Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Серёга посмотрел на меня всепрощающе:

– Ага… Вот ты только поступил в Санаторий – и я при первой же встрече всё это на тебя вывалил. И, заметить, без всякой доказательной базы, как следователи говорят. И что бы ты подумал? Что меня не от того лечат?

– Тебе бы я поверил, – так честно и героически признался я, что Серёга заморгал.

– А я вот – мальчиш-плохиш… – сказал он, немного помолчав и даже вроде слегка взгрустнув. – Я Еноту не поверил. Вообще! Думал, это он такую игру от скуки затеял…

В тот момент я уже готов был поверить, что какой-то настоящий енот, сбежавший из зоопарка или из цирка, явился к Серёге и что-то ему невероятное поведал человеческим языком.

– Я, знаешь, сначала удивился, что она с вашими пришла, а потом сообразил… может, именно оттого, что мы с Енотом почему-то её помним, не поддаёмся её излучению, она и решила по-быстрому слинять в Первое. Она ведь и взрослым явно мозги вправляет, как ей нужно. Оп-па, думаю, там Андрюха – может, он новенькую заметит! И как в воду смотрел! Ты тоже оказался крут, Андрюха. Неподдающийся! К чему бы это?

– Только странно, знаешь… она так с нашими девчонками болтала, как будто с начала заезда их всех знает, а они – её, – сказал я Серёге, думая, что он этому удивится.

Но он не удивился.

– Слушай, давай отойдём подальше… шашки подвигаем для конспирации… – предложил Серёга… – да и мне лишний раз постоять полезно…

Мы отошли к шашечной доске. Я быстро пособирал в боевые порядки чёрных и белых, но оказалось, что говорить через мегадоску площадью почти десять квадратных метров уж совсем не конспиративно. И тогда мы сошлись в её середке и стали, чуть не обнявшись, двигать войска друг на друга. Серёга с помощью правой трости сделал первый решительный ход…

– Это ещё цветочки, Андрюха… Короче, давно вся эта странная бодяга тут началась, – начал Сергей. – Ты уже сам начал просекать, что дело нечисто. А я… только поступил, в корпус вхожу. Тут на меня налетает Енот и – пустым мешком по голове!

– Какой енот? Каким мешком? – наконец потребовал я разоблачения говорящего енота. – Ты вообще о чём?

– Енот? – будто удивился Сергей. – А, ну да, ты ж его не знаешь. Это Димка Балашов… Он любит «э, нет!» всё время говорить, за это Енотом прозвали.

И Серёга продолжил:

– В общем, приехал я сюда в начале апреля. Это ты знаешь. В конце марта должен был приехать, по срокам заезда, но отец тогда не мог вырваться со службы, чтобы отвезти меня, а потом я приболел, и пришлось больше чем на неделю отложить поездку. Приехали уже в первые дни апреля. Отец договорился…

Подходим к зданию. И знаешь, Андрюх, странно было! У меня ж впереди наверняка операция очередная… а душа вроде как от радости балдеет. Первый раз эта, как её… ностальгия! Десять месяцев прошло – я снова на пороге этого корпуса! Почти не сомневался, что именно в родную Двойку попаду.

Всё до боли знакомо. Холл первого этажа. Пандус… Поднимаюсь по пандусу. Я с ним, как с корешем, здороваюсь. Ты ж меня знаешь. Я ж назло… ну, сам знаешь, чему. Мне лифт как карету подают, а я удираю на пандус. Помню, как-то даже решил засечь время, успею ли я раньше лифта спуститься по пандусу со второго этажа на первый! Ну… с учётом того, что лифтёрше нужно ещё закрыть двери, а потом открыть, я успевал тютелька в тютельку. Но зато на вот этих ногах! Лифт – чужой, а ноги – свои. Ничего, мучились, но несли как миленькие!

