Девушка опускает глаза и плавно убирает прядь волос за ухо. Публика ждет продолжения, переглядываясь между собой.

– Вы думаете, я читаю речь по шаблону, не так ли? А что будет, если я покажу вам это, – Мелани поднимает и крутит в руке лист, совершенно чистый лист бумаги. – Вот она – моя речь. Я не могу сказать, что я была примерной ученицей, также не могу сказать, что я отличаюсь чем-то от остальных. Я живая, я умею чувствовать, мной правят эмоции. Вы скажите, это плохо? Нисколько. Мы должны быть именно такими, должны делать то, что хотим именно мы, а не наши родители. Папа, мама, – девушка останавливает взгляд на своих родных, – простите меня. Выпускники, мы на пороге величайшего исполнения нашей мечты, желаний. Теперь мы взрослые. Весь мир лежит у наших ног. Время на нашей стороне. Время жить, время экспериментировать, делать ошибки, начинать все с начала. Время найти себя, найти вдохновение. Не теряйте ни минуты. Живите, чувствуйте. Поздравляю!

Громкие аплодисменты. Свисты одноклассников. Улыбки и гордость родителей за своих детей.

Мелани Руд спускается по лестнице, возвращаясь к друзьям.

– Ты поразила меня, – улыбается Джастин, встречая её теплым объятием.

– Я сказала всё так, как есть. Ребят, а вам как? – обращается девушка к остальной компании.

– Твоя речь лучше моей, засранка, – Ванесса тоже тянет руки за объятиями.

Неожиданно у Мелани темнеет в глазах, но она успевает ухватиться за подругу. Зачастую так оно и случается – внезапно, не в подходящий момент. Иногда это служит положительным эффектом в жизни человека, а иногда загоняет в тупик. Хрупкая девушка, безгранично любящая свою жизнь, узнала свою дату смерти. И та оказалась весьма не утешающей.

– Мел, Мелани, – Лэйд подхватывает девушку.

– Всё в порядке, – она хлопает глазами, пытаясь отогнать размытость в глазах.

– Сколько пальцев я показываю? – спрашивает Джастин.

– Три, – протягивает Мелани.

– Всё хорошо, ей нужно выпить воды.

Вечеринка в честь окончания высшей школы

Мелани

Джастин отводит меня на кухню огромного особняка. Он явно желает мне что-то высказать, ибо на кухне гробовая тишина, когда в остальной части дома музыка взрывает перепонки. Какой-то странный парень ходит вокруг обеденного стола. Джастин выпихивает его за дверь, подходит ко мне и пилит взглядом.

Мне плевать на него, плевать на всё, что сейчас со мной происходит. Я хотела добиться многого, но есть ли смысл биться головой об стену, если твоё время ограничено? Безусловно, нет.

– Ты что-то хотел?

– Может, ты перестанешь напиваться? Я тебя не узнаю, Мел, – Джастин выхватывает из моих рук бутылку мартини.

– В этом доме все пьют, – смеюсь я и тяну бутылку обратно.

– Прости, но я больше половины из них не знаю, а ты мне всё-таки друг.

– Ты ведь тоже уже выпил, не прикидывайся трезвой головой. Отдай бутылку.

– Что, чёрт возьми, с тобой происходит?

– Ничего, а что со мной должно происходить?

Он поджимает губы и, кажется, злится. Волнение окутывает моё тело, ещё немного и я не выдержу, выскажу ему всё, что думаю. Скажу, что мне больше не нужны друзья, что смысла в моей жизни ровно столько же, сколько мартини в этой бутылке, которую мы тянем друг на друга, – ровно на несколько глотков.

– Ты пару дней назад и ты сейчас – это два совершенно разных человека.

– Если тебе не нравится, что в твоем окружении водится такая, как я, то можешь больше не общаться со мной, я не обижусь.

Отпускаю хватку за мартини, пусть Джастин утешит своё эго, что смог отобрать у меня алкоголь, и принимаюсь обыскивать кухню в поисках зажигалки или спичек. Открываю шкафчики один за другим, но ничего подобного в них не попадается.

– Мел…

– Проваливай, ведь я такая плохая.

– Не неси чушь.

– Мне кажется, или ты пытаешься до меня достучаться?

– Так и есть, – сухо произносит он.

