Капитан Викар, с черными, как смоль волосами и косматой бородой, сделал учтивый кивок головой в сторону Горта.
– Тремя тысячами пеших воинов, треть которых обучена стрельбе из лука и метанию копий. Ваш отец снабдил нас десятью тысячами селян и ремесленников с большими обозами провианта и всевозможных инструментов для восстановления подорванного хозяйства Горных цитаделей. Также его Величество выделил сто пятьдесят тысяч золотых монет, для погашения возможных издержек во время похода. Я бы хотел обратить ваше внимание на наемников, по моим сведениям, более пятисот человек готовы присоединиться к Вашему походу, было бы неплохо принять их на службу. За перевалом нам пригодятся любые люди, милорд.
Горт внимательно выслушал командующего, осмотрел бойцов, окружающих его. Все они были крепкими, бывалыми воинами, закаленными в боях. Он не заметил никого моложе двадцати и внезапно понял, что он самый молодой воин в своей новой армии. Как сказал отец, основная часть войска – это бойцы с южных рубежей, граничащих с Восточными королевствами. Остальные это гарнизонные отряды близких к Остерхольду городов Кнудгарда и Кьярхольда, собранные капитаном Викаром, и гвардия Остерхольда, возглавляемая капитаном Гуннаром. Сорокалетний командующий, не стриженный, с трехдневной щетиной, у которого кое-где в волосах уже виднелась легкая проседь, смотрел на молодого принца снизу-вверх и ждал ответа, дальнейших распоряжений. Горт немного помедлил и ответил:
– Вооружите наемников нашим оружием, назначьте жалование в размере двадцати серебряных монет в неделю каждому бойцу и по одному золотому за голову каждого оборотня. Капитан Гуннар, проследите за этим, также отправьте сто своих гвардейцев на поддержание порядка в обозе с людьми. Назначьте старшего и распорядитесь, чтобы Ваши люди не допускали краж, потерь имущества и провизии, а также конфликтов между селянами и рабочими, до тех пор, пока мы не перейдем через перевал и не разместим их в Горных Цитаделях.
Капитан Гуннар светловолосый, зеленоглазый, лет двадцати пяти на вид вышел вперед и сказал:
– Будет исполнено милорд.
Затем Горт вновь обратился к командующему.
– Сир Арнотом, проверьте готовность воинов, мы выдвигаемся на рассвете.
Когда двери казармы захлопнулись, за спиной Горта снова поднялся гул, и люди принялись заканчивать приготовления к походу. Горт почувствовал некую гордость за себя, за свою решительность.
– Рольф едва ли смог бы так руководить людьми, как я. Ну какой из него король, его даже собаки не слушаются, что уж говорить о людях. – Думал Горт.
Однако считать он умеет, придумывает налоги, пошлины, когда отец доверил ему королевскую печать, золото в казне утроилось. Когда в страну начали стекаться беженцы с юга, Рольф не хотел предоставлять им защиты.
– Накорми одну крысу, и тут же прибегут десять! – Аргументировал он.
Но потом, он приспособил южан на тяжелые и неприятные работы, но необходимые для поддержания благосостояния королевства. А двойные налоги, собираемые с беженцев, еще больше увеличивали приток золота в казну. Южане брались за любую работу, и во многих домах можно было встретить какого-нибудь темнокожего беженца в качестве прислуги. Те, кто мог заработать увеличивал количество серебра и золота в казне, а северяне, имеющие на своем содержании прислугу, охотно платили в казну монеты, чтобы не обременять себя черной и кропотливой работой.
Оставшуюся часть дня Горт продолжал решать организационные вопросы с отцом и командующим, вырабатывать планы по отвоеванию восточных земель. Уже начало темнеть, большинство вопросов было решено, король Гарольд встал из-за большого дубового стола в зале совета, пожелал всем отваги и удачи, обнял сына и отправил всех отдыхать перед завтрашним отъездом.
Горт отправился спать в королевский чертог, одну из девяти крепостных башен столицы. По дороге он зашел на кухню, прихватил с собой кувшин вина и потискал дочку кухарки.
