Лев обратил внимание на коричневую сорочку водителя гольф-кара, с вычурными узорами на воротнике, идеально отглаженную. Слегка полное лицо и короткие вьющиеся волосы. При виде такой внешности Лев почему то задумался про овец. Может быть просторные зеленые поля навеяли такие мысли, а вовсе не Рудольф?

– Садитесь, поедем.

Лев залез в автомобиль, поудобнее сел.

Ехали медленно, и путь пролегал прямо по газону. Солнце к тому времени сполна заливало все поле. Зрелище потрясающие, зеленые локации в золотом зареве.

Водитель напевал знакомую мелодию, Лев пытался, но не удавалось вспомнить.

Рудольф будто услышал мысли.

– Партия Альфреда из оперетты “Летучая мышь”, – водитель выразительно спел вслух, – “Жизнь для счастья нам дана, но всего одна!”

Мой хороший друг поведал историю из театральной жизни, после чего я вспомнил эту песню.

– Историю, – переспросил Лев?

– Да, и подобного мне не приходилось слышать раньше, могу рассказать и вам, пока мы в пути.

– Пожалуйста, – ответил пассажир.

– В одном из театров главный режиссер был со скверным характером, считал себя слишком умным и не мирился с мнением своих коллег. Такое бывает, самомнение. И был еще один существенный недостаток, он позволял себе личные оскорбления, ругательства и разного рода словесные унижения. Многим это не нравилось, и в один из дней чаша переполнилась.

Летучая мышь, сцена, где Генрих оправдывается перед Розалиндой за свою прогулку с некой Альмой – собакой, ему усердно помогает Фальк, его друг.

Друзья выкручиваются как могут, и вот уже собака превращается в пса по имени Гектор, который умирает от гипертонии, ирония судьбы.

Артист, который исполняет роль Фалька совершает скромную ошибку по тексту, называет кабеля именем друга, Генрихом, а не Гектором. Да, одно слово, но как много диссонанса получается в повествовании. Можно сказать, сцена завалена.

Спектакль заканчивается, и за занавесом, публично режиссер всеми нелестными словами отчитывает артиста за такую оплошность, не стану цитировать, но скажу, это было слишком грубо и не уместно. За времена работы сотрудники театра писали записки на имя директора с жалобами, по другому пробовали договариваться, дабы устранить такую брань из своей работы, но все тщетно.

Рудольф поднял руки над рулем, помотал головой, лица было не видно, но оно явно выражало возмущение.

– Вот же неприятность какая в театральных стенах, – проговорил он с сарказмом.

– Так вот, тот самый артист, что исполнял роль Фалька на следующий день написал заявление в полицию по части оскорбления, но не просто, а с разъяснениями и своими доводами.

– Суть такая, – продолжил Рудольф.

– Изложена так, режиссер нарушает этику и пренебрегает морально – нравственными отношениями в коллективе, но в основе причина отнюдь не личностная, а медицинская. Артист просил провести полноценную диагностику умственного состояния режиссера, именно умственного, так как подозревает некоторые отклонения на почве повышенного стресса и больших объемов работы.

Этот артист имел кое-какие связи, и смог привлечь представителей медицины к данному резонансному заявлению.

В итоге, полиция настояла провести тестирование недобросовестного режиссера, уверяя, что лучше рассматривать подобное заявление в рамках дисфункции здоровья, чем прямого нарушения закона. И что же режиссер?– сам себе задал вопрос Рудольф.

– Он был в не себя от злобы и гадливости, тест на iq прошел для галочки, не придав должного значения, и проверка показала плохой результат- шестьдесят два, такое вот юмористическое совпадение!

Не буду я делать ваши дурацкие тесты, – изображая режиссера гримасничал Рудольф.

– Представь себе, зал суда, слушание. Доклад ведет психиатр, озвучивает результаты тестирования, проявления недуга, предположения по поводу возникновения и развития, – протянув окончание слова Рудольф выдержал паузу, – дебильности.

Врачи поставили режиссеру диагноз, тем самым объяснили симптомы, такие как агрессивность, нарушение норм поведения и подобные отклонения. В итоге медицина оправдала человека.

