— Я буду тебе очень благодарен. Просто сделай это и все, — теперь мы обменялись искренними улыбками.

Дарлин со страхом в глазах и каким-то странным безумством рассматривала зажигалку, резко открыв ее крышку. Пламя начало плясать в воздухе, перетекая из одного оттенка оранжевого красного в другой. Выглядело все это безумно красиво и странно. Вообще, я бы на месте Дарлин давно бы сбежал от себя, но она стоит тут и делает то, что я ее прошу. Это очень многое для меня значит.

— Прощайте, красивые крылышки. Уж по вам я точно буду скучать, — с ноткой грусти в голосе Хикс бросила зажигалку на валяющиеся на земле крылья, и они мгновенно загорелись. Пламя охватило сначала одно крыло, а потом перешло и на другое. Запахло жареной плотью. Этот запах навсегда останется в моей памяти, как то, что подарило мне свободу от отца и от своей семьи.

— Спасибо, — я улыбнулся ей, подойдя к пламени.

Оно всё ещё танцевало на почти сгоревших крыльях, и я поднес к нему наконечник ножа. Когда наконечник стал достаточно горячим, я вытащил его из огня, резким движением вонзив себе в грудь, а точнее в солнечное сплетение. Стало очень темно и немного страшно. Лишь крик Дарлин, такой пронзительный и такой громкий, звучал в моей голове.

Резкая боль пронзила всю мою грудь, а перед глазами замаячили какие-то белые точки, постепенно растворившись в темноте. Запах жареной плоти усиливался и доставлял максимальный дискомфорт. Какой-то странный страх окутал мое сознание, сквозь которое прорывались испуганные крики Дарлин. Я чувствовал некоторые удары по своим щекам, видимо, от ее рук. Она явно пыталась привести меня в сознание, но время ещё не пришло.

Такое странное ощущение. Один из моих братьев как-то проделывал данный ритуал, и он говорил, что это было самое непонятное в его жизни. Ты, будто бы жив, но мертв одновременно. Вот так я себя сейчас и чувствую. Я слышу происходящее вокруг через раз, улавливаю все запахи, но нахожусь сознанием в кромешной темноте. Я не могу шевелиться и не могу говорить, но чувствую себя абсолютно хорошо.

Вдруг мир полностью теряет и все запахи, и звуки — вообще все, что меня окружало, и я погружаюсь в полную тьму. Становится очень горячо, будто бы меня сжигают заживо. Я чувствую, как каждый сантиметр кожи обугливается, покрываясь волдырями и коркой. Мне нечем дышать, и это наводит на меня панику. Потом огонь прекращается, и по телу проходится волна холодного воздуха, приятно охлаждающая мое тело и заживляющая все раны на нем. Такое ощущение, будто бы меня окунули в холодный бассейн. Так приятно. А далее следует очередное погружение во тьму.

***

— Стэнли, черт возьми, очнись ты уже наконец! — я медленно открываю глаза и вижу над собой заплаканную Дарлин. Она вытирает слезы рукавом моего пиджака, всхлипы из ее груди доносятся каждую секунду до меня все сильнее. Она сидит рядом со мной, и одна из моих рук лежит в ее. Я пытаюсь пошевелить этой рукой и ловлю на себе удивленный взгляд Хикс. Она с облегчением вздыхает, рассматривая меня.

— Ты придурок! Идиот! Господи, да ты ненормальный! Почему ты мне не сказал об этой финальной части? Я чуть с ума не сошла, — каждая ее фраза заканчивается ударом в мое плечо. И каждый удар чувствуется по-новому. Теперь мне не щекотно, а немного больно, неприятно. Значит все сработало.

— Тише, тише, — я смеюсь злости Хикс и ловлю ее руку, — прости, так было нужно. Иначе ты бы сразу же отказалась, — я привстаю, принимая сидячее положение.

— Я очень сильно испугалась, — по ее щеке скатилась очередная слеза, потом ещё одна. Она начала плакать, а я судорожно ловить каждую ее слезинку.

— Я знаю, — я обхватил лицо Дарлин обеими руками и нежно поцеловал ее в губы.

Поцелуй оказался другим по ощущениям. Раньше мне казалось, будто бы Дарлин в наших поцелуях отдается эмоционально больше, но теперь и я почувствовал эту эмоциональность. Теперь поцелуй казался мне настолько нежным, словно меня целуют не губы, а лепестки роз. Невероятное ощущение, которое невозможно описать. Внутри все трепещет и колотится. Внутри бушует буря, она готова сносить все на своем пути. Брать все, что ей принадлежит.

