Когда я вошел в холл центрального корпуса, Раневской уже не было, видимо поднялась наверх. Впрочем, и немудрено – я еще зашел в магазин рядом с булочной, посмотрел, что там продают. Ничего особенного не нашел, а сосиски-колбасы покупать не стал (газировки купил и сока вишневого банку), у нас в холодильнике ими все забито. Кстати, большой холодильник, двухкамерный, вроде как финский «Розенлев». Дорогая машинка! Помню, читал про советское время – такой холодильник стоит семьсот рублей! В два раза дороже советского. Да еще и не достанешь, только спецраспределитель!

Тот же самый дядечка отвез меня на шестой этаж, и вот я уже открываю дверь в квартиру своими ключами. Закрывать на ключ не стал – придут люди, все равно ведь открою.

– Оля! У нас сейчас будут гости!

– Кто? – Ольга насторожилась и нахмурилась – Только не говори, что это…

– Нет, нет, не из органов. Это Фаина Раневская и Галина Уланова!

– Кто-о?! – Ольга даже охнула – да ты что?! Не может быть?! Где ты их взял?! Ой, а я два прибора поставила! И бокалов два! Ай-яй… сейчас, сейчас…

Ольга побежала за посудой, а я пошел в кухню, ухмыляясь и недоверчиво мотая головой – неужели придут?! Господи, никогда бы не поверил, что когда-то буду принимать у себя в гостях саму Раневскую! Ту самую Раневскую, изречениями которой заполнен весь интернет! А еще – Уланову! Не человека, а монумент! Настоящий монумент!

Нет, скорее всего, они не придут. Кто я такой, чтобы они ко мне приходили? Подозрительный бородач, который… который… тьфу, черт подери! В общем – я нет никто, а они – наше фсе! И никак иначе! Нафига я им сдался?!

Но они пришли.

Звонок в дверь – совершенно неожиданно, хоть я его и ждал. Почему-то мелодия звонка звучала, как птичья трель – странновато, но… вполне терпимо. Ольга вздрогнула после этого свиристения, а я поймал ее руку и ощутимо сжал, но стараясь не причинить боли (могу ведь и раздавить, запросто):

– Ну чего ты дергаешься? С президентом США обедала, и ничего! А тут вдруг напугалась!

– Так то президент! А то Раневская с Улановой! – слабо улыбнулась Ольга.

Я пошел к двери, и осторожно ее толкнул. На пороге стояла Раневская, одетая в старомодное, дорогое платье. Наверное, надела самое лучшее. За ней небольшая, стройная, стильно и хорошо одетая женщина с приятным, открытым лицом человека, который ничего не боится и никого не ненавидит. Эдакий дзен-человек, принимающий мир таким, каков он есть.

А вот за женщинами стоял мужчина, которого я узнал не сразу. Лицо знакомое, и даже очень знакомое, но банк информации в моем мозгу не спешил раскрываться. И только секунды через две, когда я уже уцепился за руку Раневской, до меня дошло: «Богословский! Это Никита Богословский!»

– Здравствуйте еще раз, Фаина Георгиевна! – я приложил ее руку к своим губам – Я так рад принимать вас у себя! Я так боялся, что вы не придете!

– Видала, Галочка? – довольно ухмыльнулась Раневская – Хороший мальчик! Знает, как уважить великих! Миша, это Галя Уланова! Балерина!

– Фаина Георгиевна! – укоризненно покачал я головой и осторожно взял протянутую мне руку Улановой – Да как я могу не узнать… ее! Великую! И единственную! Галина Сергеевна, я счастлив вас принимать у себя! Спасибо, что пришли!

– Я тоже рада, Миша – мило улыбнулась Уланова, когда я оторвался от ее руки – Я слышала о вас, и мне было бы интересно с вами пообщаться! Спасибо, что пригласили.

– А это, Мишенька… – Раневская сделала жест в сторону мужчины, но тот ее перебил и довольно мне подмигнул:

– Старушка, дай я сам представлюсь! (Раневская фыркнула, и укоризненно помотала головой на «старушку») Никита!

– Богословский – я с удовольствием пожал руку композитору, и чуть-чуть не рассчитал от полноты чувств. Богословский сморщился, ойкнул, и я тут же начал извиняться:

– Простите! Это я от неожиданности! Великий композитор, интересный человек – и ко мне? Да сегодня у меня просто пир!

