– Каким путем ты пришла – тем. что мы вчера возили мясо? – спросил я.

– Нет. Я не хотела идти мимо болот и бобрового пруда. Я прошла прямо из лагеря по хребту, и затем спустилась с холма к устью каньона, – объяснила она.

– Боги направили твои шаги! – сказал я. – Я пошел по тропе к нашей добыче, услышал хруст костей на поляне, опустился на четвереньки и пробрался к ее краю, и увидел не волков, как ожидал, но большого медведя, его жену и троих детенышей.

– И что ты тогда сделал? – прошептала она, уставившись на меня широко открытыми испуганными глазами.

– Поступил как трус! Старый медведь обгладывал скелет и голову одного из быков, которых он уволок на поляну. Его жена и дети приближались к нему. Я как можно тише уполз оттуда. Почти-сестра, если бы ты оказалась там, тебя бы разорвали на куски. Ты же знаешь, как медведица защищают своих детей!

Голубка задрожала.

– Я едва туда не пошла! Боги, должно быть, увели меня с тропы, – сказала она так тихо, что я едва ее расслышал. И добавила: – Почему ты назвал себя трусом? Ты же хорошо знаешь, что ни один охотник из наших трех племен не напал бы на большого медведя и его жену!

– Мы не ничего о них не скажем, когда вернемся в лагерь. Я хочу убить этого медведя прежде, чем мы уйдем из этой долины. Мне нужны его когти для ожерелья, – сказал я ей. – Но первое, что я сделаю сегодня вечером, – продолжал я, – скажу моему отцу, что я намереваюсь наблюдать за этим местом, пока не узнаю, живет ли кто-нибудь в пещере за водопадами, т что ты должна наблюдать вместе со мной!

– Да, сделай так! – сказала она. – Я очень не хочу тайком уходить из лагеря; мысль о выговоре, который я получу после возвращения, портит мне все удовольствие.

Некоторое время мы молчали. Я вернулся, чтобы продолжать наблюдать за водопадом, а девушка сидела около меня. Я снял свой колчан, когда ложился, и она вытащила лук и несколько стрел и держала их на коленях. Она очень любила оружие.

Солнце продолжало свой путь к западу. Мы сидели тихо и неподвижно. По долине потянул теплый ветер, напоенный запахами соснового бора и цветов, которые цветут в начале лета. . Водопад продолжал свою песню – его голос то становился тихим и ласковым, то громким и угрожающим.

У берега, где течение было слабее, плавала утка – остроклювый нырок со своим выводком. они заплыли в пруд под водопадом и плавали вокруг него, мать иногда ныряла, пытаясь поймать форель, но чаще доставала что-то мелкое из щелей между камнями у самого берега. Добыча ее была очень мелкой, мы не могли ее разглядеть, видели только, как птенцы суетились вокруг нее и выхватывали что-то у нее из клюва.

Один из птенцов, более предприимчивый чем другие, внезапно оставил мать и поплыл, раскачиваясь, к центру пруда, возможно увидев форель или водяного жука. Потом он потерял добычу из вида и остановился, забил крыльями по воде, вытянул шею и закричал, зовя на помощь, потому что что-то, что мы не видели, стало тянуть его. Мы криков не слышали, нам мешал шум водопада, но мать услышала его и поспешила на помощь, но не проплыла и полпути, как птенец пропал, и всего несколько пузырей показывали место, где он только что был.

– Подводный человек! Это он схватил утку! Мы увидим его! – прошептала Голубка, низко наклонившись ко мне.

Я думал так же, но не сказал ничего и продолжал смотреть на водоем. Утка-мать вертелась, пытаясь отыскать своего пропавшего птенца. Молодняк, напуганный, старался держаться рядом с ней. Потом на другом берегу пруда поверхность воды взбурлила и на берег вылезла большая выдра с мертвым утенком во рту. Она положила его на плоский камень, обернулась и снова нырнула в пруд, а утка с выводком поплыла вниз по течению реки. Скоро выдра подняла голову над водой, увидела, что все уплыли, вернулась к берегу, взяла мертвого утенка и уплыла с ним вниз по реке.

