К счастью, все наши уже собрались за большим столом возле бара. На столе стояло шампанское в ведерке, а вокруг бокалы, на одном из которых я обнаружила свое имя. Первым, кого я увидела, был Джош. Такой элегантный, в смокинге, он на секунду даже напомнил того Джоша, каким он мне когда-то казался.

Он улыбнулся, и в его глазах я заметила искру интереса.

– Вау, ты выглядишь…

– Спасибо, – резко перебила я. – Ты не видел Меган? Она уже здесь?

– Да. – Улыбка сразу исчезла. – Ты никогда меня не простишь, да?

– Нечего прощать, – парировала я и хотела отойти.

Джош поймал меня за руку.

– Кейт, ей-богу, зря ты так заморачиваешься. Мы вполне могли бы остаться друзьями.

Я убрала его руку.

– Мне так не кажется. Работа для меня сейчас – самое важное в жизни. И я не позволю тебе или кому-то другому встать на моем пути. – Тут я приметила Меган и рванула к ней сквозь толпу.

– Кейт, привет. Шампанское будешь? А это Эндрю, знакомься, – она указала на стоявшего рядом лысого низкорослого мужчинку.

Не успела я поздороваться, как она сунула мне в руку бокал.

– Он актуален.

Я поняла, что это значит: будь с ним мила, это важный спонсор с большим кошельком.

– Он работает в «Исследователе»! – восторженно сообщила Меган. – Простите, совсем забыла, какая именно у вас должность?

Эндрю сунул мне маленькую потную ладонь.

– Очень приятно, – провозгласил он торжественно. – Эндрю Докинс. Главный менеджер по рекламе. «Воскресный исследователь». А вы?

– Кейт. Работаю в агентстве с Меган.

– Очередной пиар-агент? – при этих словах он поморщился («ну и засада, эта курица абсолютно бесполезна»). – И давно вы там работаете?

– Пять лет.

– Тогда вам пора двигаться дальше, – последовал совет. Эндрю взмахнул бокалом. – Вечное движение – вот мой девиз. Не задерживайся нигде больше чем на два года, – и он громко рассмеялся. – И тогда вас где-нибудь обязательно заметят. Так я стал главным менеджером. Все дело в неформальном общении, сами понимаете. Связи, знакомства с нужными людьми. Кстати, я могу и вас познакомить кое с кем. Руководители агентств, важные боссы. – Он панибратски подхватил меня под руку и то ли случайно, то ли специально задел мою грудь.

Я сделала глоток шампанского и отошла в сторону, чтобы не терзаться сомнениями.

– Значит, вы работаете в «Исследователе». А Бенедикта Джонсона знаете?

Он возмущенно поднял брови, наморщив блестящий от пота лоб.

– Речь шла о приличных людях. Я мог бы поспособствовать вашему повышению, – и он указал бокалом в сторону нескольких гостей. – Исполнительный директор компании «Магна груп», а там – начальник финансовой службы «Ворквелл Индастриз». Выбирайте, с кем хотите познакомиться.

– Спасибо, у меня и так все в порядке.

– А зачем же тогда хотите познакомиться с Джонсоном?

– Не хочу я с ним знакомиться. Просто поинтересовалась.

– Понравился, да?

– Вы что?! – возмутилась я. – Да я его ни разу не видела. – Припомнив наш разговор, я нахмурилась. – Правда, звонила ему сегодня. Он враждебно относится к пиарщикам.

– Да, потому что возомнил себя серьезным журналистом. По крайней мере, мнил до недавнего времени. – Улыбочка Эндрю стала недоброй. – Из прежней-то редакции его попросили. А для рубрики стиля жизни он слишком хорош – как он считает.

Его глаза злобно блеснули.

– Я… эээ… – Мне уже было почти жаль Бенедикта Джонсона.

Эндрю заулыбался.

– Так рушатся колоссы. Он один из таких. Так называемый серьезный журналист. Каждый считает себя божьим даром и уверен, что вот-вот раскроет очередной Уотергейт. Одного они не понимают… – он потер пальцы, – не будет дохода от рекламы – не будет работы. А тебе он зачем?

– Я приглашала его принять участие в пресс-туре. Его это не заинтересовало.

– А я бы поехал с вами в пресс-тур.

– Очень мило, но я не уверена, что клиента это устроит.