— Никогда больше так не делай, — когда поцелуй закончился, Дарлин положила свою голову мне на плечо.

— А где нож? — я осмотрел свою грудь, но ни ножа, ни шрама от него не осталось.

— Пока ты был в отключке, он странным образом вылетел из твоего тела и испарился. Как и исчезли сожжённые крылья, — она прижималась ко мне все крепче, и я чувствовал биение ее сердца.

— Действительно, — я осмотрелся.

Следов на земле, где были сожжены крылья, не оказалось. Крыльев, а точнее обуглившихся кусочков тоже нет. И запах пропал. Ни одного следа происхождения ритуала, а значит все точно сработало.

— Как теперь жить с этим дальше? — Дарлин рассматривала мое тело, изучая каждую впадинку на нем. Каждый миллиметр.

Ее глаза светились от счастья нахождения со мной, но и одновременно грустили, ведь ей пришлось пережить все это. Я не знаю, о чем она думает, но точно уверен, что ей страшно, как и мне. Мне страшно, что у нас больше ничего не выйдет. Вдруг все наши чувства были лишь иллюзией, внушенной мне моим отцом? Или же Дарлин не сможет полюбить меня человеком? Вдруг ей нравились эти страсти и та таинственность от моего дьявольского происхождения, что настоящий я ей не понравлюсь?

Так много вопросов, ответы на которые я не могу найти. Я не представляю, что будет дальше, но знаю точно одно. Если я раньше чувствовал, как сильно я люблю Дарлин, то теперь я чувствую это в сотни тысяч раз сильнее. Каждая моя клеточка просто жаждет касаться ее и целовать вечно. Мне хочется согревать ее в своих объятиях всю свою жизнь. И это невыносимо прекрасно.

— У нас с тобой теперь вся жизнь впереди. И я обещаю, что сделаю тебя самой счастливой девушкой на всем белом свете. Я люблю тебя, Дарлин Хикс, — я снова накрыл ее губы и своими, настойчиво проникая своим языком в рот Хикс. Она обмякла в моих руках, словно растаявшая во рту сахарная вата.

— Ты полный идиот, но я так сильно тебя люблю, — мы улыбнулись друг другу настолько искренне, что на сердце стало тепло.

Я поднялся с земли, начав надевать рубашку. Только сейчас я смог почувствовать, как, оказывается, бывает холодно. И что такое, вообще, это холодно. Это когда каждая клеточка твоего организма требует тепла. Она сжимается и разжимается с бешеной скоростью, создавая во всем теле дрожь и дикое ощущение того, что тебя трясет. И когда ткань касается твоей кожи, согревая тебя, ты чувствуешь, как внутри все расслабляется, словно благодарит тебя за то, что ты прислушался к своему телу. Невероятное ощущение. Я столько много всего упускал, пока был дьяволом.

Оказывается, люди не такие уж и беззащитные и никчемные существа, коими нас учат их видеть. Люди — это самые сильные существа во всем мире. Только человек способен сам причинять боль себе подобному одним лишь словом, что ни есть хорошо. Но и только человек может так отчаянно бороться за свою жизнь и жизнь других людей, как бы плохо это потом не закончилось. И самое главное — только человек способен чувствовать настолько сильно. Когда все тело разрывает на мелкие кусочки, которые собираются воедино лишь тогда, когда ты счастлив. Люди уж точно не никчемны, они имеют смысл жизни. Они живут для того, чтобы быть счастливыми. Не важно — какое у них счастье. Будь то создание прекрасной семьи или же возможность путешествовать по всему миру всю свою жизнь — главное — то чувство, что они при этом испытывают. Что-то, что невозможно описать. Можно лишь почувствовать и помнить это всю оставшуюся жизнь.

Моим же счастьем станет Дарлин. Я не знаю, чем все это обернется через месяц, через год или десять лет, но что-то внутри меня подсказывает мне, что все будет так, как мы оба захотим. Только мы способны создавать свою судьбу, мы вправе решать, что будет завтра, а что будет через год. И никто не может нам помешать жить так, как нам хочется. Иначе смысл жизни, если ты не берешь от нее все, что тебе хочется?