнюю пачку. Дала рабочему, он взял, стал читать и говорит: "А все-таки не бросим оружие до тех пор, пока все мерзавцы (подчерк-нуто Чертковой - М.П.) не будут на нашей стороне!" - И смех и грех! Понимай как знаешь!"

Итог двадцатилетнего диалога большевиков и толстовцев перед революцией 1917 года сводится очевидно к тому, что партии, планировавшей вооруженный захват власти, не удалось поколебать христианскую позицию толстовского братства и вовлечь последователей Льва Толстого в свои планы. Но, с другой стороны, и толстовцам не удалось уберечь русское крестьянство от веры в большевистские политические лозунги о земле и мире. Прав оказался П.А.Кропоткин, который в письме к В.Г.Черткову писал: "Человечество всегда двигалось только актуальными (подчеркнуто П.Кропоткиным - М.П.) силами, которые вы и пытаетесь создать. Удастся ли вам сплотить эти силы - не знаю; думаю, что нет"( Кропоткин - Черткову 10 июня 1897 г. Цитирую по книге Муратова "Л.Н.Толстой и В.Г.Чертков". М., 1934.). Толстовские идеи любви к ближнему, личной ответственности и необходимости самоусовершенствования не оказались в первом десятилетии XX века достаточно актуальными, чтобы завоевать, увлечь русское общество. Большевистская фразеология оказалась более привлекательной, более актуальной.

Толстой как будто предвидел эту ситуацию. В одном из последних своих произведений "Христово учение" он задался вопросом: почему человечество не пошло за Христом. Он считает, что стать подлинными христианами людям всегда мешали соблазны. "Соблазны есть ловушка, в которую заманивается человек подобием добра", - писал великий моралист. Одним из таких соблазнов, по его мнению, является государство. "Он (соблазн государства - М. П.) состоит в том, что люди оправдываются в совершении ими грехов благом многих людей, народа, человечества". При любой власти руководители страны маскируют государственное насилие подобием добра. Но коммунисты сделали этот соблазн особенно массовым и всеобъемлющим. Вслед за кровопролитием, которое последует при уничтожении капиталистов и помещиков, коммунисты обещают народам "светлое будущее", всеобщий коммунистический рай. Коммуни-стическое государство есть попытка оправдать государственную идею вообще, оно является апологией насилия и принуждения. В глазах Толстого большевистское государство должно выглядеть значительно более отталкивающим, чем всякая другая власть, которая меньше камуфлирует свои подлинные неблаговидные цели. К сожалению, эту важную мысль поняли лишь очень немногие ученики Толстого. На пороге октябрьского переворота рядовые толстовцы туманно представляли себе, что означает для них и для страны в целом власть большевиков. Большевистская фразеология, включавшая лозунг о мире, представлялась им наиболее разумной и даже нравственной. Вот как описывал свое тогдашнее состояние самарский толстовец Илья Ярков:

"...Апрель-сентябрь 1917 года - поистине удивительное время. Тогда в России... все "колобродило"... ферментировалась какая-то качественно совсем иная форма жизни. Народ искал путей, по которым должно было пойти дальнейшее развитие и углубление революции. И главнейшая проблема, которая тогда волновала все без исключения умы, была проблема войны и мира: "Продолжать ли вести войну или же найти средство активно выключиться из нее?.." На чьей стороне был я? - Скажу коротко: на стороне тех, кто - тогда - не хотели продолжать войну. На стороне тех, кто главнейшим программным пунктом своей борьбы объявляли скорейшее прекращение войны: "Долой войну!" Самый лозунг "братания" на фронте был мне как нельзя более по душе. Как назывались люди, которые горой стояли за прекращение войны? Назывались они - "большевики". И за избирательный список этих самых "большевиков" (в Самаре он был под номером 1-м) мы тогда с Марьей (женой) и отдали дважды свои голоса. Ни к какой другой партии у меня не лежало сердце" (И.П.Ярков (Куйбышев). "Моя жизнь". Автобиография. Машинопись. Ок. 1000 стр. Авторский экземпляр.)

Переворот 25 декабря 1917 года толстовец Ярков также воспринял с одобрением. "...К нашему основному настроению и тогда, и возможно теперь можно с полным основанием приложить слова моего тезки Ильи Эренбурга: "Я не оплакивал ни имений, ни заводов, ни акций: я был беден и богатство сызмала презирал". Мы с писателем, стало быть, к приходу Октября находились в одинаковой имущественной позиции: нам нечего было терять" (Там же. Цит. из книги И.Эренбурга "Люди, годы, жизнь". М., 1961, стр. 338.)

Откуда было знать в 1917 году мелкому самарскому служащему, а позднее журналисту Яркову, что в следующие полвека он поплатится за свои толстовские взгляды сначала трехлет-ней (1929-1931) административной ссылкой, затем смертным приговором военного трибунала (1942) и, наконец, пребыванием в сумасшедшем доме (1951-1954), специально построенном НКВД для тех, чьи взгляды не совпадали с официальными. (Там же. Цит. из книги И.Эренбурга "Люди, годы, жизнь". М., 1961, стр. 338.)

Глава III

"ЗОЛОТОЙ ВЕК"

Большевики и толстовцы во время Гражданской войны (1918-1922)

Толстовцы, с которыми мне приходилось беседовать об истории их маленького народа, вспоминали начало 20-х годов как время для них сравнительно благополучное. А один из опрошенных мною стариков даже назвал эпоху 1918-22 годов "золотым веком толстовства". И действительно, придя к власти, большевики в первые годы не слишком беспокоились о толстов-цах. Может быть оттого, что были заняты борьбой с более опасным врагом, а возможно, полагая (вполне справедливо), что толстовцы теперь от них никуда не уйдут и с этим старинным другом-врагом рассчитаться они всегда успеют. Так или иначе, толстовцы-горожане (большинство из них жило в Москве) смогли развернуть в эти годы довольно активную деятельность. Еще при Временном правительстве 2 июня 1917 года они организовали в Москве Общество Истинной Свободы в память Л.Н.Толстого. Общество располагало большой библиотекой религиозного и философского содержания, вегетарианской столовой, которая вместе с тем служила клубом - местом постоянных лекций, бесед и публичных диспутов. При обществе же функционировало основанное еще при жизни Л.Н.Толстого издательство "Посредник", которое в первые годы после революции выпускало произведения Толстого, запрещенные царской цензурой. Во главе Общества стояли В.Чертков, В.Булгаков и П.Бирюков. В разные годы Общество объединяло от 750 до тысячи членов, в основном горожан-интеллигентов. Такие же общества начали в те годы возникать и в провинции: остались свидетельства о создании Обществ Истинной Свободы в двух деревнях Смоленской области, а также в селах Заволжья и Подмосковья ((В толстовском журнале "Истинная Свобода" № 1 за апрель 1920 года была помещена следующая заметка: "Деревня Драгуны, Смоленской губернии, Демидовского з-да, Касплянской волости. В декабре 1919 г. здесь возникло Общество Истинной Свободы в память Л.Н.Толстого. Учредители прислали в Московское ОИС письмо, в котором между прочим говорится: "Мы хотим пойти по тому пути правды, истины, добра, итти по которому так громко призывал всех людей Лев Николаевич"".)