© А. В. Глебовская, перевод, примечания, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2020 Издательство АЗБУКА^®

– Скажи мне кто, каким изумительным образом все здесь изменится за десять лет, я бы не поверила, – обратилась миссис Джозефина Баэр к миссис Маргарет Брук. В разгар летнего дня они сидели на веранде в Пламфилде и смотрели вокруг, лучась от гордости и удовольствия.

– Вот на какое волшебство способны деньги и добрые сердца. Уверена, этот колледж, построенный по завещанию мистера Лоренса, – лучший памятник его благородству и великодушию; а пока стоит этот дом, память о тетушке Марч не поблекнет, – ответила миссис Брук, никогда не упускавшая случая воздать хвалу ушедшим.

– Помнишь, мы когда-то верили в добрых фей и рассуждали, какие три желания загадаем? Тебе не кажется, что мое наконец-то исполнилось? Деньги, слава – и любимой работы хоть отбавляй, – произнесла миссис Баэр и сцепила руки над головой, как в далеком детстве, взъерошив по ходу дела волосы.

– Мое тоже исполнилось, а Эми продолжает радоваться своему. Если бы любимые наши мумуля, Джон и Бет остались с нами, больше и вовсе было бы нечего желать, – добавила Маргарет, и ее нежный голосок дрогнул, ибо мумулино место успело опустеть.

Джо накрыла руку сестры своей, и некоторое время обе молчали, со смесью печали и радости глядя на открывавшуюся им прелестную сцену.

Все тут действительно преобразилось, точно по волшебству: тихий Пламфилд превратился в полный жизни уютный мирок. Дом выглядел даже гостеприимнее прежнего – его заново покрасили и пристроили новые флигели; ухоженная лужайка и сад дополняли общий вид достатка – все разительно изменилось с тех времен, когда повсюду кишели мальчишки-непоседы, а Баэры с трудом сводили концы с концами. На холме, где когда-то пускали воздушных змеев, высилось стройное здание колледжа, возведенное благодаря щедрому завещанию мистера Лоренса. По дорожкам, где в былые дни топотали детские ножки, теперь с серьезным видом расхаживали студенты, и множество юных женщин и мужчин наслаждались всеми теми привилегиями, которые способны даровать богатство, мудрость и благожелательность.

У самых ворот Пламфилда приютился среди деревьев симпатичный домик, выкрашенный в коричневый цвет, – он очень походил на «Давкот»[1], а к западу, на вершине зеленого холма, сияло под солнцем поместье Лори, окруженное белыми колоннами; дело в том, что, когда стремительно растущий город надвинулся на старый дом Лоренсов, испортил гнездышко Мег и вознамерился возвести мыльную фабрику под самым носом у негодующего мистера Лоренса, друзья наши перебрались в Пламфилд – и настала пора больших перемен.

Перемены были к лучшему, и уход близких людей смягчался теми великодушными дарами, которые они после себя оставляли; в общем, теперь маленькое сообщество процветало, мистер Баэр стал президентом, а мистер Марч – духовником колледжа: их давняя мечта полностью осуществилась. Сестры совместно заботились о молодых людях, каждая занималась тем, что было ближе ее натуре. Мег выполняла при молодых девушках роль доброй старшей подруги, Джо была конфидентом и защитницей молодых людей, а Эми – леди Изобилие: она, не афишируя этого, облегчала жизнь нуждающимся студентам и относилась к ним с такой сердечностью, что они нарекли ее милый дом горою Парнас – ведь там всегда звучала музыка и властвовали красота и культура, которые так необходимы голодным юным сердцам и душам.

Разумеется, первые двенадцать учеников школы давно уже разлетелись по городам и весям, но те из них, кто остался в этом мире, не забывали свой старый Пламфилд и время от времени являлись туда из самых разных уголков земли, чтобы поделиться рассказами о своей жизни, посмеяться над прежними радостями и с новой отвагой устремиться к новым достижениям; такие возвращения в родное гнездо наполняют сердца нежностью, а руки – силой, воскрешая в памяти счастливые юные дни. Расскажем в нескольких словах историю каждого из мальчиков, а потом откроем новую главу их жизни.

Франц жил в Гамбурге, у родственника-коммерсанта; ему уже исполнилось двадцать шесть лет, и он весьма преуспел. Эмиль сделался самым жизнерадостным из всех мореходов, что когда-либо бороздили просторы океана. Дядя отправил его в долгое плаванье, пытаясь отвратить от любви к приключениям, однако Эмиль вернулся домой в таком восторге, что стало совершенно ясно, в чем состоит его призвание. Родственник-немец устроил его на одно из своих судов, так что Эмиль был бесконечно счастлив. Дан так и остался бродягой – после геологической экспедиции в Южную Америку он занялся разведением овец в Австралии, а теперь трудился на шахтах в Калифорнии. Нат стал студентом консерватории и готовился к заключительному этапу учебы – двум годам в Германии. Том изучал медицину и пытался ее полюбить. Джек помогал отцу вести дела и, похоже, постепенно богател. Долли учился в колледже вместе с Тюфяком и Недом – они собирались стать юристами. Бедняжка Дик скончался, как и Билли; никто об этом особо не скорбел – они всё равно никогда не узнали бы счастья из-за душевных и телесных хворей.

