– Да, я поступил неправильно, ничего тебе не сказав. Я знал, чем всё это закончится. Не пойми меня неправильно, я хотел только помочь девушке, я не собирался вечно прятать её от тебя.

– Но чего ты ждал?

– Я думал, ты женишься и тогда Ева вольна была бы вернуться домой.

– Всё ясно. Я пошёл, – Эраст взял девушку за плечи и вышел с ней в коридор. Еву не нужно было уговаривать, она сама поспешила уйти. Эраст провёл Еву к ней в спальню. Утирая слёзы, она села на кровать. Эраст подошёл к окну и открыл дверь на балкон.

– Эраст объясни мне, что с ним происходит? Я его не понимаю, – шмыгала носом Ева.

– Он сходит по тебе с ума и ревнует без причины ко всем.

– Эта ревность скорее сведёт меня в могилу.

– Он собственник, пора давно понять.

– Выходит, я для него только вещь. Он меня ревнует, но при этом ничуть меня не жалеет.

– Ты не дождёшься от него жалости. Даже капли сострадания. Таков он человек. Может, со временем, рядом с женщиной и детьми он потеплеет, но кто станет его женой?

– Так почему он не женится на той девушке? – осторожно спросила Ева.

  Эраст сел рядом с Евой.

– Ему не нравится, что она актриса и певица. А когда она узнала, за кого отец хочет выдать её замуж, наотрез отказалась. Думаю, брака не будет, хотя Фрейн настаивает. Дамиан мог бы закрыть глаза на её карьеру и на отказ, взять её в жены, сделать ребёнка и отправить домой, только чтобы она не путалась под ногами. Но причина, почему он так долго тянет время, это ты. Он ждал тебя, хотел увидеть прежде, чем сделать выбор. Я, конечно, не ожидал, что Рэм будет тебе помогать. Это плохо, когда идёт разлад в клане. Тебе и Дамиану нужно проявить терпение, и пойти друг другу навстречу. Я вижу, ты к нему неравнодушна, иначе сейчас не рыдала.

– Лучше скажи это ему.

– И ему скажу, думаешь, промолчу? – Эраст протянул ей носовой платок. Ева приняла его и утёрла глаза.

– Спасибо, что ты на моей стороне. Я так испугалась, подумала, что Дамиан будет пытать Рэма.

– Не беспокойся, всё будет хорошо. Дамиан и Рэм обязательно найдут общий язык.

Ева вздохнула и опустила плечи.

– Могу я позвонить маме, узнать, как у неё дела?

– Конечно. Только ты понимаешь, как это опасно?

– Да я знаю. Я не буду говорить, где нахожусь.

  Эраст улыбнулся и провёл рукой по её гладким волосам.

– А ты изменилась. Стала более покорной.

– Да нет, просто вы относитесь ко мне по-человечески, – пожала плечами Ева.

– Всё изменится, вот увидишь. Дай Дамиану время успокоиться, и он сам придёт к тебе с извинениями.

– Что-то я сомневаюсь, – скривила губы Ева.

  Эраст взял её руку и поцеловал тонкие пальчики. Ева подняла голову,  они смотрели друг другу в глаза, от его проникновенного взгляда её тело покрылось мурашками. Она вспомнила Тонию на портрете.

– На днях я забрела в комнату с портретами, и увидела сестру Дамиана…, я не думала, что она была такой красивой…

  Эраст в мгновение ока изменился в лице, выронил руку девушки и вышел из комнаты. Ева открыла рот от удивления. Что на этот раз она сказала не так?

Глава 7

Ева страдала от бессонницы вторую ночь, прокручивая в голове слова Дамиана, Грэма и Эраста. Более не в силах лежать и смотреть в потолок она отбросила одеяло и встала с кровати. Девушка накинула на плечи шаль и вышла в коридор. Откуда-то из глубины дворца доносилась музыка фортепьяно. Ева заглянула к Грэму. Его не было.

 Разве из мужчин кто-то умеет играть?

 Еву потянуло на эту музыку. Она звучала так грустно, что глаза непроизвольно наполнялись слезами. Девушка спустилась на первый этаж. Мелодия звучала громче, она подошла к проёму в большой зал и осторожно заглянула. За чёрным фортепьяно в свете одинокого подсвечника сидел Грэм. Еву поразил тот факт, что он может исполнять столь прекрасную музыку. Ничего подобного она раньше не слышала. Ева не стала его отвлекать, заметно, что Грэм глубоко погрузился в свои размышления и в обществе он сейчас не нуждался. Ева отделилась от стены, её потянуло в оранжерею, но она повернула в широкий коридор и остановилась у открытой двери в комнату с портретами.

 Интересно, что она такого сказала Эрасту? Он так стремительно убежал? Она задела его чувства, когда напомнила ему Тонию?

  Ева бесшумно приблизилась к портрету девушки.

– Что ты здесь делаешь?

