Я отпускаю его, так будет лучше.

Сейчас он хотя бы пойдет не к Райли, а туда, где он на самом деле сможет остыть. Даже если ты ненавидишь, когда он так делает, Оливия.

Еще двадцать три года назад, когда он родился, я уже знал, что он не будет спокойным, нормальным мальчиком, как Райли. У него мои гены, моя кровь и хватка, когда я чего-то хочу. Я тоже сначала должен был научиться это контролировать, но мне никогда не было так сложно, как ему. Он самый импульсивный человек из всех, что я знаю, Оливия. Он даже тебя переплюнул. Черта, которая у него есть благодаря тебе. Мы с тобой действительно составляем взрывоопасную смесь. Я смотрю наверх и в окне вижу твой силуэт. Ты открываешь окно и так прекрасно выглядишь, детка. До сих пор, после всех этих лет.

— Все в порядке? — спрашиваешь ты. Хотя знаешь, что никогда не бывает в порядке, и неважно, что ты разыгрываешь перед соседями. Они видят, насколько часто Мейсон выходит из себя и терроризирует всю округу. Только благодаря моему положению в ФБР нас до сих пор оставляли в покое.

— Ложись обратно в кровать, я сейчас приду, — говорю я, и ты слушаешься. Ты всегда это делаешь. Не от страха, а потому что слепо доверяешь мне. Мейсон тоже в таком нуждается, но как можно ему доверять? Ты единственная, кто это делает, потому что хорошие матери так и поступают, не имеет значения, насколько плохо поступают их сыновья.

Он всегда был сложным, но с тех пор, как умерла его бабушка, он тикающая бомба. Она была для него святой. Он был ее любимчиком, даже любимей Райли. Что бы он ни делал, она всегда находила в нем хорошее. Правда, она видела его только раз в две недели и не должна была разгребать его дела, как приходилось мне.

Ох, Оливия. Еще тогда, когда раньше тебя узнал, что ты беременна, я так радовался, но с самого начала знал, что будет сложно. Мы с тобой сварены в одной кастрюле и тщательно перемешаны.

Я захожу в дом через заднюю дверь.

Я знаю все, что делает Мейсон. Так же, как и раньше, я везде установил камеры, о которых ты не знаешь, иначе кастрировала бы меня. Мое лучшее порно — наблюдать за тобой в душе. Кроме того, я должен знать, чем занимаются люди, которых я люблю. Я должен знать, чем заняты мои мальчики и все ли у них в порядке. Они должны чувствовать, что их ценят.

Мисси растянулась перед входной дверью, потому что здесь каждую ночь она ждет Мейсона. Я глажу ее по голове, прежде чем двинуться дальше. Он не злой, Оливия. Он просто помешан на контроле, и у него есть несколько странных предпочтений, о которых я не хочу думать, потому что он мой сын. Кроме того, он очень эмоциональный человек, который не знает как обходиться со своей злостью. Он зол на Райли, и понятно, что он думает, что всегда был белой вороной. На самом деле, так и есть, Оливия. Однозначно.

Я иду в спальню, а ты сидишь на кровати в своей синей пижаме с овечками от H&M. Ты так и осталась собой, Оливия. И я боготворю это. Спустя все эти годы, даже после того, как у тебя появились маленькие морщинки, ты для меня по-прежнему самая красивая женщина на Земле.

Ты обеспокоенно смотришь на меня.

— Где он?

Я тихо закрываю за собой дверь, сажусь на край кровати, спиной к тебе, опираюсь локтями на колени и складываю руки, словно молюсь. Моя голова опущена. Иногда я чувствую себя таким чертовски уставшим.

— Не знаю, — говорю я, хотя, конечно, точно знаю где он, но не хочу, чтобы ты волновалась еще больше.

— Что случилось? — ты пытаешься казаться невозмутимой, но я знаю, что он твой маленький любимчик, даже если он сам того не знает. Он думает, что Райли — твой маленький чудо-мальчик. Ты, конечно, любишь их обоих, но больше склоняешься к темноте. Мейсон очаровывает тебя. К тому же ты беспокоишься о нем двадцать четыре часа в сутки, что по отношению к Райли просто излишне.

— Как обычно. — Я слегка поворачиваюсь к тебе. — Оливия, нам нужно поговорить.

— Я ненавижу, когда ты так говоришь, Китон.