– Пир духа! – тут отреагировала Раневская, и хохотнула – Никита сам напросился, Миша! Поймал меня по дороге и криками, угрозами заставил признаться, куда я иду! Говорит – хочу поглядеть на этого монстра, про которого читал в газете!

– Ну все сдала, старая! – печально протянул Богословский, будто не замечая фырчания Раневской – Ладно, я тебе отомщу!

– Пойдемте, пойдемте в комнату, пожалуйста! – заторопился я, чуя, что знакомство слишком уже затянулось.

– Только мы с пустыми руками, Мишенька! – Раневская развела руками – Положено на новоселье что-нибудь приносить, а мы вот как придурки какие-то – без ничего!

– Ой, ну что вы говорите? – досадливо отмахнулся я – Лучший подарок – это вы у меня в гостях! Будет что вспомнить! Вот как-нибудь окажусь в компании, и чтобы произвести впечатление на людей, так и скажу: как-то раз это сидели мы за столом с Раневской, Улановой и Богословским, а я и говорю… Все так и попа́дают!

– Наш человек – ухмыльнулся Богословский – Я думаю, Миша, мы с вами подружимся.

– Очень на это надеюсь, Никита Владимирович! – ответил я, и снова пригласил – Пойдемте, пойдемте!

– Миша, зовите меня просто Никита, ладно? – попросил Богословский, устремляясь за мной следом, но пропуская вперед женщин – А то я чувствую себя древним мамонтом!

– А кто ты есть? – тут же парировала Раневская – Мамонт и есть! Все прикидываешься юнцом! Рубашку вон какую надел – всю в цветах! Как кубинский танцор! Перед дамами выпендриться решил?

– Почему бы и нет? Я молод душой, Фаина Георгиевна! Я еще юноша… ох! Вот это красотка!

Богословский замер на пороге комнаты, увидев Ольгу. Та выглядела и правда шикарно – она умудрилась переодеться, и теперь в своей белой блузке, черных чулках, юбке в обтяжку и на высоких каблуках смотрелась просто потрясающе. Но вот к чему она нацепила драгоценности, которые я ей подарил? Чтобы защититься от авторитета двух великих дам? Мол, и мы не лыком шиты? Я даже немного подосадовал. Но глянул на Уланову, и понял – все в порядке. Та тоже надела драгоценности – кольца на пальцы, золотой медальон с камнями на шею, на руках золотые браслеты и золотые же часики – вроде и скромные, но с бриллиантами. Светская дама, чего уж там!

– Разрешите вам представить! – сказал я, глядя на разрумянившуюся Ольгу – Это мой секретарь, переводчица, машинистка, и… просто подруга – Ольга. Ольга Фишман. Оля, Это…

– Спасибо, Михаил Семенович, я знаю, кто эти великие женщины! – улыбнулась Ольга – Фаина Георгиевна, Галина Сергеевна! Я счастлива вас видеть! Мечтала о личном знакомстве с вами! Никита Владимирович, какой вы молодец, что пришли! Великий композитор! Я обожаю ваши песни!

– Хорошая девочка – констатировала Раневская, которая, как я знал, очень любила, когда ее узнавали на улице. А еще больше любила, когда ее хвалили. Ну что сказать… пусть себе радуется! Она заслужила!

– Красотка! – довольно констатировал Богословский, окидывая Ольгу опытным взглядом – Если бы я был помоложе, и не боялся вашего злобного и сильного мужчины… ооо… точно бы увел вас от него!

– Да куда тебе – фыркнула Раневская – Тоже мне… ходок! Только и можешь, что пакости друзьям подстраивать!

– Присаживайтесь, пожалуйста! А я сейчас еще один прибор принесу! Как замечательно, что вы пришли!

Гости расселись, и Ольга убежала за тарелками. А я взял бутылку шампанского и стал аккуратно освобождать горлышко от предохранительной сетки, она же – «мюзле». Хлоп! Пробка покинула бутылку, и над горлышком заклубился белый парок

– Видали, как ловко? – кивнула на меня головой Раневская – Умеет! Я думала, сейчас обольет нас всех шампанским! Разливай, Миша! Кстати, ничего, что я тебе тыкаю и так, по-простому?

Ага… вопрос с подвохом! Вишь, как хитро поглядывает! Проверка на проверке! Мол, тот ли он, кем кажется? Может, гонору полны штаны?!

– Да ну что вы, Фаина Георгиевна! Конечно! И всех остальных прошу называть меня только по имени! И можно на ты! А я уж вас уважительно, по имени отчеству, ладно? Кроме вас, Никита, вы же просили.