1997 г.

МОЯ ТВОЯ НЕ ПОНИМАЕТ

Мы с другом возвращались домой из Парижа на своей машине - шестая модель "Жигулей". Проехали Францию, Германию, Чехию, больше половину территории Польши. Где-то сбились с дороги, заплутали. И каждого встречного полицейского спрашивали, как выехать к Бресту. Полицейские в ответ разводили руками и делали вид, что ничего не понимают. Дружба между странами социалистического лагеря закончилась и они все и как-то сразу забыли русский язык.

Какой-то мальчишка нам все-таки объяснил, как выехать на автомагистраль, которая ведет к границе. И через пару часов мы действительно вырулили на широкое шоссе и понеслись к белоруской границе дорожные указатели напоминали о том, что мы на правильном пути.

Придерживаясь всех правил по ограничению скорости мы сокращали расстояние до Москвы. Но на выезде одного из маленьких придорожных городков нас все-таки остановил полицейский патруль.

Не развернув даже в мои документы, инспектор, краем глаза поглядев на российские номера машины, без всяких церемоний достаточно сносно произнес по-русски:

Скорость большая. У нас за это штраф 70 долларов.

Я попросил показать прибор по фиксированию скорости, чтобы лично удостовериться в нарушении этого вида правил дорожного движения. Но полицейский оставил мою просьбу без ответа и стал обходить нашу машину.

Почему багажник помятый? - продолжал он демонстрировать свои познания в русском языке.

Сосулька упала, - небрежно сказал я и посмотрел в глаза польскому стражу дорог.

- Сосулька упала? У нас за это штраф 50 долларов.

- Покажите инструкцию, где есть этот пункт?

Но полицейский и этот мой вопрос оставил без внимания, и только знаком позвал меня, чтобы я следовал к его машине. Когда я подошел он предъявил новую претензию:

- Эта дорога платная. Вы оплатили проезд?

- Откуда нам знать, что она платная?

- С вас 50 долларов. Он похлопал моими правами себе по ладони и затем небрежно бросил их в свою планшетку.

- Платите 50 долларов.

- Нет у меня денег. Осталось только на бензин.

- Как хотите.

Он сел в свою машину, включил рацию и принялся с кем-то по-польски разговаривать.

Я тоже уперся. Вернулся к своим "Жигулям" и мы с напарником твердо решили денег не давать. В самом деле - ведь ничего не нарушали. Разложили передние кресла и закрыли глаза - чего время терять, лучше уж отдохнуть. До Москвы ещё более полутора тысяч километров.

Но польский полицейский минут через двадцать снова подозвал меня.

- Будешь платить?

- Я ничего не нарушал. - Категорично отрезал я.

- Тогда поедем в участок.

- Поехали, - без раздумий сказал я и крикнул напарнику, - Жень, сейчас в участок поедем. Хоть отоспимся.

- Отлично! - с радостью в голосе согласился мой напарник.

Полицейский ненавидящим взглядом смотрел то на меня, то на моего товарища. Затем его прорвало. Вальяжность и безразличие в его голосе пропали, он стал грозно и эмоционально выкрикивать какие-то ругательства на польском языке, из которых я смог понять только одно, что мы есть "пся крев", то есть "собачья кровь". Возможно, подумали мы, он был поражен нашей собачьей выдержкой. В конце концов он с силой воткнул в мой нагрудный карман мое водительское удостоверение и со злостью сказал:

- Пошли на х...

Мы не заставили себя долго упрашивать.

Ближе к границе мы подобрали случайных попутчиков - челноков из Смоленска. Рассказали им о происшествии. Ребята, знавшие польские законы лучше своих российских, оживились.

- Эх, магнитофона у вас с собой не было! Могли бы и сами выгоду извлечь!

Оказалось, за нецензурную брань в Польше жестоко карают рублем. То есть злотым. За известное слово из трех букв, куда нас послал полицейский (у поляков оно состоит из четырех), взимается минимальный штраф пять злотых. Что-то около двух с половиной долларов. Максимальный - 500 злотых. Значит 250 долларов. Правда деньги поступают в государственную казну. Но потренировать полицейского все равно можно было бы. Если бы был магнитофон.

1997 г.

ЭКЗАМЕНАТОР

Один мужик решил деньжат подзаработать. Но не киркой и лопатой, а на тех людях, которые хотели стать автомобилистами-любителями.

Мужик этот - очень хорошим психологом был и знал, что во время экзаменов многих "студентов" мандрашка колотить начинает, когда они видят людей в милицейской форме.

Короче, за пару недель до экзаменов он предлагал ученикам протекцию за пару сотен зелененьких. Но при этом выбирал тех, которые наверняка и сами могли бы сдать и правила и вождение. Ученики клевали на предложения. Отдавали мужику деньги с мыслью "Береженого Бог бережет". А мужик прямо на глазах у соискателя водительских прав подходил к какому-нибудь из знакомых офицеров отделения и затевал разговор о погоде, о рыбалке, о женщинах. Но только н6е о том, что тот или иной студент должны были права получить.

Затем дружески раскланявшись с гаишником, мужик подходил к экзаменуемому, хлопал его по плечу, мол, теперь дрейфить нечего, и говорил, что обо всем договорился. Успокоенный ученик переставал комплексовать и, как правило, на отлично сдавал экзамен.

Но самый весомый доход давали те, кто приходил сдавать экзамены экстерном. В основном это были люди, кто потерял права, или пришел на переэкзаменовку из-за какого-нибудь нарушения. Мужик этот вертелся среди таких ребят и как бы между прочим твердил, что сегодня не экзаменаторы, а звери, которых, если не подмажешь, то и экзамены не сдашь. Опытные водители клевали на увещевания мошенника и давали ему деньги для подкупа проверяющих. За день находилось пяток желающих подмазать.

После того, как экзаменуемому говорили, что все нормально, он, того не ведая, вступал в азартную игру под названием "Экзаменационная лотерея" В случае удачного исхода внесенные на подкуп деньги оставались у мужика-предпринимателя, ну, а при неудаче - букмекер с извинениями всю сумму возвращал.

Так его бизнес процветал до какого-то времени. Но с переходом российской экономики на рыночные рельсы, милиционеры взяли экзаменационный бизнес в свои руки. И редкий человек, пожелавший стать автолюбителем, выдерживал гаишные проверки. А взятки на экзаменах приобрели такой размах, что, как шутили сами работники автодорожной инспекции, у них даже сам составитель Правил дорожного движения не прошел бы испытаний. Ну, а если бы и прошел, то уж вождение наверняка бы не сдал. Если бы не подмазал, конечно.