– Не думаю, что мы когда-нибудь встретимся снова, поэтому ты, возможно, не будешь возражать, если я скажу, что ты самая красивая девушка из всех, кого я видел.
Клэр повернулась, чтобы посмотреть на него.
– Ты, должно быть, дурак, хуже того – дурак сентиментальный.
Но он заметил, что холодное, скучающее выражение в ее глазах уступило место легкой заинтересованности.
– Разве это так глупо – назвать тебя красивой? – спросил Гарри. – Ну и пусть, если это правда.
Она вгляделась в него внимательнее. Он относился к тем мужчинам, которые уже исчезли из ее жизни: бедный юноша с приятной, милой улыбкой и без привычного горячечного вожделения в глазах, не скрываемого с первых же минут знакомства. В отличие от окружавших Клэр паразитов мужского пола, одетых в пиджаки с подбитыми плечами и в крикливых галстуках, этот парень был одет довольно скромно. Она отметила, какие ясные у него глаза, какая чистая кожа и белые зубы, и почувствовала, что неприязнь уступила место симпатии.
– Как, ты говорил, тебя зовут? – спросила она.
– Гарри Рикс. А тебя?
Она нахмурилась, не зная, стоит ли называть свое имя, затем холодно произнесла:
– Думаю, это не твое дело, но раз уж тебе непременно надо знать, меня зовут Клэр Долан.
– Я так и думал, что у тебя должно быть какое-нибудь такое имя, – сказал Гарри, не упуская шанса снискать ее расположение. – Я одно время изучал значения имен. Ты слышала, что Клэр – это «яркая» и «знаменитая»?
Она сердито посмотрела на него:
– Кого ты пытаешься одурачить?
– Я не дурачу тебя, у меня дома есть книга. Я могу дать тебе, если хочешь.
– Не хочу, – оборвала она его.
Они помолчали, и затем он спросил:
– Ты здесь часто бываешь?
Клэр ответила отрицательно. Она действительно заходила сюда всего однажды – во время «Большого блица»[4]. Заговорили о бомбардировках, и Гарри сказал, что, до того как пойти в армию, он участвовал в противовоздушной обороне и дежурил в убежище, которое располагалось всего в трехстах ярдах отсюда. Это была одна из причин, почему он сделался завсегдатаем «Герцога Веллингтона». Каждый вечер во время «Блица» он с товарищем заходил сюда выпить пива перед началом ночного дежурства.
– Вошло в привычку, – сказал Гарри, с удовольствием отметив, что девушка проявляет интерес к его словам. – Здесь приятно, к тому же кое-какие воспоминания. – Он восхищенно посмотрел на нее. – А что ты делала во время войны?
– Да ничего, – ответила Клэр, пожав плечами и вспомнив о том, как она шаталась по Вест-Энду с американскими офицерами, пила их виски, танцевала и боролась с ними в такси. Она усмехнулась. – Разве девушка способна делать что-то важное? К тому же я была слишком юной.
Гарри знал девушек, которые делали гораздо больше, чем он, и они тоже были совсем юными. Одна из них отправилась во Францию, попала в гестапо, и ее расстреляли. Но конечно, и помыслить невозможно, чтобы такая красавица, как Клэр, стала дежурить в убежищах, или сносить муштру в Королевской женской службе ВВС или в Женском корпусе, или выполнять грубую работу на фабрике. Некоторые девушки это могут, но не Клэр. Гарри считал, что так и должно быть.
Вдруг раздался какой-то нестройный звук. Уингейт очнулся от дремоты и решил, что пора выпить. Он сунул руку в карман и обнаружил, что бумажник исчез.
– Вы что-то потеряли? – спросил Гарри, желая, чтобы Уингейт снова заснул.
Уингейт не ответил. Вместо этого он поднялся и выложил на стол все содержимое карманов. Он стал ощупывать одежду с нарастающей тревогой.
– Меня ограбили! – завопил он. – Бумажник исчез!
Две девушки у стойки бара, бармен, джентльмен и его бойкая женушка, а также три загадочных господина в шляпах уставились на Уингейта.
Гарри почувствовал, как краска заливает лицо. Он был достаточно молод и чувствовал стыд, оказавшись участником подобной сцены, к тому же он понимал, что все вокруг смотрят на него подозрительно.