– А кто клиент?

– В Лондоне открывается новый датский универмаг. Мы готовим поездку в Копенгаген для небольшой пресс-группы.

– Прекрасная работа, если справитесь. А он, значит, отказался?

Я развела руками.

– Уверена, что у него были на то свои причины.

Я, конечно, не пылала симпатией к Бенедикту Джонсону, но Эндрю Докинс нравился мне и того меньше.

Эндрю погрузился в раздумья, сверля пространство маленькими серыми глазками.

– Этим можно заинтересовать многих потенциальных рекламодателей. Посмотрим, что я могу сделать.

Поколебавшись меньше наносекунды, я сдержалась от вежливого это было бы прекрасно и не произнесла: не беспокойтесь, я уже пригласила другого кандидата. На кону моя карьера.

Ведущий, пафосный тип при полном параде, официально объявил банкет открытым, но мне было не до того. Оказалось, что мое место рядом с сальным Эндрю, который продолжал шарить руками где не надо. Мне ничего не оставалось, как сидеть, пялясь на пузырьки в бокале.

Награждение, да простят мне мою неблагодарность, ничем не отличалось от сотен других. Та же торжественная музыка. Тот же гладкий текст от известного эстрадного комика и множество невозможно скучных и благообразных мужчин, которые, кажется, собирают коллекцию трофеев с гравированными надписями на стекле.

Вино лилось рекой, еда была очень вкусной. А какая курица!..

У стены выстроилась армия вышколенного персонала. Начали подавать первое, и я обратила внимание, что нога Эндрю слишком часто прикасается к моей.

Когда мы доели горячее, мое терпение лопнуло. Он коснулся моего бедра, и я несильно ткнула в его руку вилкой.

– Ох, простите. Мне показалось, что по ноге ползет паук, а я их до смерти боюсь, настоящая фобия.

Эндрю натянуто улыбнулся и прижал руку к груди.

Между нами втиснулась официантка с аппетитным розовым десертом.

– Мне не нужно, спасибо, – помотала я головой. – Отлучусь в туалет, – сообщила я Эндрю, и тот тут же вскочил – идеальный джентльмен, если забыть о его ручонках, задержавшихся на моей талии.

Одарив его ледяной улыбкой, я сбежала, прихватив с собой еще бокал шампанского. Я пробиралась между столами, а по коже бежали мурашки при мысли, что он наверняка провожает меня сальным взглядом. Жаль, что напоследок ему достался такой выразительный ракурс – мой глубокий вырез. Спереди платье выглядело сдержанно, но со спины…

По лестнице я поднялась на балкон, где было тише, и остановилась взглянуть на впечатляющую панораму Большого зала: ровные ряды столов, покрытых белоснежными скатертями и украшенными цветочными композициями. Перегнуться через перила я не решилась, чтобы не закружилась голова. Потом подошла чуть поближе, с огорчением заметив, что шампанского почти не осталось. Я сделала маленький глоточек, предварительно приподняв бокал и отсалютовав огромной люстре, сверкающей, как бриллианты.

Мама могла бы гордиться мной. Тем, что я нахожусь здесь. Я так и слышала ее голос: Стань человеком, детка. Трудись как следует. Добейся успеха. Мама всем нам этого желала – чтобы мы добились большего, чем старшее поколение. Сама-то она надрывалась на трех работах, по утрам в детском садике, днем буфетчицей в школе, а вечером там же уборщицей. Все это не слишком щедро оплачивалось, так что с деньгами было туго.

Одной рукой держась для верности за перила и прислушиваясь к гулу голосов внизу, я затуманившимися глазами взглянула на толпу хорошо одетых людей и, сглотнув ком в горле, печально улыбнулась. Как же это далеко от того мира, где я росла. Мама точно решила бы, что это – мой успех.

– Я бы за них и гроша ломаного не дал, но на самом деле они стоят намного дороже, – произнес низкий, чувственный голос, явно заигрывающий со мной.

На секунду я замерла, чтобы продлить момент. Сразу оглядываться не хотелось, чтобы не разочароваться или не разочаровать. Вместо того чтобы обернуться, я ответила:

– Пожалуй, так и есть.

Последовала пауза. Я продолжила смотреть в зал, на море людей и на люстры в форме тюльпанов.