Серёга постучал тростью по правой голени «экзоскелета», а потом продвинул ею ещё одну белую шашку. Про то, что приходилось терпеть не только этим ногам, но и всему Серёге, он умалчивал всегда… Он порой и от матери скрывал свои кровавые мозоли…

Я тем временем периодически пытался вспомнить, а не в поддавки ли мы играем…

– Лифт этот – вообще отдельная история. Я тебе потом расскажу, иначе твои мозги не выдержат, даже если они у тебя на особые волны настроены, – продолжал Серёга. – В общем, вот она – дверь во Второе. В прошлый раз пробыл здесь почти целый год… Две операции. Сколько пробуду в этот раз – на тот момент было неизвестно. Но уже приготовился идти на тот же срок…

Да, были такие Санатории, где дети находились месяцами, а то и более года. Но поверьте, это был не интернат или что-то подобное. Это был Санаторий-клиника, где пытались справиться с очень серьёзными проблемами, и, главное – где не угасала надежда…

Серёга продолжал…

– Вхожу я. значит. Знакомый холл. В холле шумно. Тихий час кончился, сейчас палаты в классные комнаты превратятся – часть кроватей вывезут в коридор и на веранду, столы внесут из столовой и расставят. Тут меня знакомая воспиталка узнала: «О, Серёжа поступает!»

Я с ней поздоровался, на душе ещё теплее стало… И вдруг вижу совсем знакомую рожу: Енот!

Ну, тут уже счастья – полные штаны! Уж если кореша из «дедов» встретил – всё! Как будто и не уезжал! Всё вокруг советское, всё вокруг – моё!

Я так сразу и заорал чуть ли не на весь корпус:

«Енот!»

Димка – он ДЦП-шник. Нормальный такой ДЦП-шник: когда говорит, сразу можно всё понять, а ходит всего с одной тростью… И знаешь, это у него классно выходит. Как у помещика какого-то дореволюционного. И у него такая же трость, как у меня. Гэдээровская! Короче, два крутых кореша встретились. Его ещё Димычем прозвали за то, что он Дмитрий Дмитриевич… и он прямо так, с отчеством, иногда любит взрослым представляться. Любит поприкалываться.

Он мне тыкает тростью в пузо:

«Ну ты и зараза!» – говорит.

И сразу – обниматься!

Я, конечно, прощения у него прошу за прозвище. Он отмахивается и говорит:

«Да ладно тебе! Я ведь ждал кого-нибудь из своих! Кому доверять можно… – Это он мне почему-то уже шёпотом говорит и обнимать продолжает как будто специально для конспирации. – Хоть кому-то рассказать, какая тут бодяга происходит… Я ж тут с ноября… И наверно, последний заезд. Нельзя мне больше – по возрасту. Э, нет, думаю, один уже не справлюсь – так и не узнаю, в чём тут прикол. Тебя как Бог послал. Нам надо успеть».

Не успел я спросить, что за «прикол», как меня медсестра дёрнула и я пошёл в палату переодеваться.

Я переоделся в санаторскую одежду. И меня отправили в кинозал, где был наш учебный класс. Посадили меня за свободный стол. Енот двумя столами позади сидел с девчонкой какой-то. Он тоже мой одноклассник, забыл тебе сказать…

Тут нужно небольшое отступление. Да, наш Санаторий был круглогодичным. Была в нём и школа. Так параллельно с лечением не прерывалось и обучение. Требования были практически такие же, как и в обычной школе, а, возможно, кое в чём даже построже. Нас готовили к взрослой жизни как полноценных детей, а не как инвалидов.

Во Втором отделении школьные занятия проходили в палатах, из которых на время занятий вывозились кровати и на их место ставились столы. Школьная доска, кстати, висела в каждой палате круглый год, а некоторые классы располагались в кинозале.

Ну, а мы – воспитанники Первого отделения – учились в настоящем здании школы! Полноценное огромное трёхэтажное здание с длиннющими коридорами и просторными классами. В задней части классных комнат (которая часто именуется «Камчаткой») стояли топчаны, на которых лёжа занимались сколиозники.

Учебные занятия проходили во второй половине дня. А в первой половине дня после прохождения всех медицинских процедур надо было идти в школу на самоподготовку – именно так называлось выполнение домашних заданий.

– … Короче, пока врубался в тему, – продолжал Серёга, – уже и забыл про тот «прикол», что мне Енот обещал. На перемене подсаживается он ко мне и говорит негромко:

«Ну что? Освоился?»

«Да я тут как дома», – отвечаю бодро.

«Ну, тогда я тебе скажу, у тебя тут „дома“ такое творится – просто страшное дело! Давай выйдем.

Вышли.

„Что случилось-то, Димыч? – спрашиваю его. – Что за загадки?“

– Э, нет, загадки – не то слово, – бормочет он таким тоном, что у меня мурашки по спине пробежали. – Я знаю, что ты не поверишь. Обещай поверить хотя бы на полчаса. А потом проверим…»

6
{"b":"694531","o":1}