– Значит, как идти на выпускной бал, то у тебя есть более подходящая персона. А как почитать морали, так сразу: «Мелани, ты – мой друг».

К моим глазам подкатывают слезы, я быстро отворачиваюсь и успокаиваю себя, чтобы Джастин не заметил моей слабости. Душераздирающая боль, когда дружба становится не такой как раньше. Я не хочу ничего ему говорить. Мне не нужно его жалости. Пусть жалеет других.

– Она ведь тоже моя подруга.

– Однако, ты выбрал из нас двоих именно её, а кое-кто, не буду тыкать в себя пальцем, на выпускном был без пары.

– И это причина твоего распутного поведения?

– Не смеши меня, я не убиваюсь из-за парней.

Я нахожу зажигалку на подоконнике, достаю из заднего кармана джинсовых шорт пачку сигарет. Джастин тем временем направляется к раковине, а я молча наблюдаю за тем, как он выливает алкоголь, опустошая бутылку. Не хочу никак комментировать его поступок. Ни этот, ни какой-либо другой. Но когда расстояние между мной и парнем сокращается, я просто протягиваю руку перед собой.

– Не подходи ко мне, – невзначай вырывается из меня.

Он пытается взглядом задобрить меня, но я не убираю руку – так же держу дистанцию. Мы молчим, а после Джастин не выдерживает – разворачивается и уходит прочь, хлопает дверью. До меня доносятся звуки знакомой песни, и что-то хрупкое ломается во мне. Все веселятся, а я скатываюсь вниз по стене, затягиваюсь никотином и утыкаюсь головой в колени. Снова затягиваюсь и снова, и снова.

Когда сигарета кончается, я пытаюсь ухватиться за мысль, что жизнь не обрывается на ссоре с Джастином. Праздник не прекращается. Ещё есть время. Сердце бьется. И, несмотря на причиненную ему боль, есть смысл найти в себе силы зарыть это подальше в душу. Есть смысл дышать.

Я поднимаюсь и выхожу из кухни в шумный зал, окутанный светомузыкой. Здесь я чувствую себя комфортней. Однако в скором времени у меня начинает кружиться голова, вынуждая меня подняться наверх в одну из спален. На удивление она оказывается пустой. Я плюхаюсь на кровать с надеждой немного отдохнуть. Но слышу, как захлопывается дверь, а затем и мужские голоса:

– А вот и птичка в клетке, – говорит один.

– Кто первый, Джо?

– Что вы тут делаете? – взволновано спрашиваю я, но тон голоса стараюсь сделать уверенным.

– Мы пришли развлечься, крошка.

Во мне просыпается страх. Я не успеваю придумать ничего более подходящего, и говорю:

– Мой парень сейчас придет сюда, ребят, так что поищите другую игрушку.

– Смеешься? У тебя парень? Ты же вечно одна ходишь.

Это как удар под дых. «Вечно одна ходишь».

Парень с широкими плечами двигается ко мне, я разглядываю в темноте только два силуэта. Если их двое, то у меня еще есть шансы выбраться из этой комнаты. Я подрываюсь с кровати, но и шага от неё сделать не успеваю. Тот парень, что крупнее, толкает меня обратно, я падаю на холодную простынь.

– Твари, вам что, больше делать нечего?

– Ты ведь тут лежала и скучала, бедняжка.

– Ублюдок, – выкрикиваю я, а он в ответ дает мне сильную пощечину.

Второй извращенец заламывает мне руки и крепко держит их. Я извиваюсь, пытаясь вырваться из противных рук. Урод, поднявший руку на девушку, снимает с меня шорты, я не перестаю бороться и снова получаю очередную пощечину.

– Не трогайте меня. Мой отец – коп.

Они не останавливаются.

Я кричу, но кто придёт на помощь в этом чертовом доме, где даже своего собственного голоса не слышно? Я остаюсь без майки, которую снимают настолько небрежно, что царапают мое тело. Кое-как им удается снять и бюстгальтер. У меня практически не остается сил, я кричу уже хриплым голосом, захлебываясь в слезах.

Один из парней садится на мой живот, расстегивая передо мной ширинку, второй до сих пор держит мои руки. Я чувствую вонь пота от одного из парней, и меня чуть ли не выворачивает наизнанку. Мне становится тяжело кричать. Клянусь, это самый ужасный день в моей жизни.

Лучше бы я покончила с собой сразу, как узнала о дате смерти.