— Я… ничего не имел в виду! — де Горацо сглотнул, отступая на шаг. Его взгляд был прикован к воробьям. Если бы хоть одна из птиц спикировал в его сторону, пристав не постыдился бы броситься наутёк. — Я помню, что у нас всё кончено! Я… в смысле, мне сегодня обещали свободный день, почему вызов?

— Ах, это. — Донна Виттория улыбнулась и жестом пригласила Армандо сесть. Воробьи при этом остались кружить под потолком. Их крылышки с шелестом рассекали воздух. — Слышал, что в городе творится?

— У «чёрных» и «зелёных» опять обострение? — догадался пристав, опускаясь на мягкий стул. — Снова стычки на улицах?

— Если бы. — Некромант вздохнула, пальцем сдвинула очки выше по переносице. — Две компании взялись за шпаги прямо на ступенях собора святого Андрея. Два трупа, шесть раненых.

Армандо присвистнул. Девушка кивнула:

— Ага. Представляешь себе — Посредник Божий утром выходит на балкончик, благословить горожан, а на ступенях его резиденции стража трупы убирает. Святого отца чуть удар не хватил. Свидетели говорят, он прямо там начал вслух отлучение читать. Кому — так и не узнали, потому что на балкон выбежал какой-то кардинал и увёл старика внутрь под ручку.

— Не удивлюсь, если отлучать он собирался всех чохом, — хмыкнул де Горацо. — Эта вражда святого отца давно раздражает. Он хороший человек, даже слишком. Хочет, чтобы все со всеми дружили…

— В общем, доложили королеве, королева вызвала графа, — продолжила некромант. Под графом она имел в виду дона де Горино, старшего пристава. — Граф вернулся, намылил всем шеи. Королева час назад поехала к Посреднику лично, просить прощения, а де Горино поставил всех приставов под боевые знамёна. С этого утра десять человек должны патрулировать город вместе с отрядами стражи и пресекать стычки. Днём и ночью. Три смены, тридцать человек, в запасе только пятеро, не считая меня.

— Патрулировать город? Мы? Как какая-то солдатня? — возмутился Армандо.

— Ты же знаешь, что стражники боятся встревать между дворянами, даже после запрета дуэлей, — пожала хрупкими плечами рыжая донна. — Им проще потом доложить о драке и убрать покойников, чем вмешиваться. А с приставами, глядишь, посмелее станут. Всегда же проще, когда есть на кого ответственность перевалить. В общем, твоя смена после полудня и до шести вечера. Собирайся, ступай в казармы гарнизона, тебя припишут к патрулю.

— Да-а… — Армандо тяжело вздохнул и внезапно сунул руку за пазуху. Эффектным жестом достал оттуда сухой не раскрывшийся бутон алой розы. — Не подумай чего… вот… просто, как извинение.

Протягивая бутон, де Горацо испуганно косился на мёртвых воробьёв. Спектакль возымел действие — некромант движением кисти прогнала птиц за окно, осторожно взяла розу. Повертела её на ладони, разглядывая сквозь линзы очков, совершенно по-детски улыбаясь. Тронула цветок кончиками пальцев, что-то прошептала под нос, щурясь — и сухой бутон расцвёл. Мёртвая роза с едва слышимым шелестом раскрылась, не потеряв ни единого лепестка.

— Скотина, — полушёпотом произнесла девушка.

— Я…

— Молчи. — Некромант грациозно поднялась из кресла, шагнула к стенному стеллажу, положила бутон на одну из полок. Сняла с крючка синюю островерхую шляпу с полями, модную среди университетских магов, надела её, набросила на плечи короткий плащ с золотой застёжкой. — У меня уже глаза болят от мелкого почерка, прервусь на полчаса. Могу проводить тебя до площади.

— Я…

— Просто проводить. Только до площади.

— Конечно, донна. Мне будет очень приятно. — Вот теперь Армандо и сам не знал — говорит ли он искренне, или же нагло врёт…

Даже приезжий, только прибывший в столицу, легко понял бы, что с городом что-то не ладно. Достаточно было встретить патруль городской стражи и заметить, что солдаты внимательнее всего присматриваются не ко всяким оборванцам и типам бандитской наружности, а к людям хорошо одетым. Особенно к тем, кто на сапогах носит шпоры, а на перевязях — мечи. Кроме того, вооружены стражники были короткими копьями вместо привычных деревянных дубинок.