Гольф-кар остановился, Рудольф навалился на руль, повернул голову в сторону Льва, глядя в глаза, сказал.

– Судье ничего не оставалось, как на государственном уровне в присутствии собравшихся в зале вынести вердикт, режиссер имеет умственную отсталость в умеренно выраженной форме, по-простому говоря дебил, так гласил официальный диагноз.

– Вот такая история, – вздохнул водитель.

– Кстати, мы на месте.

Это была часть поля, зеленая трава и голубые небеса. И лишь изредка мелькали блики, солнечные зайчики, но от чего они отражались, было не понятно, возможно роса?

– Чем отличается это место от других подобных, – поинтересовался Лев?

– С улыбкой и теплотой Рудольф промолвил,– Ирида сказала, что здесь преломляются солнечные лучи, это место силы, и ты в скором времени сам все поймешь.

Лев опустил ногу на мягкий газон, придерживаясь рукой за сидение авто. Он закрыл глаза. Теплый ветер слегка трепал волосы, было ощущение, будто обдувает морской бриз, на краткий момент трава под ногами превратилась в песок, а автомобиль в береговую солнцезащитную конструкцию. Лев стоял лицом к солнцу, оно пробивалось через закрытые веки, разгоняя тьму. Небесный огненный диск наполнял светом тело человека, даровал силы и легкое изменение восприятия.

Открыв глаза Льву пришлось немного прищуриться. Его посетила улыбка, благоговение текущего момента вселило надежду, только не понятно на что.

Сделав несколько шагов вперед, поджав губу он повернулся к водителю и спросил.

– И что мне делать?

– Рудольф засмеялся, слегка приподняв голову, при этом продолжал сидеть за рулем, чуть отклонившись в право, сказал, – делай то, что сказала Ирида, но перед этим ляг на траву там, где сочтешь нужным. – Он подмигнул, улыбнулся и ровно расположился за рулем.

Подняв брови вверх и округлив глаза Рудольф помахал рукой и начал сдавать назад, затем развернул гольф-кар и медленно поехал восвояси.

Лев долго смотрел ему в след, ни о чем не думая.

“Ищи место”, – со стуком прилетела первая мысль.

Вокруг зеленая площадь и ни одного живого человека. Ничего лишнего. Да это же потрясающая идея, теплым утром поваляться на траве в частной территории и преисполниться воспоминаниями и размышлениями о прожитых и грядущих днях.

02. Реконструкция. Приход в дом Ириды

С довольной улыбкой Лев медленно побрел на восток.

Солнечные блики то и дело мелькали перед глазами, остановившись он стал разглядывать пространство вокруг себя, но ничего не бросалось в глаза, что могло бы так отражать лучи светилы.       Продолжая путь, медленно, шаг за шагом Лев продвигался, рассчитывая на свои ощущения, ожидая понимания, где стоит прилечь. Он прошел около сотни метров и присел на траву, почувствовав усталость. Не стал вдаваться в детали, откуда появилось легкое напряжение, будто после пробежки. Решил лечь. Резкая смена перспективы зрения, и бело-зеленый горизонт обернулся в белесую синеву. Подложил руки под голову, скрестил ноги. Захотелось напеть какую-нибудь мелодию, настроение моментально изменилось, словно произошло что-то очень значительное, позитивное. Никаких конкретных музыкальных фрагментов, Лев стал вспоминать, что слушал последнее время, закрыл глаза.

Немецкий лейбл PAN, последние релизы, да.

Вытащил руки из под голову и вытянул вдоль тела. Затылок утонул в траве, при этом без напряжения в шеи. Прислушался к ощущениям, легкость, будто порывом мысли можно воспарить в небо.

В один момент руки будто растворились, Лев перестал их чувствовать, то же самое с ногами. Сильно сдавил веки.

Стал перебирать в голове обложки альбомов, которые довелось послушать за последний год, визуализировал свою память, и на удивление получалось крайне детально, ему понравилось.

Процесс превратился в подобие диафильма, как вдруг проскочил незапланированный кадр. Маленький ребенок, точнее кукла, сидящая на полу в комнате с вытянутой в его сторону ручкой. Другая обложка альбома. Пробежали мысли – “не сопротивляйся, плыви по течению, наблюдай!”