– Не особо мне нравится этот молокосос, – «разродился» разбойник со шрамом, – он какой-то…

– Вы еще тут? – Виола внезапно появилась у меченого чуть ли не из-за плеча, тот от неожиданности подавился и закашлялся. – Я спросить чего хотел…

Девушка легко изображала брата, жестами они были так же схожи, как лицом и фигурой. Она изо всех сил так старательно похлопала кашлявшего разбойника по спине, что тот чуть ли не ткнулся лбом в стол, при этом рукой меченый сшиб еще полный пива жбан с открытой крышкой. Вонючее пойло хлынуло потоком.

– Ой, – сказала Виола, – я, пожалуй, попозже спрошу. Встретимся, как договаривались!

Под брань разбойников она поспешно покинула темную пивную.

Близнецы воссоединились возле конюшни. С самого детства был у них такой уговор: как что случится, искать друг друга возле лошадей. В деннике всегда легко спрятаться, а на сеновале можно и ночь переждать, пока батюшка не остынет и не перестанет ругаться. При жизни, когда капитан ра Веллад бывал дома, браниться ему доводилось часто.

– Что так долго? – спросил изнывавший от жажды деятельности Лука.

Виола неопределенно повела плечом, проделка была слишком мелкой, чтобы помнить о ней больше пары минут. Им предстояло более важное и интересное приключение.

Она внимательно осмотрела их с братом одежду. Штаны и рубашки были похожи, мелкие отличия в отделке не так бросались в глаза, как разница в башмаках – вот они разнились и цветом, и размером. У Луки нога была больше. Безрукавные камзолы тоже не сильно походили друг на друга материей, и тот, что был на девушке, выглядел куда более поношенным.

– Как думаешь, башмаки и камзолы заметят?

– Может, им будет не до того? – с лукавством ответил брат.

– Тогда придется как следует постараться… – Виола развязала ворот рубашки и потянула за шнурок спрятанный у нее на груди мешочек-оберег из выделанной кожи. По стянутой горловине мешочка шли крохотные знаки, вышитые лазурными нитями.

Виола сжала оберег в обеих руках, Лука положил свои ладони поверх ее, и они хором зашептали заветные слова:

– Как капля льнет к ручью, как ручей стремится к реке, как река несется к морю, так и любовь матери океанской волной прибывает к детям ее. Vodedada furum!

Наговор и оберег близнецам передал отец. Сказал, что это последний дар их матери, да велел накрепко заучить слова, включая непонятные «vodedada furum». Без них, как оказалось, Виола и Лука никогда бы не увидели чуда – своего настоящего материнского наследства.

Когда близнецы разняли руки, из кожаного мешочка на ладонь Виолы выкатилась крупная жемчужина редкостного голубого цвета. Девушка довольно улыбнулась и сжала в кулачке волшебное сокровище:

– Вот теперь поиграем!

Хозяин петушиных боев Жульм, за взрывной характер прозванный Сварливым, был в отчаянии: неизменный победитель последних недель Серый Клюв выглядел вялым и отказывался от еды. Необычный цвет клюву петуха придавала специальная краска, которую Жульм наносил перед боем. Этот нехитрый трюк помог ему создать легенду вокруг своего фаворита – под кличкой Серого Клюва сменился уже с десяток птиц. Слава имени неизменно росла, а то, что окрас у петуха другой, так кто его точно упомнит-то?

– Хозяин…

– Что еще?! – громыхнул Жульм, отпустив крыло пернатого больного, которое тотчас безвольно поникло.

– Там это… Хитрый Вурц пришел, вас просит.

– Гони его к рогатым демонам! – Жульм со злостью подумал, что, как на грех, сегодня ему некем заменить приболевшую птицу.

Мужик разбойничьего вида, в котором Виола без труда опознала бы того, которого про себя прозвала «масленым», похлопал застывшего в дверях работника по плечу.

– Посторонись. Привет, Жульм! Я сам как демон. – «Масленый» ухмыльнулся. – Дело к тебе имею.

– Вали откуда пришел! Не до тебя мне сейчас. – Хозяин боев взлохматил волосы огромными ручищами, под стать всей мощной фигуре: встав от петушиной клети, Жульм головой едва не уперся в балку под потолком. – Не будет сегодня ничего.