Такое положение дел сохранялось уже без малого год. Год назад в своём охотничьем замке ядовитыми испарениями был убит последний король из династии Идерлингов, Октавиан Третий. С ним задохнулись почти все члены королевской семьи и их приближённые. По слухам, трупы из замка вывозили телегами — ядовитый дым наполнил все его залы и коридоры, не пощадив даже подвальных крыс. Выжила лишь средняя дочь, не поехавшая с отцом. Но и она в тот же день погибла от пули, выпущенной из неизвестного оружия. Ни стрелка, ни отравителя разыскать не удалось — да их и не искали особо. Причина смерти монарха волновала знать и чиновников куда меньше, чем вопрос — кто же теперь примет корону? Спешно созванный Высокий Совет послал гонца за Огюстом Сильным, правителем одного из семи вольных герцогств Коалиции. По всему выходило, что именно великий герцог Веронни — следующий в очереди на престол, как родич короля по матери. Огюст немедленно покинул свою вотчину… однако всё равно опоздал. Прежде него в Дерт въехал маленький кортеж, возглавляемый эльфийским князем Элунасом, тоже членом Коалиции, парой пожилых рыцарей из гвардии ещё прошлого короля и никому не известной девушкой в чёрных с золотом доспехах. Девушка, совсем юная, была хороша собой, стройна, черноволоса, голубоглаза, и держалась в седле с уверенностью опытного кавалериста. Проезжая по улицам Дерта со шлемом на коленях, она оглядывалась не без любопытства, однако не как провинциалка, впервые увидевшая большой город, а как генерал, прибывший в крепость, которую ему предстоит оборонять.

У ворот королевского дворца процессию встречали архимаг и Посредник Божий. При собравшейся толпе они во всеуслышание объявили, что девушка в чёрных латах — четвёртая дочь короля Октавиана, жившая отдельно от семьи, и потому законная наследница престола. Эльфийский князь подтвердил слова мага и главы церкви, а старые гвардейцы вскрыли запечатанные сургучом свитки, где личность принцессы письменно заверялась самим королём. Событие вызвало истинную бурю. И знать, и простой люд, ошарашенные новостью, мгновенно раскололись на два лагеря — одни приветствовали дочь Октавиана Третьего, другие клеймили её самозванкой, несмотря на очевидную внешнюю схожесть с королём. Первых оказалось больше. Принцессу спешно короновали как Октавию Девятую — чуть ли не там же, под аркой дворцовых ворот. А на следующий день в столицу с огромной свитой и войском прибыл герцог Огюст де Веронни. Многие дертцы всерьёз ждали уличных боёв — ворвись герцог с солдатами во дворец, ещё неизвестно, много ли нашлось бы защитников у юной королевы. Герцог, однако ж, был явно огорошен зрелищем занятого трона. Он промедлил, встав лагерем под старой городской стеной. К Дерту тем временем подступили регулярные войска — и волнения как-то сами собой улеглись. Королевские маршалы один за другим присягнули Октавии.

Так и сложилась нынешняя странная ситуация. Огюст де Веронни не уехал к себе — лишь распустил большую часть войска и свиты. Зато в отель, где поселился великий герцог, начали стягиваться его политические союзники из разных частей королевства и Коалиции. Вокруг королевского дворца же собирались противники де Веронни, которых тоже хватало. Образовались две негласные партии, прозванные в народе «чёрными» и «зелёными». По цвету лат королевы и герба герцога соответственно. «Чёрные» превосходили соперников числом, но их объединяла не столько верность королеве, сколько нежелание видеть на троне Огюста Сильного. Многие члены партии при этом имели счёты друг к другу. Влиятельные и высокопоставленные чиновники при дворе плели интриги, стремясь затащить недругов в суд, молодые сторонники обеих фракций звенели шпагами в тавернах и на городских улицах. То и дело на древнюю белую брусчатку лилась кровь.

За год Октавия Девятая, несмотря на молодость, показала себя превосходно. Где надо королева прислушивалась к советникам, где надо — настаивала на своём. Заметно было, что воспитывал принцессу не политик, а простой старый рыцарь, ибо в военных делах она разбиралась лучше всего. Но девушка быстро училась. Её часто видели в городе. В перерывах между бумажными делами и приёмом послов королева посещала армейские полки, навещала храмы, присутствовала на судах, где нередко смягчала приговоры. Её усилиями ни одно из разбирательств, учинённых сановниками, не закончилось скандалом — всегда удавалось найти компромисс. А раз в месяц черноволосая красавица в чёрных латах и золотой короне даже выезжала за город, где принимала прошения прямо из рук крестьян и горожан. Последнее привлекло к ней симпатии и простолюдинов, и мелких нищих дворян — но вот сторонники из высшей знати морщили носы.