Его покои располагались практически на вершине башни, из окна открывался дивный вид на ночное небо, растущая луна виднелась в темной воде Старшей сестры. Башня возвышалась над стенами замка, и Горт видел деревни за стенами Остерхольда, людей, спешащих в свои дома и гаснущие огни их очагов. Начал идти снег, и принц закрыл окно с двумя утепленными деревянными рамами и стеклами красных и синих цветов. Попытался глотнуть еще вина и с прискорбием обнаружил, что кувшин опустел. Забираясь в большую двуспальную кровать и укрываясь одеялом из меха белых медведей, Горт жалел лишь о том, что не прихватил ту девицу из кухни к себе. Она согрела бы его лучше этого одеяла.
Горт никак не мог заснуть, мысли и воспоминания о брате, о походе на восток никак не давали ему покоя. Он был на восточной стороне горного хребта лишь один раз, в восемь лет вместе с отцом. Он вспоминал вид трех огромных цитаделей построенных для защиты горных перевалов. Отец рассказывал, как у его прадеда ушло больше пятнадцати лет, чтобы построить эти цитадели. Они словно вырастали из гор, соединенные друг с другом каменными и подвесными мостами, а также стеной, достигающей двадцати метров в высоту. Горт уже убил немало людей, кого заслуженно, а кого-то как бы заслуженно, но сталкиваться с оборотнями ему еще не приходилось. Отец по ночам рассказывал ему истории о том, как он и его дед сражались с оборотнями, вампирами и прочими тварями, отвоевывая восточный край. Но все истории носили в основном детский характер, воспитывающий в Горте чувство долга и мужество. Были среди рассказов отца и кровавые, страшные, их он запомнил лучше других, и сейчас они не оставляли его разум, а вино лишь будоражило фантазию. В конце концов, Горт уснул, и ему приснилась война с оборотнями, вот только вместо волков он сражался со своим братом и проигрывал, дыхание перехватывало, ноги не слушались, и руки не подымались, а Рольф в волчьей шкуре прыгал вокруг Горта и все наносил удары по нему, истерично смеясь над беспомощным великаном.
На рассвете Горта разбудил один из слуг отца, сказав, что все уже в сборе и ожидают только его. Горт поднялся, осмотрел комнату, словно забыв о том, что было вчера и, пытаясь понять, где он. В углу на деревянном манекене висели его новые доспехи, в которые он поспешил облачиться, осушив перед этим принесенную слугой кружку с медовухой. Топор свой он пристегнул к поясу, а меч закрепил на спине. Затем накинул на плечи свой плащ из волчьих шкур, пристягнув его серебряной пряжкой с королевским знаком с изображением боевого молота на фоне одинокой горы. Одевшись, Горт подошел к зеркалу и, всматриваясь в свое отражение, потрогал отросшую щетину. С ней он выглядел на все двадцать, и поэтому решил не сбривать ее.
Он спустился во двор замка, где его уже ждали командующий Арнотом Альрик, король Гарольд и старший брат Рольф.
– Братец, ты так и не научился появляться вовремя! – Ехидно произнес Рольф.
– А, ты до сих пор путаешь меч с пером, братец? – С улыбкой спросил Горт.
– Перо может ранить больнее меча, братец! Будь ты поумнее, то знал бы это.
– Прекратите! Заклинаю вас небом, землей, огнем и водой! Вы братья! Рольф, твой брат уходит, чтобы свершить великое дело, то, в котором ты потерпел бы крах. Горт, без деяний твоего брата, в казне не было бы средств, чтобы осуществить наш поход, а твоим воинам нечего было бы есть. Король прервался, остановленный внезапным приступом кашля. Затем он склонил голову Горта к себе, сам Гарольд не доставал ему до груди. Поцеловав его в обе щеки, сказал:
– Ум и сила, храбрость и мудрость. Боги сделали вас такими разными, но вы дополняете друг друга. Рольф, с таким правителем как ты страна бы достигла невиданных высот. Горт, если бы ты правил страной, все наши враги трепетали бы от ужаса и склоняли головы перед тобой. Вместе вы вознесете Остерхольд к небывалому величию.
Горт, переполненный гордостью, обнял отца, а Рольф, раскрасневшись, холодно попрощался с братом и пожелал ему скорейшего и успешного возвращения.
Горт, сидящий верхом на могучем, под стать ему, черном жеребце, одетым в кольчужную сбрую, выехал первым из ворот Остерхольда. За ним следовали капитаны Викар и Гуннар верхом на белых кобылах, и сир Арнотом на рыжей. За ними в колонне по двадцать следовали тяжеловооруженные конники и пехотинцы, следом, не соблюдая строй, выходили наемники, а в конце вышли тысячи крестьян с обозами еды и снаряжения.
