– Понятно, – сказала Диана деловито.

Обсуждать вторую семью, на которую тоже катил бочку Андрес, так сходу она не решилась, размышляла только о том, как бы уточнить кое-какие детали, например, чего ради глава первой, съемщик, заявился на собрание, откуда его обязательно выставили бы, и хорошо, если без скандала, но как подступиться к делу, не знала. Помог случай. Когда, уже прощаясь, они стояли с Линдой в дверях, задвигался лифт, заползал туда-сюда по шахте, потом остановился, и прямо рядом меж раздвинувшихся створок, словно Афродита в раковине, возникла та самая женщина, которую Диана жаждала увидеть, возможно, бессознательно пытаясь узреть каинову печать на ее челе, а вообще-то наоборот, ничего дурного ей эти люди не сделали, и она им зла не желала. Правда, на Афродиту женщина походила мало, была, мягко выражаясь, толстовата, килограмм девяносто, не меньше, и лет на пять-шесть старше Дианы, сколько именно это получалось, Диана предпочла б умолчать. Круглое, довольно приятное лицо, локоны, явившиеся на свет не без помощи бигуди, голубые глаза и розовая помада. Новоприбывшая разглядела Линду, радостно поздоровалась и выпалила:

– Как хорошо, что я вас встретила, уже дважды стучалась, а вас все нет. Сейчас я вашего Лермонтова вынесу.

И не слушая возражений Линды, крутанула ключ в замке, заскочила в квартиру, выскочила, все на редкость проворно, и подала Линде бережно завернутую в газету книжку.

– Дочка сочинение писала, – стала она объяснять Диане, – а у нас нет, пришлось Линду побеспокоить, повезло, что она по-русски читает.

– А в каком классе дочка? – спросила Диана с подчеркнутой заинтересованностью, и получив ответ, в восьмом, мол, поспешно добавила: – Моя в этом году школу кончила, теперь в Москве учится, в МГУ.

– В Московский университет поступила? – спросила женщина уважительно. – Умница она у вас, должно быть.

– Да, не круглая дура, – отозвалась Диана непочтительно, хотя претензий к способностям дочки у нее не было, иного рода – завались, но к способностям – нет.

– И вы не побоялись ее одну в Москву отпустить? – спросила женщина, потом помялась, протянула руку и представилась: – Валя.

Диана назвалась, потом ответила на вопрос:

– А она не одна. У меня там отец с матерью.

– И у меня мама в России. Только в Твери, – сказала Валя и вздохнула. – А теперь и мы туда собрались.

– Насовсем?

– Да.

Диана поглядела сочувственно, сказала:

– Нелегко, наверно, трогаться с привычного места? Дом, работа, дочь-школьница…

– Сын уже взрослый, работает, друзья у него, девушка, – подхватила женщина, – упирается, не поеду, мол, останусь… а где, спрашивается, останешься?… – И тут ее прорвало. – Все ведьма эта, – сказала она зло. – Верно, о мертвых дурно не говорят, но знали б вы, как мы от нее натерпелись! Она ведь квартиру нашу даром получила, обещала кому-то там «оккупантов» выжить… И выживала!.. Вы не поверите, но чего только она не выделывала. То труба лопнет, то проводка в кухне из строя вышла, дом старый, чего не случается. Просишь отремонтировать, а она презрительно: «на какие шиши, на гроши, что ли, ваши?» Так для нее это, может, и гроши, а для нас в месяц больше тысячи плюс ко всему прочему выкладывать, извините, не шутки. «Когда смогу, тогда и отремонтирую. А не нравится, скатертью дорожка!» Я еще человек спокойный, а муж просто с ума сходил! Но что делать? Не в суд же на нее подавать!

– А почему нет? – спросила Диана. – Можно и в суд.

– Так это себе дороже. Знаете, сколько суды эти стоят? Заменили мы как-то кран, а она в истерику, что за дешевку, видите ли, мы в ее квартиру поставили, снять немедленно, и все.

– Откуда ж она узнала? – полюбопытствовала Диана.

– Да она ключи при себе запасные держала, когда вздумает, явится, как к себе домой, ходит, глядит, всюду нос сует… Ах, что говорить! Муж решил напоследок ей все выложить, перед соседями, на собрании, чтоб знали, с кем дело имеют, и то не вышло. Хотел сразу заговорить, потому что видел, она его вывести потребует, все время сверлила глазами, но помалкивала, главного ждала, но только он рот открыл, как она возьми да и хлопнись… – Она замолчала и сказала тоном ниже: – Вы меня извините. Накипело.

– Все это еще ничего не доказывает, – сказал Калев, вытягивая свои длинные ноги и раскидывая руки по спинке дивана.