  Ева подпрыгнула от неожиданности и страха. В полутьме она едва различила в кресле фигуру Дамиана. Он поставил пустой стакан на столик и поманил её пальцем. Ева пошла к нему, но на полпути остановилась.

– Мне не спится, вот я и решила прогуляться. Я уже заходила в эту комнату, – продолжала Ева, вновь взглянув на сестру Дамиана. – Позавчера я сказала Эрасту, что Тония была красивой девушкой…, а он обиделся и ушёл…, как ты думаешь, я сказала, что-то лишнее?

– Он безумно любил мою сестру, – отозвался Дамиан. – Когда я рассказал, что с ней сделал Джейсон, Эраст меня возненавидел за то, что я не смог защитить сестру. Тема о Тонии для него самая болезненная. Ты с ней похожа, может, поэтому он защищает тебя. Никто не знает, сколько душевной боли я перенёс. В гневе Эраст мне сказал, что лучше бы меня убили, а её оставили в живых. Я был прожигателем жизни, не ценил то, что имел. Не был рядом с отцом, когда нужно. Ни разу не сказал родителям, как сильно я их люблю…

  Дамиан прервался, набрал в стакан виски и сделал большой глоток. Ева плотнее завернулась в шаль.

– Всё что произошло с твоей семьёй ужасно. Но ты смог отомстить за их честь, ты убил Джейсона, – осторожно проговорила Ева.

– Но их уже не вернуть. Для меня они навеки потеряны, не осталось никого кроме Эраста.

– Не понимаю, Дамиан. Тебе уже тридцать один год, но ещё не завёл семью, почему?

– Потому что боюсь их потерять, – мужчина взглянул на девушку. Ева глянула на большой семейный портрет.

– Это семья твоего прадеда? – Ева решила сменить тему разговора.

– Да, Антонио Конте и его жена Марселла. У них было двенадцать детей. Восемь сыновей и четыре дочери. Двое сыновей умерли в юношестве, а все остальные погибли на войне. Сёстры вышли замуж. Но только старшая дочь, Роза, долго не выходила замуж и унаследовала после смерти отца этот дворец.

– Значит, у тебя всё же есть родственники.

– Нет братьев, только сёстры. Они со мной не общаются, для них я умер.

– А что же Роза, твоя бабушка, почему она вышла замуж за ирландца?

  Дамиан бросил короткий взгляд на портрет деда.

– Она уже готова была выйти замуж за итальянца, когда появился Бран. У него не было ничего, ни богатой родословной, ни денег, ни чести. Как мне рассказывал отец, Бран соблазнял таких одиноких богатых женщин, как моя бабка, а потом сбегал к другой, так и жил. Он соблазнил Розу, но, когда она узнала правду, приказала найти его и вернуть. Поставила ему ультиматум либо смерть, либо брак. Он согласился, но брак счастливым нельзя было назвать. Бран возгордился и вскоре у него вошло в привычку избивать жену. К тому времени она родила уже двух сыновей. Роза любила мужа и прощала ему всё. Но произошёл несчастный случай. Бран был помешан на лошадях, он купил самого буйного и, напившись, слишком близко подошёл к нему. Конь взбрыкнул и ударил его копытом в грудь. Он умер на месте. Роза приказала застрелить коня. Она больше не вышла замуж, к тому времени ей было уже сорок пять лет.

– А где твой дядя Энцо?

– Его убили, а через неделю и моих родителей.

– А кем была твоя мать? – продолжала задавать вопросы Ева, и была довольна тем, что Дамиан впервые открылся ей.

– Испанкой, которую всё детство и юношество готовили к браку с моим отцом. Роза решила женить сына на дочери испанского графа. Моему отцу было двенадцать лет, когда родилась моя мать. В семнадцать лет её отдали ему в жены. К тому времени он уже дважды был женат. Первая итальянка, родила дочь и сбежала с любовником. Вторая, корсиканкой, но умерла от туберкулёза. Моя мать никогда не любила отца. Она была влюблена в Энцо. Я часто слышал их ссоры, в одной из которых узнал, что моя мать по дороге к отцу отдала невинность Энцо. Отец никогда не бил мать, но тогда он её сильно избил. Он даже долгое время сомневался, что я его сын. С тех пор он не общался с братом. Изменял матери, в общем, их брак дал глубокую трещину. Хотя бывали минуты, когда отец целовал маму и клялся ей в любви. Я был ещё ребёнком, и ничего не понимал, и только с возрастом до меня дошло, что он так говорил лишь в те дни, когда был пьян. Я часто защищал мать от отца, он мне этого не простил. Я, можно сказать, пошёл против него. Делал всё назло. Начал плохо учиться, прогуливать школу, отрастил длинные волосы, одевался, как вздумается, влезал в драки, выпивал на вечеринках и аморально издевался над кузинами. Отец отчитывал меня каждый раз, но бесполезно, я был трудным ребёнком.