7 апреля в половине девятого утра, когда колонна штаба дивизии вышла из Пресбаума на север, командир 331-го полка подполковник Резун отправил нам радиодонесение. Его принесли мне. Читаю: "Полк овладел Тульбингом... Аэродром... 27 исправных бомбардировщиков и истребителей... Иду к Мукендорфу на Дунае..." Большой успех! Доложил о нем генералу Денисенко. Михаил Иванович, разумеется, был доволен. Приказал:

- Доложи в штаб корпуса.

- Надо бы проверить. Разрешите мне съездить в Тульбинг?

Денисенко разрешил, я поехал. Проверить обязательно надо. Только вчера мы получили внушение от начальства за неточные цифры захваченных трофеев. Когда овладели Пресбаумом, начальник штаба 345-го полка майор И. М. Балацкий доложил мне, что у противника взято 82 исправных танка. Я сообщил эти данные в штаб корпуса, оттуда - в штаб армии. А несколько часов спустя комиссия, принимавшая трофейные танки, пришла в недоумение: налицо 72 танка - куда делись 10 машин? Оказалось, что в бумажной этой "прибавке" виноват Балацкий. Была у него вообще такая привычка: уверенно - я бы даже сказал, самоуверенно - докладывать факты, в достоверности которых надо бы еще убедиться. И хотя сейчас я имел дело с другим полком, с другим начальником штаба, с Шохманом, который, наоборот, и сам был безукоризненно правдив и у подчиненных воспитывал скрупулезную точность, я все же решил съездить в Тульбинг. Очень уж богатые трофеи - целый полк боевых самолетов!

Со мной поехал начальник особого отдела дивизии майор Андрей Ильич Песецкий. На трех маленьких вертких автомашинах с группой автоматчиков и радистов мы тронулись в путь. Добрались до аэродрома без происшествий. Встретил меня командир 331-го полка подполковник Резун. "Поколдовали" с ним над картой, обсудили задачу дня: надо было быстрей выходить на Дунай, чтобы перерезать единственную с нашей стороны реки прибрежную дорогу, которую вражеское командование еще использовало для связи с венской группировкой.

Потом капитан Богомягков повел нас на летное поле. Он уже успел загореть под апрельским солнцем до черноты, поэтому серые его глаза под лохматыми бровями казались особенно светлыми. Поглядывая на меня, Богомягков повторял имена и фамилии солдат, отличившихся при взятии Тульбинга. Коротко, но ярко рассказал о каждом. Очень хлопотал комбат о своих людях. У такого командира ни один отличившийся боец не останется без поощрения.

Самолеты стояли рядами, сверкали лаком и стеклом. На краю аэродрома просторные ангары. Широкая бетонная полоса, отлично оборудованный пункт управления. С такого аэродрома можно взлетать в любую погоду и в любое время суток. У гитлеровцев здесь размещался учебный центр переподготовки летного состава.

Осмотрев аэродром, я связался по радио со штабом дивизии:

- Все в порядке, докладывайте в корпус о трофеях.

Согласовал с комдивом свой дальнейший маршрут. Надо заехать в 345-й полк, которому предстояло выполнить трудную задачу - выйти к Дунаю у Тульна. Вызвал штаб этого полка:

- Где находитесь?

По переговорной таблице майор Балацкий доложил: деревня Вагендорф. Батальоны ведут бой в километре к северу от нее.

Посмотрели карту. Напрямую, через горы, до Вагендорфа километров 6-8. В объезд - втрое дальше, зато хорошей дорогой. Сели в машины, поехали. Неподалеку от Вагендорфа с гребня высоты хлестнула по нас пулеметная очередь. Автоматчики ответили прямо с машин. Минут десять спустя нас еще раз обстреляли. Но мы опять проскочили благополучно.

Машины выскочили на опушку. Впереди длинный, пологий травянистый склон с редкими деревьями. Внизу, в лощине, речка, по берегам которой стояли дома деревни Вагендорф. Что это именно она, сомнений у нас не было. Но почему там тихо? Где тот самый бой, о котором докладывал Балацкий? Решаю все-таки ехать в деревню. На всякий случай необходимо рассредоточиться: машина с радистами пойдет за нашей в 150-200 метрах, машина майора Песецкого останется на опушке. Пусть понаблюдают.

Говорю шоферу рядовому Матюхину:

- Смотри в оба. Возможно, в деревне немцы.

