Неправильная сказка

Было у богатого вдовца три сына. И оставил он им, умирая, своё имущество по завещанию. Старшему достались все деньги, дом и подворье со всей скотиной, среднему — мельница с хибаркой при ней да осёл, а младшему отец отказал только кота.

Всё село дивилось такому завещанию, пересуды не утихали. Ну как же так, за что же с младшим-то так? Кумушки чесали языки и пришли к непререкаемому выводу: видать, младший-то не родной был, нагулянный на стороне. Ну а что ещё могут придумать досужие бабьи языки?

Младший (Иваном его звали) пытался объясниться с братьями, но те наотрез отказались ему помогать. Старший сослался на святость последней воли усопшего, средний выслушал, но сказал, мол, прости, брат, и мне негусто досталось, самому только-только концы с концами сводить, не из чего мне тебе помогать. И пошёл Иван от братьев несолоно хлебавши.

Вышел он на выгон за селом, сел на землю и сидел, как оглушённый. Кот тёрся об ноги и мяукал, прося есть. А у Ивана и у самого брюхо подвело.

— Знаешь, Иван, — раздался голос старшего брата за спиной, — не хочу я тебе зла, но пришёл сказать: уходи отсюда. Куда хочешь, только чтоб про тебя здесь все забыли. Село нам не простит, если ты тут будешь подаяния просить. А мы-то чем виноваты? Так решил отец. Кота, так и быть, я заберу, чтоб не сдох, ну а ты ищи лучшей доли в других краях, — и словно сгинул.

Иван сидел без единого движения. Лучшей доли? А где её искать? Уходить? А куда? Где он нужен? Кому он нужен?

Вдруг услышал он шаги за спиной. К нему подходила бабка Лукерья, одна из самых бедных селянок. Из котелка в её руках упоительно пахло картошкой, и Иван сглотнул слюнки.

— Не побрезгуй, Ваня, уж чем богаты, — промолвила бабка, — да негоже человека вовсе на верную погибель оставлять.

Иван судорожно вздохнул.

— Спасибо, бабушка, — только и смог сказать.

Когда котелок опустел, бабка помялась-помялась и сказала:

— Вань, а не хочешь ко мне перебраться жить? Бедно я живу, конечно, но всё ж будет нас двое, будет мне помощь по дому-огороду, а у тебя хоть какая крыша над головой.

Иван открыл было рот, но тут вновь зазвучал в ушах голос старшего брата: «...уходи отсюда, куда хочешь!» И слова застыли у него на языке. Он знал, что старший шутки шутить не любит. И, помолчав, выдавил из себя:

— Спасибо, бабуль, но, видно, не судьба. Уходить мне отсюда надо, так велели.

Бабка ахнула, нервно вздохнула, но ничего не сказала. Забрала пустой котелок и неслышно растаяла в сгустившихся сумерках. А Иван до рассвета пролежал, не сомкнув глаз, на голой земле.

Голодный, отощавший, измученный Иван плёлся по пустынному проезжему тракту. Вдруг за самой спиной раздался молодецкий свист, и копыто ударило Ивана по голове. От удара тот отлетел в глубокую придорожную канаву, да так там и остался. А кучер выровнял лошадей, и нарядная карета скрылась в клубах дорожной пыли.

В селе Ивана уже и забыли. Бабка Лукерья давно отправилась на погост, крыша на её халупе провалилась. Братья стали уважаемыми людьми, к их слову прислушивались все, и все от них зависели. Старший женился на купеческой дочке из ближнего городка, и вот уже третий пострелёнок бегал по двору. Однажды, попивая вечерний чаёк, жена спросила его:

— А у тебя ведь ещё брат был, ну, тот, что подался искать счастья в других краях? Как он, не даёт о себе знать, что у него и как?

— Нет, ничего о нём не знаю.

— Видно, поймал удачу за хвост, зазнался, что мы ему теперь, не вспоминает о родных, — купчиха брезгливо оттопырила локоть.

Солнце садилось. С пастбища гнали коров.

08.07.2018