– И что ты ей скажешь? – Максиму стало интересно, как она будет выкручиваться.

– Расскажу все как есть, конечно! – безапелляционно заявила Марго. – Ты сам виноват – устроил такую интригу!

– Ты расскажешь ей про меня? – удивился Максим, хотя внутри стало приятно.

– Мне кажется, что надо всегда обо всём говорить честно, тогда в будущем будет гораздо меньше проблем. Тем более что я и так собираюсь рассказать маме о том, что у меня появился замечательный друг, – совершенно искренне произнесла Марго и вдруг глаза ее хитро заблестели, Максим приготовился.

– Самец-москвец! – прыснула она. – Мама бы твой рассказ не одобрила!

– Вот только, пожалуйста, не надо маме об этом знать! – возмутился Максим. – Представляешь, как я себя потом буду чувствовать, если мы когда-нибудь встретимся!

– Раньше надо было думать! – веселилась Марго. – А маму ты точно увидишь! И еще папу! Он, знаешь, какой у меня суровый?! У него и ружье охотничье есть!

– Марго! Заканчивай! Я так и представляю твоего отца с залихватски закрученными вверх усами: будто он стоит в охотничьей шляпе с пером, рубашке с засученными рукавами, в брюках на подтяжках и тщательно в меня целится, а твоя мама все подталкивает его сзади в плечо и спрашивает: «Ну? Чего ты там возишься?»

Марго снова прыснула со смеху и, с трудом отдышавшись, вытерла слезы с глаз.

– Максим! – она все никак не могла начать говорить. – Ты такой … Мне так легко с тобой, будто я знаю тебя целую вечность! Правда!

– А мне не очень, – произнес Максим, продолжая изображать испуг. – Я теперь боюсь твоих родителей! Они наверняка стреляют без предупреждения! Пуф-ф! Пуф-ф!

– Ладно, хорошо, – сдалась Маргарита, – не буду я передавать ей твой рассказ про самца-москвича. Но про остальное – буду! – безжалостно закончила она.

У них было отличное настроение, будто они вовсе и не находились сейчас в разных городах, а пробыли весь вечер вместе.

– Максим!? – обратилась к нему Марго.

– Что?

– Спасибо тебе! – ее глаза светились. – За цветы, за этот чудесный вечер! За то, что ты подарил мне такое хорошее настроение! Похоже, ты знаешь, как очаровывать и соблазнять женщин! – Марго замолчала.

Каким-то нутром Максим почувствовал, что она хочет услышать сейчас от него.

– Никакой я не соблазнитель, – сказал он, – просто очень рад тебя видеть! Прошло всего несколько дней, а я невероятно соскучился. По тебе, по твоим глазам!.. Вот увидел тебя, и мне снова стало хорошо. И, если честно, я очень счастлив, что в моей жизни появилась ты! Ты мне очень… важна! И я рад, что ты побывала у меня в гостях, и первая после родителей увидела мою квартиру, – Максим говорил медленно, тщательно подбирая слова, пытаясь совладать с переполнявшими его чувствами.

И, когда он замолчал, их глаза досказали все сами за себя. Марго взяла со своего стола плюшевого мишку, прижала его к себе и поцеловала. Максим улыбнулся.

– А вдруг за дверью папа с берданкой!? – сказал он пугающим голосом.

– Он у меня хороший! Я пошутила, – Марго ласково смотрела на него.

Лишь влюбленным дано понимать друг друга без слов! И только им дано читать по глазам, о чем молчит другой! Каждый взгляд, каждое движение в такие моменты становятся настолько значимыми, что их невозможно переоценить. Влюбленные люди готовы часами смотреть друг на друга, не видя и не замечая ничего вокруг себя; в такие мгновения между ними начинает зарождаться, и с каждой минутой, с каждой секундой становиться все явственней и ощутимей, особая незримая связь. Весь мир тогда останавливается и замирает…

В прихожей у Марго щелкнула дверь.

– Маргарита, ты дома? – раздался из коридора женский голос, вернув их на землю.

– Да, мам! – громко ответила Марго. – Вы уже пришли?

И повернулась к Максиму.

– Пока. Скоро увидимся. Ты очень хороший!

– Ты с кем разговариваешь? У тебя гости? – уже открывала в комнату дверь мама.

– Целую, – напоследок прошептала она.