– О, как я расстроилась! Я была уверена, что утенка схватил Подводный Человек, и что мы должны его увидеть! – сказала Голубка.

– Смелее! – сказал я ей. Это было все, что я мог сказать. Я тоже был ужасно разочарован.

Несколько раз в течение дня другие выдры разного размера подходили к пруду, ловили большую форель и уносили ее. Под большими камнями, которых много было по берегу пруда, для них было готовое убежище, хорошее, сухое, где они могли устроить свое жилище и вырастить потомство. Я задал себе вопрос – а почему они там не живут? Ответ был прост: они боялись жить так близко к обитателю темной речной пещеры!

Наше время подходило к концу. Солнце собиралось опуститься за горы, Голубка видела это и убедила меня вернуться. Я понял, чего она боится, и сам не хотел рисковать, встретившись с большим медведем и его женой в ночном лесу.

– Да, мы пойдем в лагерь, – сказал я ей, – но сначала мы спустимся к пруду и изучим его берега.

Она ничего на это не ответила, но я видел, как она дрожит, следуя за мной. Я шел впереди, сначала спустившись за скалой к берегу реки, а потом вдоль него к водопадам. там не было пляжа, голая крутая скала каньона опускалась прямо в воду. Мы с некоторыми трудностями прошли по ней, и наконец вышли на маленький песчаный пляж, заросший кустарником, у у самого пруда. И там, на этой узкой песчаной полоске, мы нашли следы босых ног! Голубка, увидев их, рванулась назад и схватила меня за руку, и мы долго стояли, уставившись на них и на реку, падающую вниз в клочьях белой пены из отверстия в утесе, скрытом от нас разносимыми ветром брызгами падающей сверху воды.

Глава III

Мы получаем разрешение наблюдать за ужасной пещерой

Если я сомневался в том, что мы действительно видели, как Подводный Человек поднялся в темную пещеру, то теперь мои сомнения развеялись. Были его следы на песке, свежие, простые отпечатки ног, не больше моих и от них ничем не отличавшиеся. Я был весьма удивлен тем, что они ничем не отличались.

– Почти-брат, я боюсь! Уйдем отсюда! – шепнула мне на ухо Голубка.

Я развернулся и повел ее назад. Я и сам не хотел находиться так близко к черной дыре. Возможно, Подводный Человек смотрел на нас из темноты. Мы не знали, что он, сильный и злой бог воды, мог бы нам сделать, если бы нас увидел. Когда мы заворачивали за скалу, я остановил голубку и обернулся, чтобы бросит последний взгляд на водопад; в поле зрения никого не было. Я надеялся, что мы остались незамеченными.

По пути домой мы далеко обошли место, где лежали убитые нами бизоны, чтобы не встретиться с медвежьей семьей, и вернулись в лагерь, когда западный небосклон еще не совсем потемнел.

Старая Краснокрылая стояла перед своим вигвамом, и, едва увидев нас, подбежала к Голубке, схватила ее за руки и стала трясти.

– Плохая девчонка! Ленивая девчонка! – кричала она. – Ты убегаешь, чтобы не работать! Погоди, я сейчас возьму палку и побью тебя, ты это заслужила!

– Нет, нет! Не делай этого, почти-бабушка, – сказал я, влезая между ней и девушкой. – Ты хорошо знаешь, что она не плохая и не ленивая. Пойдем с нами к вигваму моего отца. Когда ты слышите о большом открытии, которое мы сделали, то будешь радоваться тому, что она оставила свою работу и последовала за мной.

– О! Большое открытие! Бесполезная, ленивая прогулка, я в этом уверена! – кричала она, но все же последовала за нами, что-то про себя бормоча.

Когда мы вошли внутрь, то нашли там Старое Солнце и его семью. Мой отец и он не обратили на нас внимания; моя мать поставила перед нами обильное угощение и продолжала беседовать с другими женщинами. Мы спокойно поели, и когда насытились, я удобно расположился на своей лежанке и сказал:

– Так вот, отец и Старое Солнце, слушайте! Мы снова дошли до пруда у подножия утеса с пещерой, и там на песке нашли свежие следы Подводного Человека.

– Ха! – воскликнули мужчины. Женщины затаили дыхание. Все уставились на меня.