Роба и Тедди звали «лев и Агнец»: Тедди был свиреп, словно царь зверей, а Роб смирен, точно овечка. Миссис Джо называла его «своей доченькой», из всех детей он трепетнее всего чтил сыновний долг, а под сдержанной повадкой и ласковой натурой скрывались запасы мужества. В Тедди же она распознавала все недостатки, причуды, упования и радости собственной юности, но в иной форме. Рыжеватые кудри, вечно растрепанные, длинные руки и ноги, громкий голос и отменная непоседливость – Тед был в Пламфилде значимой фигурой. У него случались приступы уныния, и примерно раз в неделю он погружался в Трясину Отчаяния[2], откуда его вытягивали терпеливый Роб или матушка – она прекрасно разбиралась, когда его нужно оставить в покое, а когда – как следует встряхнуть. Он оказался ее радостью и гордостью и одновременно – ее мукой: был он исключительно умен для своего возраста и полон, в зачатках, всевозможных талантов: она постоянно ломала свою материнскую голову над тем, какое же поприще суждено ее исключительному сыну.

Деми с отличием окончил колледж, и миссис Мег попыталась наставить его на путь священства – в материнских мечтах она уже видела, как почтенный молодой священник произносит свою первую проповедь, какая длинная, плодотворная и достойная жизнь его ждет. Однако Джон – теперь она называла его так – решительно отказался поступать в семинарию, объявив, что довольно ему сидеть над книгами, нужно узнать жизнь – и, сильно огорчив свою милую маменьку, решил попробовать себя на поприще журналистики. Это стало для Мег ударом, однако она понимала, что юный ум не переломишь и опыт – лучший учитель, а потому позволила сыну следовать зову сердца, все еще надеясь когда-нибудь увидеть его за кафедрой. Тетя Джо рассвирепела, узнав, что в семье у них завелся репортер, и тут же обозвала его Дженкинсом[3]. Ей нравился его стиль, но у нее были свои причины недолюбливать официальных Полов При[4] – почему именно, мы узнаем позже. Деми, однако, действовал по собственному разумению и методично придерживался своего жизненного плана, невзирая на воркотню взволнованной родни и шутки приятелей. Дядя Лоренс поддерживал его, предрекая блистательную карьеру, и упоминал имена Диккенса и других знаменитостей, которые начинали репортерами, а потом стали знаменитыми писателями или журналистами.

Девочки процветали. Дейзи, такая же милая и домовитая, как и раньше, стала спутницей и отрадой матери. Джози, четырнадцатилетняя, выросла большой оригиналкой, причудницей и озорницей – последней ее причудой стала страсть к сцене, что не столько забавляло, сколько тревожило ее тихую матушку и сестру. Бесс превратилась в стройную красавицу, выглядела на несколько лет старше своего возраста, но сохранила грацию и утонченность маленькой принцессы, сполна унаследовав достоинства и отца, и матери, взлелеянные дарами любви и богатства. Но главной их гордостью стала непоседа Нан: как и многие подвижные и своевольные дети, она выросла в энергичную и многообещающую девушку – такие таланты внезапно расцветают, когда целеустремленный искатель находит для них подходящее дело. В шестнадцать Нан начала изучать медицину и в двадцать отважно продолжала идти по тому же пути, ибо теперь, благодаря усилиям других умных женщин, для нее были открыты двери колледжей и больниц. Она ни разу не отступила от своей цели с того далекого дня, когда, еще в детстве, к изумлению Дейзи, произнесла на старой иве: «У меня будет кабинет, а в нем – пузырьки, ящики и лекарства, я буду ездить в экипаже и лечить больных». Будущее, предсказанное маленькой девочкой, стремительно наступало для молодой женщины и приносило ей столько счастья, что ничто не могло отвлечь ее от любимой работы. Несколько достойных молодых джентльменов попытались склонить ее к тому, чтобы изменить свои планы и выбрать, вслед за Дейзи, «хозяйство и уютный дом», но Нан только смеялась и отпугивала поклонников, предлагая осмотреть тот самый язык, который произносит слова обожания, или профессионально пощупать пульс в мужественной руке, предлагавшейся ей вместе с сердцем. В результате отпали все, кроме одного юноши, столь преданного Трэддлса[5], что его было не отвадить.