– Почему не доказывает? – спросила Диана. – Люди навсегда уезжают, так какого черта… Что ты расселся, как Жизель на скамеечке, дай и мне сбоку примоститься…

Калев рассеянно убрал одну руку, освободив для Дианы кусочек дивана, куда она поспешила водвориться.

– Не доказывает, потому что есть еще другой мотив: месть. Необязательно ведь иметь прямую выгоду, можно просто отомстить за унижения. И, кстати, она, если верить Линде, дважды за последнее время ездила в Россию, нельзя исключить, что цианид привезен оттуда, в этом случае вообще концов не найдешь.

– Чушь, – сказала Диана убежденно. – Никого она не убивала, не тот человек.

– А муж?

– Мужа я не знаю. Видела, наверно, во дворе или еще где-то, но идентифицировать не могу.

– Ну вот. Тогда умерь свой пыл и не заступайся за него так ретиво. Некрасиво, конечно, валить на них все подряд только потому, что они русские, но с другой стороны, то, что они русские, не освобождает их от любых подозрений автоматически…

Диана задумалась. Нельзя сказать, что она так уж любила русских, скорее, наоборот, на рынке, например, она выискивала среди продавщиц эстонок, знала, что не обвесят и не обсчитают, и в мелкие магазинчики и аптеки заглядывала, только убедившись, что в заведении работают не русские. Но, с другой стороны, они в целом были здесь как бы гонимой нацией и, следовательно, заслуживали сочувствия… И ведь все из-за того, что не умеют они приспосабливаться к чужим законам и языки учить, подумала она тут же, вспомнив, что все знакомые ей евреи нашли себе применение и по-эстонски говорят, как правило, свободно. Как и она сама… И все равно, ей не хотелось, чтобы это злосчастное семейство оказалось причастным к тому, что произошло два дня назад, хоть убей, не хотелось…

– А ты правда думаешь, что это они? – спросила она мужа.

Тот помолчал и покачал головой.

– Нет.

– А кто тогда?

– Я что тебе, Шерлок Холмс?

– Если ты предпочитаешь Пуаро…

Калев скорчил гримасу, Агату Кристи он не любил, собственно, он вообще не читал детективов, разве что изредка на ночь, в качестве, как он говорил, снотворного…

– Если согласиться с Андресом, – принялась рассуждать Диана, – то, отбросив Петровых, мы приходим к Паркам.

– Я не согласен с Андресом, – сказал Калев спокойно.

– Да?

– Его подход слишком поверхностен. Конечно, так сразу исключать молодых симпатичных тоже нельзя, однако…

– Но больше ни у кого нет мотива, – напомнила Диана.

– Ерунда. При ее характере она могла сделать своими кровными врагами хоть всех жильцов в доме.

– Люди здесь настолько мало общаются…

– Вспомни, сколько лет она тут живет… жила. И потом, с тех пор, как возникло это товарищество, поводов для общения стало больше. Все эти ремонты, субботники, озеленение двора… Не забудь, хоть мы с тобой кустиков не сажаем, большинство делает это с огромным рвением, и что стоит поругаться, например, из-за того, сирень посадить или, допустим, жасмин… Кажется, я даже слышал от кого-то, что во время разбивки газона тут кипели недюжинные страсти.

– По-твоему, можно убить человека из-за куста сирени?

– Был бы повод!

Диана рассмеялась.

– Ну если рассуждать подобным образом, то следует, в первую очередь, заподозрить Линду, ведь главный любитель травки-муравки она, и копаться в земле обожает.

– Все они обожают. Наверняка и Ану на своей даче клубнику-смородину разводила. А что касается Линды, она, как и Ану, в этом доме выросла. Откуда нам знать, может, был у них какой-нибудь застарелый конфликт.

Воображение Дианы заработало вовсю. А что, не зря ведь Линда с такой неохотой говорила об Ану. Действительно, кто знает, не пробежала ли между ними черная или иная кошка еще в юности? А что если Ану отбила у Линды жениха, они ведь примерно одного возраста, почему бы им не оказаться соперницами? Тем более, что Линда наверняка никогда красой не блистала, не то чтоб уродина, но обыкновенная донельзя, такую даже описать трудно, как говорится, без особых примет. Не странно ли, что Линда не помнит мужа Ану? Да, можно себе представить, как она, старея в одиночестве, лелеяла свою давнюю ненависть и думала о мести. Сидя долгими вечерами перед телевизором в ухоженной, вылизанной и, увы, пустой квартире, строила воздушные замки… убийство вряд ли заслуживает столь высокопарного определения, ну просто планы, строила, наверно, не рассчитывая претворить их в жизнь, так, для души, но однажды ей каким-то образом попал в руки цианистый калий. И искушение оказалось сильнее, чем добродетель и инстинкт самосохранения…