– Ограбили! – вопил Уингейт и, повернувшись к Гарри, напустился на него: – Ну ладно, приятель, шутка есть шутка, но это зашло слишком далеко. Отдавай, или я пошлю за полицией!
– Отдавать что? – спросил Гарри, густо покраснев.
– Мой бумажник! – крикнул Уингейт. – Верни его, и я больше слова об этом не скажу. Там пятьдесят фунтов, и я не собираюсь их терять!
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – произнес Гарри, растерянно и смущенно поднимаясь из-за стола. – Я не брал ваш бумажник!
Из-за стойки появился бармен. С хмурым выражением на грубоватом лице он подошел и встал рядом с Уингейтом.
– Итак, – произнес он. – Из-за чего весь этот шум? Чем вы недовольны?
Уингейт был рад его появлению. Толстяк плохо себя чувствовал, голова кружилась, а потеря бумажника была настоящей катастрофой. Дрожащим пальцем он показал на Гарри:
– Этот молодой человек украл мой бумажник. Пусть он его вернет.
Бармен с подозрением посмотрел на сконфуженное лицо Гарри:
– Ладно, сынок, давай не будем устраивать неприятности. Покончим с этим здесь и сейчас.
– Но у меня его нет, – объявил Гарри. – Он же пьян. Разве вы не видите?
– И это его благодарность! – взвыл Уингейт. – Я пригласил этого молодого человека за свой столик, а он ограбил меня, да еще говорит, что я пьян. Позовите полицейского.
– Хорошо, хорошо, – поспешно сказал бармен. – Нам не нужны проблемы. Вы трое, проследуйте сюда. Скоро выясним, что к чему. Давайте. Проходите.
Одной рукой он схватил за плечо Гарри, другой Уингейта и кивнул Клэр, провожая всех троих в помещение за стойкой. Там их встретил управляющий: его деланая улыбка исчезла при первом же намеке на неприятности.
– Джентльмен говорит, что этот парень украл у него бумажник, – сказал бармен, указав кивком на Уингейта, а большим пальцем на Гарри.
Управляющий вышел из-за стола.
– А это кто? – спросил он, глядя на Клэр.
– Она с джентльменом, – объяснил бармен, окинув Клэр восхищенным взглядом.
Управляющий, казалось, тоже был очарован. Он придвинул стул и пригласил девушку сесть.
– Ладно, Боб, – обратился он к бармену, когда Клэр села, – постой у двери, пока я разберусь с этим.
Когда Боб занял позицию у двери, управляющий попросил Уингейта изложить суть дела.
– У меня пропал бумажник, – сказал Уингейт. Он был бледен, его трясло. – Я разговаривал с этим парнем, которого вижу впервые, и через минуту-другую обнаружил, что бумажник исчез. А в нем было пятьдесят фунтов.
Управляющий пристально посмотрел на Гарри, но тот уже оправился от смущения и начинал сердиться. Управляющему Гарри понравился: непохоже было, что это карманник, совсем не тот тип, – и управляющий решил быть вежливым. Он довольно часто видел парня в баре и не хотел потерять постоянного клиента, если этого можно было избежать. А вот Уингейта он никогда раньше не видел и заметил, что толстяк плохо соображает, а это не облегчало задачу.
– Я ничего не знаю о его бумажнике, – объявил Гарри, вновь заливаясь краской. – И могу это доказать!
Прежде чем кто-либо успел его остановить, он выложил содержимое своих карманов на письменный стол. Он поступил точно так же, как несколько минут назад Уингейт, вываливший свое имущество на столик в баре.
Управляющий, бармен и Клэр теперь с интересом смотрели на предметы, которые представляли собой весьма пестрое собрание. Пачка визиток «Вас только что сфотографировали», три металлические коробочки с пленками, носовой платок, перочинный нож, недоеденная сдобная булочка, крошки от съеденной половины, три полукроны и кусок веревки.
Изучив эту коллекцию, управляющий с сомнением покачал головой, посмотрел на Уингейта и спросил, удовлетворен ли тот.
Уингейт побледнел еще больше, облизал сухие губы и внезапно набросился с обвинениями на Клэр.
– Значит, это она стащила! – воскликнул он. – Либо тот, либо другой. Я… я подхватил эту девицу на Риджент-стрит. До этого никогда ее не видел. Это она предложила пойти сюда, а он ее тут поджидал. Вот что! Они работают вместе. Он взял мой бумажник и передал ей.