Я улыбаюсь.

— Знаю, — небрежно отвечаю я и беру твою маленькую ручку. Целую ладонь, потому что не могу иначе, и палец с обручальным кольцом, прежде чем сказать: — А еще я знаю, что ты желаешь Мейсону лучшего будущего. Приятно представить, что он оканчивает университет и занимает высокое положение в ФБР, как и я, но должен разочаровать тебя, Оливия. Это не для него. Я замечаю это каждый день. Меня всегда привлекала темнота, но он и есть Тьма. — Ты пытаешься вытянуть руку из моей хватки, но я только крепче сжимаю ее. Мне не нравится, когда ты ускользаешь от меня, Оливия. Видимо, у моего сына это от меня.

— Что ты хочешь этим сказать, Китон?

— Я подключу его к работе в клубах. — Твои глаза становятся огромными, а челюсть отвисает. — Он уже не маленький беззащитный мальчик, которому ты целовала попку. Он зрелый мужчина и знает, что такое секс.

— Вообще-то я бы хотела для него лучшего будущего, а не такого, как у нас. Мы такие... — ты замолкаешь.

— Какие? — с весельем спрашиваю я.

— Ненормальные.

— А это плохо? Я все еще должен объяснять тебе, что ненормальными быть хорошо? Я вижу в нем потенциал. Только посмотри, как он выстроил квартиру внизу. У него хорошо складывается с женщинами, ну, по-своему, и он занимается нелегальным дерьмом. У него нет другого выхода.

— Что значит «он занимается нелегальным дерьмом»? — вскакиваешь ты, и я раздражаюсь.

— Оливия. Я просто хотел сообщить тебе, что делаю это, в смысле собираюсь сделать, потому что ты руководишь этими клубами.

Ты кривишься. Я так люблю это.

— Фу, Китон, я должна ходить с собственным сыном в свои секс-клубы?

— Не в твои. Он получит свой собственный. Давай проверим его, Оливия. Потому что если даже это не для него, то его будущее я вижу в тюрьме.

Ты смотришь на одеяло, и я поднимаю рукой твой подбородок.

— Просто доверься мне. Я знаю, что делаю. — Мягко провожу пальцем по твоей щеке. Я люблю, когда ты смотришь на меня, как сейчас, детка. Это никогда не изменится. Но сейчас в твоих глазах читается решимость, и я точно знаю, что это значит. Ты снова превращаешься в мать-тигрицу.

— Нет! — твердо говоришь ты, и я поднимаю одну бровь.

— Что?

— Он и мой сын тоже. И ты не можешь все решать в одиночку! Я верю в Мейсона, даже если с ним сложно. Он найдет свой путь, не утонув при этом во тьме!

Я глубоко вздыхаю, потому что не могу злиться на тебя, детка. Я люблю то, что ты никогда не прекращаешь верить и надеяться на лучшее. Я люблю твое сердце и решаю довериться тебе. Потому что это то, что мы делаем. Мы доверяем друг другу. На сто процентов. Даже спустя столько лет.

— Ладно, — говорю я. А потом мы перестаем разговаривать, потому что я наклоняюсь и целую тебя.

7. Я была потеряна и до сих пор остаюсь такой, Мейсон

Эмилия

Райли крепко спит возле меня. Когда-то его дыхание успокаивало. Когда я не могла спать, я просто подстраивалась под его вдохи. Когда-то. Но сейчас все по-другому.

Я давно тебя знаю, Мейсон. Райли привел меня с собой к вам домой через три месяца после того, как мы впервые встретились. При этом он очень долго откладывал знакомство с семьей, потому что не хотел, чтобы я с тобой встречалась, хотя уже тогда у нас все было серьезно. Он сказал, что ты другой, и я должна остерегаться тебя. Он сказал, что ты опасен. Я засмеялась, зато теперь прекрасно знаю, что он имел в виду. Насколько опасным может быть мужчина, выросший в благополучной семье в уютном пригороде? Но в какой-то момент Райли захотел познакомить меня с вашей матерью. Я помню этот момент до сих пор. Был знойный серый летний день, и царила гнетущая жара. Нельзя было ни стоять, ни сидеть. Когда он привел меня в ваш дом, то испытал такое облегчение, что тебя там не было. Мы сидели на террасе под вашим огромным желтым зонтом, ели пирожные и пили чай со льдом.