- Он защищал предателя, милорд! - с жаром выкрикнул раненый, вновь болезненно закусив губу.
И вот мы снова к этому вернулись. А ведь, казалось, проигрыш в схватке должен был заставить этих тугодумов хотя бы прислушаться к моим словам.
- Его Величество не объявлял барона Экгарда предателем, - возразил я, тяжело вздохнув, точно пытался втолковать что-то безграмотному крестьянину, - он лишил его прежнего титула, не более того. Руан Экгард не был казнен, как его отец, он присягнул на верность Его Величеству и уже много лет исправно демонстрирует свою преданность. Поправьте меня, если я неправ, милорд, но обвинять барона Руана Экгарда решительно не в чем. Если только в том, что в его жилах течет кровь его отца. Разрешите наш спор? Или одного клинка против двух было достаточно?
Последние слова я адресовал Массену Гариенну, уверенно взглянув ему в глаза. Капитан королевской гвардии недовольно нахмурился. Ему хватало других забот, кроме как слушать про старый политический скандал, спровоцировавший сегодняшнюю трактирную драку.
Я смотрел ему в глаза, понимая, что рыцарь, носящий на своем белом плаще вышитый герб королевской семьи - геральдического ястреба, сжимающего когтистыми лапами два скрещенных меча, - не может возразить мне.
Взгляд Корвина Бонса сверкал яростью, а глаза Массена Гариенна не отрывались от вытатуированного на тыльной стороне моей правой ладони вытянутого черного креста. Защитные перчатки, сделанные на заказ, специально, чтобы было видно метку Святой Церкви, в этом месте были прошиты редким плотным прозрачным материалом, получившим название “паутина”.
Я невольно опустил взгляд на правую руку, испачканную кровью Корвина Бонса, и поспешил убрать ее за спину, мысленно возблагодарив своего покровителя. Хотел я того, или нет, но эта метка не раз спасала мне жизнь и помогала избегать крупных неприятностей. Наверное, если бы не рисунок, я бы уже гнил в городской темнице Эллы.
- Довольно, - покачал головой Массен Гариенн в ответ на мои слова о главном изгое высшего общества Дирады, а особенно ее столицы, - лейтенант Найтинн, проследите, чтобы раненые были срочно доставлены к лекарю.
Я услышал облегченные вздохи своих бывших противников. Гвардейцы спешились, двое из них помогли Вольфу Ниссу подняться. Бонсу помощь не требовалась, хотя шел он неуверенно и мог вот-вот потерять сознание.
Я поднял голову на лорда Гариенна, размышляя, что грузный бородач уготовил для меня. Серые глаза рыцаря холодно блестели, скользя по спрятанной за спину руке, на которой была татуировка. Как ни странно, он избегал прямого зрительного контакта со мной. Похоже, от моего лица у милорда уже появилась оскомина… а я ведь только вернулся в Эллу. Какая жалость!
- Райдер Лигг, - произнес он, и я поморщился от звонкой гордыни, зазвеневшей в голосе капитана гвардейцев, - ты арестован.
Спешились еще трое стражников. Двое из них завели мне руки за спины, третий изъял оружие, мрачно следя за каждым моим движением. Всерьез думает, что я буду сопротивляться? В таком случае, я быстро составлю компанию казненному отцу барона Экгарда.
Бегло обыскав меня и убедившись, что больше я оружие нигде не прячу, стражники повели меня прочь с Рыночной Площади на допрос. Правда, в моем случае это можно, скорее, назвать, воспитательной беседой.
Однако многие простые люди искренне считают, что на любом допросе применяют жестокие пытки. Готов поклясться, что кто-то из моих бывших зрителей, услышав слово “арестован”, начал читать по мне заупокойную…
***
Решетка окна моей камеры оставляла на пятне дневного света, проникающего с улицы, неуклюжую грубую полосатую тень. Не знаю, сколько времени я созерцал это бесполезное зрелище, но вскоре мне начало казаться, что темные полоски двигаются на солнечном пятне, и от этого голова начала чуть ныть. Я поспешил закрыть глаза, молясь, чтобы эта легкая головная боль не переросла в мучительную мигрень. Глаза оказались слишком сухими и отозвались неприятным жжением, стоило сомкнуть веки.
