– Папа, к нам гости, – сказала Дейдра, сестра-близняшка Кейт, расчёсывая свою длинную чёрную косу.

– Да, я знаю, видел… – ответил герцог, стоя на балконе шестого этажа Хорнкреста.

– Ты спустишься к ним?

– А куда мне деваться? – вздохнул Коннел и, как он всегда делал при волнении, начал крутить в своей пышной чёрной бороде маленькие косички, за что его часто ругала жена, говоря, что это вредная привычка.

– Так чего ты медлишь, папа? – спросила Дейдра слегка истеричным голосом, так похожим на голос покойной жены герцога, которая умерла из-за тяжёлого душевного заболевания. Заметив свой тон, девушка помотала головой, моргнула и продолжила: – Прости за это, эти голоса… Я совсем не выспалась.

– Ничего, ничего, дочка, – герцог подошёл к дочери и погладил её по голове, от чего Дейдра расслабилась и глубоко вздохнула. Так часто мучившее её нервное напряжение временно отступило, так как присутствие отца позволяло ей оставаться в стабильном стоянии.

«Эти гости не к добру, бойся, бойся перемен, Дейдра!» – зашептал кто-то в голове девушки. Голос был совершенно обезличен, не было понятно женщина ли это или неизвестный мужчина говорит с ней из небытия. Дейдра прикусила уголок губы и словно кошка тыкнулась макушкой в грудь отца.

– Ну, тише, тише. Посиди пока у сестры, ей становится лучше, когда ты рядом. Или похлопочи, чтобы Гвендолин вовремя поменяли пелёнки. Эта новая нянька постоянно ленится и просыпает работу, – улыбнулся дочери герцог Олень. Внизу послышался собачий лай: это стая сторожевых псов у ворот встречала эмиссаров императора.

«Интересно, почему собаки не боятся ангелов? – подумал вскользь герцог. – Они для них будто бы и не существуют…».

Граф Гуго, ставший императорским зятем, в этот момент тоже задавался этим вопросом, стоя в плотном кольце лающих псов с длинной прямой шерстью цвета ржавчины и ниспадавшими ниже морды ушами в виде широких лопаток. Граф с детства боялся и ненавидел собак, что в будущем выросло в настоящую фобию: стоило ему увидеть даже самого маленького пса, как он нервно сглатывал и пытался обойти его стороной. Это приводило, порой, к довольно комичным ситуациям, но Гуго Лев в полной мере оправдывал свою фамилию, когда надо было подавить или рявкнуть на тех, кому следовало бы заткнуть рот. Но вид здоровенных, лающих именно на него собак, ввёл тучного графа в состояние шока.

– Г-г-г-г-г…

– Меня зовут Германарих, если вы не забыли! – перекрикивая псов, крикнул графу инквизитор. – Вам помочь?!

– Д-д, д-д-д… – зубы графа выбивали марш похлеще имперского парадного полка барабанщиков.

Инквизитор было сделал шаг вперёд, но тройка псов тут же повернулась к нему и предупреждающе зарычала.

Германарих поднял руки и сделал два шага назад.

– Простите, граф! Видимо, стоит лучше подождать хозяина! – смеясь, заметил инквизитор и почесал свою ухоженную треугольную бородку.

Ангелы всё это время молча парили в сторонке возле кареты. Они бы могли просто встать на землю, но, видимо, парение было для этих существ также естественно, как и дыхание, и не вызывало у них никакой усталости.

Наконец, Коннел Олень, в сопровождении почётной стражи, вышел к воротам Хорнкреста и поздоровался с посланниками Лайама. Видя, что граф Гуго не может и слова произнести из-за собак, герцог велел привратнику загнать псов обратно во двор, что вызвало у графа вздох облегчения.

– Простите за это, граф, – неловко произнёс Коннел, крутя косички в бороде от волнения. – Их нужно давно на цепь посадить, да мне жаль держать собак в неволе.

– Цепные псы не так плохи, как вам кажется, герцог, – усмехнулся инквизитор. – Меня зовут Германарих, я представляю собой отделение инквизиции в столице и являюсь его скромным главой.

– А зачем вы здесь, господин Германарих? – спросил герцог, поглядывая на ангелов за спиной посланника.