Хитрый Вурц оценивающе покосился на вялого петуха:

– Может, есть какой способ схитровать? Или у тебя петухи перевелись?

– Такого, как этот, нету.

«Масленый» знал про трюк с краской, потому быстро предложил:

– А ты другого выкрась, а в финале сведи с этим вот дохляком! Тогда и слава не пострадает. А этого пока травкой взбодри, да и выпусти под конец.

– Ха! А с чужими бойцами я что делать буду?

– Тебе и делать ничего не придется – сам все сделаю. Только подсоби в одном деле!

Спустя час, не ведая о коварных планах противоположной стороны, на задах постоялого двора сошлись разбойники и Виола ра Веллад в камзоле брата. Скрытый заговором отвода глаз, Лука прятался неподалеку.

Меченому не терпелось оценить будущую добычу, но Виола предвидела такое развитие событий:

– Пойдемте скорее, пока не началось. Хочу петуха выбрать, чтоб без подсказок… Ну и темень тут, ничего не разглядишь!

Хитрый Вурц сделал знак товарищу, которого звали незамысловато – Шрамом. Втроем, сопровождаемые незаметным стороннему глазу Лукой, они двинулись на окраину Муштивенки, где Сварливый Жульм держал большой амбар, в котором устраивал бои.

В помещении было жарко, освещавшие его факелы не давали ночной прохладе развеять стоявшую внутри духоту. Над местом, отведенным под арену, на цепях висело колесо от большой кареты, утыканное пока незажженными свечами – до начала еще оставалось время. Народу собралось немало, но, видимо, обычно захаживало больше, так как Шрам сказал:

– Пошли к Жульму, пока еще пройти можно.

– Откуда столько поклонников? – спросила Виола.

– Бои раз в седмицу устраивают, народ еще из других мест едет, не протолкнуться будет.

Они прошли по узкому проходу, отделявшему сцену от сколоченных из неошкуренных досок высоких ступенчатых помостов, на которых стояли лавки, возвышавшиеся с каждым новым рядом на манер амфитеатра.

Жульм поразил Виолу своими размерами, ей таких великанов видеть еще не приходилось. Голос и характер у хозяина амбара были соответствующие – хмурые, грохочущие раскатами близкой грозы. На девушку в мужской одежде он посмотрел с некоторой укоризной, как будто хотел сказать: «И куда ты влез, цыпленок?» Этот взгляд лучше всяких слов убедил Виолу, что Жульм, скорее всего, человек довольно честный и уговор соблюдет.

– Побиться об заклад хотим, Жульм! Подсоби нам, – сказал Шрам.

– Какой уговор у вас? – Великан раскрыл лежавшую на столе растрепанную амбарную книгу в засаленной обложке и макнул перо в чернильницу. – Говори, чего писать.

– Запиши такое: честные люди Шрам и Вурц побились об заклад с отроком… Как тебя звать-то, малец? – спросил у Виолы меченый.

– Дорна́дом.

– Во-во, отроком Дорнадом… на то, что побьют его заклад вдесятеро против его ставки, если в сегодняшнем финальном бою победит петух, на которого он укажет. Чего ставить будешь, Дорнад?

Виола чуть не поморщилась – этим именем звали соседского мальчишку, вспоминать которого ей было неприятно. Но для проделки оно сгодилось как нельзя лучше. Пусть потом разбойники поносят его, как хотят, может, противного Дорнада икота замучит?

Девушка полезла в потайной карман камзола, но остановилась на полпути, словно в раздумьях.

– Я еще ваших денег не видел.

– Слышь, Вурц, он нам не доверяет! Покажи деньгу.

«Масленый» извлек из-под грязного кушака объемный мешочек, который приятно звякал, пока разбойник его развязывал. Внутри были серебряные монеты.

– Свой заклад покаж!

Виола вынула тускло замерцавшую в свете факелов жемчужину. Шрам с Хитрым Вурцем с шумом втянули ртами воздух.

– Настоящая?

Девушка положила жемчужину в ладонь Жульма, тот перехватил ее пальцами и внимательно рассмотрел.

– Самая что ни есть! – ответил он Хитрому Вурцу. – В Шаморе за нее герцогский ювелир не меньше трехсот золотых бы отдал, а может, и больше.