Она медленно поднимает свои миндалевидные глаза и встречается с моим пристальным взглядом. В ответ на это я целую ее в макушку. Она удовлетворенно вздыхает и крепче прижимается ко мне.

— Почему ты меня любишь?

Я дразнюсь, пропуская ее шелковистые каштановые локоны промеж пальцев.

— Это все равно, что спросить, почему ты любишь мороженое.

— Потому что оно вкусное, — возражает она, и я сдерживаю смешок.

— Ты очень вкусная.

— Ах, ты такой…

Я не даю договорить и впиваюсь пальцами ей в бока, а Ди истерически хохочет, пытаясь выбраться из моей хватки. Когда перестает смеяться и бросает на меня свирепый взгляд, я неожиданно целую ее в губы. Она ворчит, но позволяет обнять себя, и я улыбаюсь, потому что просто не могу сдержаться.

— Я люблю тебя, потому что не могу не любить, — отвечаю, и она крепко обнимает меня.

Той ночью, когда я чуть не убил Коди, понял, как много она для меня значит — больше, чем любая другая девушка значила или когда-либо будет значить. Не думаю, что уже тогда любил Ди, во всяком случае, не как сейчас. Однако это было начало чего-то большего, и я не смог бы предотвратить это, даже если бы захотел. Следующие несколько недель я влюблялся — быстро и сильно, впрочем, как и все, что мы с ней делаем. Я влюблялся на фестивале, на своем дне рождения, во время тихих ночей в ее квартире. Влюблялся каждый раз, когда Ди улыбалась мне, когда позволяла обнимать себя.

— Как думаешь, мы долго продержимся? — спрашивает она, ее слова тихим шепотом проносятся по моей груди.

Я обнимаю ее и не отвечаю, потому что не знаю ответ. Любить Ди — словно любить огонь. В ту ночь, когда я впервые признался ей в своих чувствах, а она отправила меня домой — это разбило мое сердце как никогда прежде. Кончилось все тем, что я до тошноты напился с матерью. Произнося тост за девушку, которая меня обожгла, возненавидел всех, кто не был так же несчастен, как я. Затем она появилась, даря надежду и снова отнимая ее, и в тот же день я вернулся обратно в город, поклявшись себе забыть Ди.

— А ты как считаешь? — отвечаю вопросом на вопрос.

Не знаю, долго ли мы продержимся, просто надеюсь на это. Чем больше времени проходило после случая в закрытом санузле Mayhem, тем больше девушек я использовал, чтобы забыть ее лицо, но каждую ночь ловил себя на том, что рисую образ Ди подаренными ей же карандашами. Забыть ее было невозможно, и только когда она швырнула мне в голову тубус с рисунком и закричала что есть мочи, что любит меня, я понял, что никогда этого не захочу. Вероятно, наши отношения никогда не станут легкими, но лучшее легко и не дается. Важно лишь, что каждый день я клянусь любить ее вечно, и каждый день Ди обещает мне это в ответ.

— Надеюсь на это, — говорит Ди, и я улыбаюсь, когда она вторит моим мыслям.

— Я тоже, — произношу, пропуская ее шелковистые локоны между пальцев.

Мы лежим так до тех пор, пока между нами не остается ничего, кроме наших сердцебиений, и будущего, о котором мы оба мечтаем.

— Я загадывал это, — тихо признаюсь.

Ди поднимает на меня недоумевающий взгляд.

— На мой день рождения. Когда ты заставила меня задуть свечи, я загадал это.

— Ты загадал меня? — переспросила она, и я улыбнулся.

В ту ночь, когда лицо Ди освещалось мягким пламенем свечей, я желал того единственного, чего когда-либо хотел по-настоящему. Стать счастливым.

— Да, — говорю я, поднося ее пальцы к своим губам и нежно целуя ладонь. — Я загадал тебя.

Notes

[

←1

]

Гитарный усилитель