– И я тебя, – успел попрощаться он, и Марго выключила монитор.

Глава 5

Сквозь сон где-то внизу у подъезда хлопнула дверца автомобиля. Звукоизоляция в квартире Максима была хорошей, но летом окна, выходившие во двор, он держал открытыми нараспашку, чтобы ночной воздух, приносимый сюда из Серебряного бора, наполнял спальню прохладой и свежестью и помогал выспаться. В субботу утром только шум отъезжавших на дачи машин нарушал драгоценную тишину. Все же остальные – кто был вынужден остаться в городе, отдыхали и старались эту тишину сохранить. Это была их заслуженная возможность выспаться за всю неделю. Хлопок дверцы потревожил утренний сон Максима, но он сумел справиться с этим и вновь погрузился в царство Морфея. Лишь спустя полчаса Максим медленно и с наслаждением стал пробуждаться. Сквозь незадёрнутые шторы мягкие солнечные лучи забрались к нему на кровать, подкрались к плечам и стали ласково греть спину. Лежать не шевелясь было так приятно, что Максим с удовольствием растягивал время. Он знал, что сон безвозвратно ушел и больше уже не заснуть, но не торопился открывать глаза до тех пор, пока оставаться неподвижным стало невыносимо. Тогда Максим перевернулся на спину и долго потянулся, прогоняя сладость по всему телу, затем расслабился, открыл глаза и мечтательно закинул руки за голову. Так и остался лежать, просыпаясь окончательно.

В такие дни самое большое удовольствие заключалось в том, что тебя никто не беспокоил, не ворочался рядом и не мешал наслаждаться сладкими минутами «послесонья». Так было до сих пор, до недавнего времени! Но неожиданно все поменялось, и Максим вдруг перестал так считать. А случилось все это после того, как в его жизни появилась Марго. И теперь Максим уже не находил ничего замечательного в том, что живет один. Почему-то это не доставляло теперь ему удовольствия – наоборот, Максиму совсем не хотелось просыпаться в этой огромной кровати одному…

Он протянул руку к тумбочке, нащупал мобильный телефон и посмотрел на время. Ещё раз сладко потянулся и решительно встал. С улицы в комнату полился колокольный звон. Рядом с домом на берегу Москва-реки стояла церковь, и каждые выходные дни ему был слышен ни с чем не сравнимый переливчатый звон колоколов. Максиму очень нравилось, что дом находился рядом с этой старинной белокаменной церковью, построенной еще Годуновым: у Максима была возможность в любое время зайти в нее, чтобы постоять позади молящихся прихожан, поставить свечку Николаю Чудотворцу, а на Рождество или Крещение, отстояв вместе со всеми огромную очередь, набрать бутылку святой воды…

Позавтракав, Максим надел спортивные шорты, футболку и спустился вниз на парковку, где хранился велосипед. Настроение было превосходным. Он проехал мимо охраны, махнул им рукой и выехал из гаража. Повернув вниз по улице, он проехал под Живописным мостом, и оказался в любимом Серебряном Бору.

Обычно Максим не составлял заранее маршрут, вот и сейчас он ехал по дорожке и поворачивал туда, куда ему вздумается. Он обгонял людей, прогуливающихся здесь и парочками, и целыми семьями, обгонял шумные компании молодежи, торопившиеся с утра пораньше первыми занять себе место у мангалов, которых хоть и было здесь много, но никогда не хватало на всех. Здесь находили возможность, не мешая друг другу, отдыхать люди любых возрастов и самых разных интересов. Кто-то просто прогуливался, кто-то, надев наушники, целеустремленно бегал по протоптанным лесным дорожкам, а кто-то просто сидел на уютной лавочке под соснами и читал книгу. Встречались и такие же, как он, велосипедисты. Максу любил кататься по Серебряному Бору на велосипеде. Скорость, с которой он мог перемещаться, позволяла смотреть на все происходящее здесь немного другими глазами, как бы стороннего наблюдателя. Он знал, что если бы гулял по парку пешком, то вряд ли бы изучил его так хорошо. Скорее всего, доходил бы до середины Бора, где лес становился глухим и недружелюбным, дорожки – безлюдными, а беседки – пустыми, где чувствуешь себя уже не слишком уютно, и, пожалуй, поворачивал бы здесь обратно. А может быть вообще не доходил бы до этих мест.