Автоматчики проверили оружие, поехали вниз по склону. Матюхин старается вести машину от укрытия к укрытию. Но вот впереди открытая поляна. Ее пересекает дорога, входящая с юга в деревенскую улицу. Шофер включает третью скорость, мы вихрем влетаем в Вагендорф.

Деревня как вымерла. Ни наших, ни немцев. Никого. Хоть бы пес пролаял или корова промычала. Нет! Яркое солнце и жуткая тишина. Видимо, деревня полностью эвакуирована.

Подъехали наши радисты, загнали машины в ближний двор. Я приказал радисту связаться с.345-м полком. Ответил майор Балацкий. Прошу подтвердить координаты штаба полка. Он подтверждает. Выходит, что они тоже в Вагендорфе. Что за чепуха? Но закончить разговор не удалось.

Гулко, отдаваясь горным эхом, грянул близкий орудийный выстрел, за ним второй. Подбежал Матюхин, кричит:

- Товарищ полковник, поглядите! Горит!

Гляжу, там, наверху, на опушке, горит третья наша машина, а майор Песецкий с тремя автоматчиками отползают по травянистому склону к лесу.

- Я видел, откуда ударила пушка, - докладывает Матюхин. - Разрешите я ее того, ликвидирую?

- Один?

- Могу и один. А то дайте в подмогу автоматчика.

- А как же машина?

- У машины Здорик останется (это второй наш шофер).

- Действуй! - говорю.

Матюхин и еще один автоматчик по лощине ушли вверх, к гребню. Мы, шестеро, остались в деревне. Я знал, что где-то неподалеку должен быть старший лейтенант Козлов с группой дивизионных разведчиков. Отправили в эфир его позывные, и он тотчас откликнулся. Спрашиваю:

- Где находитесь?

- Квадрат... - кодом отвечает он.

Сверил его данные с картой. От нас он не далее как в четырех километрах. Назвал свои координаты.

- Приезжай немедленно!

К деревне подошел майор Песецкий с тремя автоматчиками. Рассказал, что кроме легкой пушки в лесу, под гребнем горы, они видели десятка три гитлеровских пехотинцев. А через несколько минут я и сам их увидел: цепочкой, строча из автоматов, они спускались с горы к деревне. Мы залегли, открыли огонь. Фашисты приближались короткими перебежками. Мы приготовили гранаты.

И вдруг на дороге раздался треск мотоциклетных моторов. Это спешил к нам Козлов со своими разведчиками. Они мчались на трех машинах с колясками, строча из пулеметов. Фашисты побежали вверх по склону и скрылись в лесу. На горе осталось 12 вражеских трупов.

Тут я вспомнил о Матюхине. Куда он пропал? Ни его нет, ни автоматчика. И фашистская пушка молчит. Но вот и Матюхин и автоматчик вернулись живыми-здоровыми. Легкую горную пушку они, оказывается, подорвали, ее расчет уничтожили. Так закончилась эта короткая схватка у деревни Вагендорф.

Однако нам все-таки надо было попасть в 345-й полк. Где же он?

- Тут! - доложил старший лейтенант Козлов и поставил точку на моей карте. - Опушка леса восточнее Юденау.

- Но ведь это, если не напрямик, добрых двенадцать километров от Вагендорфа?

- Точно! - подтвердил он. - А почему вы удивляетесь?

- Да потому, что уже дважды запрашивал триста, сорок пятый полк: где находитесь? И Балацкий дважды ответил: "В Вагендорфе..."

- То есть здесь, в этой деревне?

- Ну да...

Козлов от души расхохотался, блестя здоровыми белыми зубами.

- Вот умора! Да ведь я час назад был в штабе полка. Там они, у Юденау. Ведут бой с немецкими зенитчиками.

- Что еще за зенитчики?

- Из учебного центра.

И Козлов, сразу став серьезным, кратко доложил мне результаты последнего разведывательного поиска. Рядом с Юденау у фашистов есть мощный опорный пункт. Его основу составляет учебный центр зенитной артиллерии - более 40 тяжелых и средних орудий, расположенных в бетонированных укреплениях. Орудия приспособлены и для стрельбы по наземным целям.

Поблизости - большой военный городок с множеством прочных каменных зданий. Фашисты приспособили их к обороне, прикрыли проволочными и противотанковыми заграждениями и минными полями. Козлову удалось захватить пленного с ценными для нас документами, среди которых схема опорного пункта со всеми укреплениями военного городка, с огневыми позициями зенитной артиллерии, с подземными сооружениями.