Я, вздохнув, присел на пол и усмехнулся: Массен Гариенн позаботился о моем “комфорте” и поместил меня в одну из камер, лишенных, наверное, всего, кроме стен, с самыми толстыми решетками на единственном окне. Кровать, тахта или хотя бы стог прогнившего сена, чтобы прилечь, здесь отсутствовали. Это была комната, где держали особенно опасных узников. Любое их действие, будь то выбитый камень из стены, спрятанный нож или пилка, способная совладать с прутьями решетки, было бы сразу замечено. Чтобы спать, таким узникам приходилось лежать на холодных камнях. Мало, чье здоровье выдерживало это долго, особенно зимой. В Дираде зима, конечно, не отличалась лютыми морозами, но заключенным все же приходилось крайне тяжело. Чаще всего они умирали от лихорадки, несмотря на услуги лекарей, которые им полагались. Те, кто попадали сюда, могли не рассчитывать, что их переведут в другую камеру, если только их выживание не имело определенную важность для короля, а такое бывало крайне редко.
Для полной надежности заключенных сковывали по рукам и ногам кандалами на тяжелых цепях. Массен Гариенн отдал приказ, чтобы мне заковали только ноги. Руки решили оставить свободными. Неслыханная щедрость…
За массивной деревянной дверью послышались тяжелые шаги, однако я не спешил подниматься. Согнув и чуть подтянув к себе ноги, я положил руки на колени и стал ждать, пока щелкнет замок, после чего лорд Гариенн собственной персоной покажется в моей темнице.
Он вошел, со скрипом отворив дверь, и окинул меня тяжелым усталым взглядом. Увидев это, я едва сдержал ухмылку: еще неизвестно, у кого из нас голова болит сильнее…
- Милорд, - кивнул я, делая вид, что снимаю невидимую шляпу. Гариенн прищурился, внимательно изучая метку Святой Церкви на моей правой руке.
- Лекарь сказал, что господа Корвин Бонс и Вольф Нисс быстро пойдут на поправку. Если тебя это, конечно, интересует, - отдавая должное моему небрежному тону, бросил он. Должен признать, это возымело свой эффект. Я вздохнул.
- Благодарю. Рад, что с этими господами все будет хорошо.
На этот раз я говорил искренне.
Глубокая морщина, бороздой проходящая между кустистых бровей лорда Гариенна, чуть разгладилась, его заросшее лицо даже показалось моложе. Бросив настороженный взгляд на чугунные кандалы, обвитые вокруг моих кожаных сапог, капитан королевской гвардии сделал ко мне несколько неспешных шагов.
- У тебя потрясающий талант создавать людям проблемы, Лигг, - небрежно пробасил он, - неужто ты не мог не влезать в спор, касающийся одного из самых громких политических скандалов за последние десять лет?
Я хмыкнул и не удержался от едкого замечания.
- Похоже, Дираде катастрофически не хватает политических скандалов. Вы не думаете?
- Наглец! - злобно выкрикнул Гариенн, нависнув надо мной угрожающей тенью, - ты понимаешь, что за подобные слова я не должен даже выпускать тебя из этой камеры хотя бы сутки? Рано или поздно ты найдешь себе такие неприятности, Лигг, что тебя не спасет ни эта метка, ни сам твой покровитель.
Я смиренно опустил голову.
Элла. Любимый город. Здесь каждый второй человек готов пригрозить мне той или иной карой, и при этом вся Дирада вздыхает свободнее, как только я попадаю в очередную историю. Я нужен этому королевству и этому городу, как лекарям нужны пациенты, чтобы не остаться без работы. Что бы ни говорил Массен Гариенн, его будни тоже становятся интереснее, когда я появляюсь в столице. Уверен, он скучал по мне.
- При всем уважении, милорд, я уже объяснял, что сегодня вовсе не искал неприятностей. Господа Бонс и Нисс напали первыми, и я был вынужден…
- Оставь эти россказни о самозащите болтливым горожанам, Райдер! - строго прикрикнул капитан королевской гвардии, всплеснув руками и начиная мерить шагами мою камеру, - для нас обоих не секрет, что ты, пожалуй, лучший мастер фехтования во всей Дираде. И мы оба прекрасно знаем, как ты любишь потешить себя подобной…гм… самозащитой.