– Считайте это неким символическим жестом в дополнение к посланию императора. Граф Гуго, – обратился инквизитор к пытавшемуся прийти в себя Гуго Льву, – прошу, озвучьте дело, за которым мы сюда пришли.

– А? А! Кх-кхм… – граф вытащил из-под мышки небольшой свиток и зачитал послание:

«Император Священной Империи Сокола немедленно требует ко двору герцога Коннела, главу Дома Оленя, и герцога Павла, главу Дома Грифона. Никаких отговорок и отказов не принимается. Дело очень срочное и не терпит отлагательств. Советую отправляться немедля после получения приказа и максимум через две недели предстать перед очами Императора.

Милостию Эльрата, Император Лайам Сокол, Повелитель Таллана, Эридана и Восточного Эгина».

– А что за дело такое, вам неизвестно? – поинтересовался Коннел. – И почему позвали только меня и Павла?

– Вы узнаете всё по прибытии, герцог Олень, – высокомерно ответил ему граф Гуго, сделав издевательское ударение на последнем слове. – Быть может, впредь вы не будете опаздывать на императорскую свадьбу!

– Я получил послание императора Лайама, не смею больше вас здесь задерживать, граф, – сделав упор на последнем слове, сказал Коннел. – Или, может быть, инквизитору есть что добавить?

– Ах, я лишь просто скромный слуга великого Эльрата, – произнёс Германарих, перебирая чётки, которые он достал из глубокого кармана своей бело-красной рясы. – Могу лишь, в силу своей работы, посоветовать вам немедленно сообщать о людях, впавших в поклонение Ургашу или, хуже того, Малассе. Надеюсь, никто из ваших знакомых не слышит таинственный шёпот по ночам?

Герцог хотел было ответить инквизитору, что он не понимает о чём речь, как Германарих развернулся на каблуках и быстрым шагом пошёл к карете, дав знак ангелам уйти с его пути. Как ни странно, дети Эльрата беспрекословно ему подчинились.

– Встретимся во дворце, Коннел, – бросил через плечо граф Гуго и отправился следом за инквизитором.

Озадаченный произошедшим, герцог вернулся в покои своего дворца внутри замка и начал собираться в поездку. Он отослал всех своих слуг, решив одеваться в одиночестве, чтобы никто не мешал ходу его мыслей. Через какое-то время в дверь его комнаты робко постучали.

– Кто там? – слегка раздражённо спросил Коннел.

– Это я, папа, – послышался тихий голос Дейдры.

– Входи, не бойся.

Дверь с лёгким скрипом отворилась и внутрь вошла дочь герцога, убаюкивавшая на руках маленькую годовалую девочку.

– Гвендолин очень похожа на свою покойную мать, – тихо сказал Коннел, подходя к дочери.

– Наверное, – подала голос Дейдра, не сводя глаз с племянницы императора.

– Ты что-то хотела? Просто мне сейчас нужно срочно уехать в столицу.

– Зачем?

– Император позвал меня и Павла Грифона, не знаю зачем. Да ещё и инквизитор этот…

Девушка не ответила. Она посмотрела куда-то в сторону, а затем её рот беззвучно задвигался, словно она говорила с кем-то.

– Дейдра, Дейдра! – отец слегка потряс дочь за плечи. Та заморгала, повернула голову и попыталась сконцентрироваться на лице герцога.

– Да, папа?

– Послушай, Дейдра. Инквизитор был здесь неспроста. Я подозреваю, что он знает о твоей…болезни.

– И что?

– Постарайся взять себя в руки, пока меня не будет. Проводи больше времени с Гвендолин или с сестрой, хорошо?

– Я больше не хочу прятаться от всех… – Дейдра внезапно опустила руки, Коннел еле успел поймать Гвендолин у самого пола.

– Осторожней! Ох, хорошо, что я знал, что такое может случиться…

– Прости…

– Лучше позови няньку, а сама отправляйся к сестре. Пожалуйста…

Девушка фыркнула, развернулась и ушла, хлопнув дверью.

Оставив сконфуженного отца позади, Дейдра быстрым шагом добралась до комнаты сестры, вошла внутрь и заперла за собой дверь.

– Я не какая-нибудь уродина, чтобы прятать меня ото всех… – проворчала девушка, распуская волосы, чтобы сделать себе новую причёску.

Спустя час, она сделала себе два пышных хвоста и, посмотрев в стоявшее возле кровати высокое зеркало, сказала: