Блэкмор, оставивший на бригантине командиром старпома Мо, – выбора не было, из всех моряков только Мо обладал кое–каким опытом навигации и кораблевождения, – теперь чертыхался на чем свет стоит. По карте Блэкмор установил, что полоска суши, мелькавшая на горизонте, небольшой островок с множеством спокойных бухт, где можно было бы переждать бурю. Необходимо только немного дотянуть.

Надежда появилась, когда бригантина выпрямилась, похоже на ее борту стащили балласт на левый борт, но новая неожиданность вызвала шквал ругательств. Крюйс–брам–стеньга треснула, и, повинуясь всем законам физики, полетела за борт, потащив за собой такелаж, и развернула корабль бортом к волне. Бригантина накренилась, зачерпнула воду. Это был конец. С «Долли» бросали все, что могло плавать в помощь, оказавшимся в воде морякам. Спасти удалось только троих.

      Блэкмор, в настроении далеком от умеренно–бешенного, отдавал команды зло, из приличных слов в его речи были только морские термины. Вскоре, шхуна добралась до острова и вошла в спасительную бухту. Часть команды во главе с Блэкмором, сошла на берег, прихватив с собой некую емкость, с помощью содержимого оной пираты намеревались помянуть своих погибших товарищей и снять напряжение. (О снятии напряжения, с точки зрения медицины, конечно, мало что знали, но как это лечить догадывались.)

Действительно, бухта оказалась более чем спокойной, лишь легкое покачивание верхушек деревьев и доносившийся шум напоминали о творившемся за грядой высоких скал стихийном безобразии. Дождь шел с разбушевавшихся небес ровными потоками, и пираты разбили лагерь под буйной растительностью. На шхуне Биглз оставил нескольких человек, коим было запрещено злоупотреблять алкоголем. Боцман показал стражам свой увесистый кулак, как аргумент и приказал «глядеть в оба».

Сошедшие с корабля, подогревшись, доселе молчаливые пираты разговорились. Впечатления от пережитого высказывались в суровых выражениях, не допустимых до слуха как приличных, так и не очень приличных дам. Блэкмор мрачно поглощал порции рома, обдумывая происшедшее. К нему подошел Биглз и плюхнулся рядом.

– Как ты, Блэк, – спросил он.

– Как? – усмехнулся капитан, и, хлебнув из кружки, отчеканил, – гордыня воспалилась.

– Брось, Блэк, – взяв из рук товарища кружку, Биглз не преминул приложиться к ней, – этот Мо – растяпа, упокой, Господи, его душу. Да, и суденышко было, что корыто, весь такелаж ни к черту. Ребята тебя не осуждают.

– Считай, утешил, – произнес Блэкмор. – Спасибо, Дэйв. – Капитан подтолкнул друга плечом. – Ты оставил людей на шхуне?

– Да, – ответил боцман, – шестерых. Тебе принести еще?

– Если ты так любезен, – произнес Блэкмор, протягивая товарищу кружку.

Когда мужчины столь суровой профессии, остаются один на один с крепкими напитками, да еще после нелегких испытаний, нет никакой гарантии, что в бочонке останется что–то, кроме запаха. Вскоре, когда емкость опустела, а мозги заволокло туманом, мастера абордажного крюка и сабли полегли и забылись здоровым молодецким сном.

Часа через три, Блэкмор с трудом продрал глаза, когда почувствовал, что плечо его подвергается грубой тряске от чьих–то назойливых рук. Капитан в ярости схватил обладателя несчастливых конечностей за шею и придвинул его лицо ближе к себе. В здоровяке с пышными усами он узнал француза Бове, затесавшегося когда-то к английским пиратам из–за необходимости скрываться от своих. Он с трудом говорил по–английски, а когда волновался, то вообще забывал то, что знал.

– Capitaine, – проговорил Бове, – la goelette a disparu. (Капитан, шхуна исчезла!)

– Que diable? – прорычал Блэкмор. – Que vous parlez? (Какого дьявола? Что ты несёшь?) – капитан вскочил на ноги и воззрился на бухту. От шторма не осталось и следа, безучастная луна осыпала серебром кроткие барашки набегавших волн.

Блэкмор, не веря своим глазам, тупо вошел в море и несколько секунд стоял, вглядываясь в горизонт, затем он разразился громким хохотом. От этого смеха проснулись остальные моряки и высыпали в недоумении на берег. Биглз, еще не протрезвевший, тоже вошел в воду и, ополоснув лицо, чертыхнулся.

– Каких недоносков ты оставил на шхуне, Дэйв, – хохоча, спросил Блэкмор.

– Ну, этих, как их, черт, – Биглз никак не мог сосредоточиться, – Ларсона, Дулитла, Скофилда, и этих, ну ребят, молодых. Гадство!

– Вот Доджсон их и уговорил. Надо было вздернуть этого виртуоза вместе с Бэнсоном, – утирая, выступившие от смеха слезы, констатировал капитан и, указав на качающуюся посреди бухты лодку, сказал, – гляди, старина Боб оставил нам шлюпку, – и снова залился смехом.

– Что делать будем, Блэк? – спросил совершенно подавленный боцман.

– Марш за шлюпкой, – злобно и весело приказал капитан, – а то придется основывать колонию мальчиков на этом куске грязи.

Пара корсар, жестоко терзаемые похмельем, ринулись вплавь к шлюпке. Подведя ее к берегу, они осмотрели ее. Она оказалась целой, но весел не было. Уже успокоившись, Блэкмор подошел к их единственному спасательному средству. Ему показалось, что на дне что-то белело. Он нагнулся и обнаружил игральную карту, семерку пик.

– Ну, что ж, мистер Доджсон, – вполголоса проговорил Блэкмор, – спасибо за науку.

– Что будем делать, капитан? – повторил Биглз.

Блэкмор окинул взглядом свою команду. Вид их, растрепанный и помятый, вызвал у него улыбку.

– Надо выбираться из этой навозной кучи, – произнес он. – Ты, Хенли, возьми еще двоих, и идите на поиски воды. Если найдете что–нибудь, что можно есть, берите. Бове и Рэмбл, «дуйте» в лес и без весел не возвращайтесь. Как Вы будете их делать, мне не интересно, но, чтобы весла были, или будете грести своими клешнями. Вперед!

В этот момент к капитану подошел боцман с кружкой, наполовину наполненной ромом.

– Последний, Блэк, – пробурчал он, – возьми, опохмелись, можешь покладистей станешь.

       Блэкмор хмыкнул и взял кружку, вмиг опрокинув в себя ее содержимое. Скоро, если не считать зверской жажды, стало приятней ощущать свое тело. Когда все собрались,

Блэкмор произнес:

– В шлюпку помещаются шестеро, нас двадцать два человека. Никого выбирать не стану, вы должны решать сами кто останется. Повезет, мы доберемся до Джойтауна* и вернемся за вами.

Без возражений, после небольших переговоров, пятеро человек выступили вперед.

– Отлично, – выдохнул капитан, – сыграем еще партию. Если Фортуна не будет дурой, то не станет показывать нам свой роскошный зад еще раз.

Пираты грохнули дружным хохотом, перемешивая его со скабрезными шуточками.

Вскоре капитан и еще пятеро моряком погрузились в шлюпку. Впереди их ждал океан и неизвестность.

–6–

Солнце палило нещадно. Моряки гребли дружно и зло, без долгих передышек. По расчетам Блэкмора, к вечеру второго дня должен показаться долгожданный берег. Хотя с едой и водой было туго, надежда подстегивала. Где–то глубоко в подсознании, мерцала гнусная мысль о хрупкости шанса, но молодость тем и хороша, что, часто отбрасывая в раздражении здравый смысл, подчиняется жестким инстинктам и вере в свою счастливую звезду. Пираты опаленные, бронзовые от загара, обливающиеся ручьями пота, стиснув зубы, упорно гребли вперед, следуя путем самонадеянности и напористости, натирая грубо сделанными веслами кровавые мозоли на крепких ладонях.

– Капитан, – крикнул Харди, – справа по борту судно!

Рассекая форштевнем волны, уверенно расправив паруса и изящно опускаясь, и поднимаясь на волнах, военный 28–пушечный красавец–фрегат английской конструкции, шедший в бакштаге, не мог не вызвать восхищения. Но флаг его поверг пиратов в скверное расположение духа. Это был испанец. Даже для того угрюмого времени, испанцы слыли извергами, и попасть к ним в плен, а тем паче английским пиратам, было более чем мрачной перспективой. Мысль о бегстве посреди океана не выдерживала никакой критики. Пираты все в едином порыве воззрились на капитана.