– Виктор Иванович, вы помните тот гравюрный портрет, который я приносила вам на экспертизу год назад по просьбе моих знакомых? Вас еще заинтересовали символы вокруг портрета, – спросила я, решив, что тянуть уже нельзя.
– Да, да, помню. А почему вспомнилась эта история, Оленька? – удивился Виктор Иванович.
– Просто в течение всего нашего разговора я любуюсь работой Рембрандта, что напечатана на афише к выставке «Рембрандт – гравер». Она висит у вас за спиной, – неожиданно для самой себя сказала я, так как меня удивил взгляд Виктора Ивановича, когда я упомянула про портрет.
– Да, да, работа очень интересная, – стал говорить Виктор Иванович, внутренне подобравшись. – Знаки розенкрейцеров. И на груди у него медальон. Один из Великих магистров, а возможно, и сам Христиан Розенкрейц. Существует одна гипотеза, что на работах Альбрехта Дюрера, посвященных Святому Иерониму, изображен Христиан Розенкрейц. Я даже рассматриваю эту идею в своей статье, посвященной истокам и становлению западноевропейского графического портрета XVI–XVII веков. И там, кстати, этот портрет приведен. А насколько я помню, Дюрер занимает первое место в вашем пантеоне художников.
– Но, к сожалению, у меня пока нет эрмитажного сборника за этот год.
– Возможно, я смогу презентовать экземпляр.
Виктор Иванович долго копался в стопках книг и журналов, которые занимают практически все свободное место в его кабинете, переходя от одной стопки к другой. Радостно крякнув, он достал искомый сборник и, протягивая его в мою сторону, стал пробираться обратно к своему столу. Что было делом нелегким. Компьютер уже давно вошел в нашу жизнь, облегчая работу, но количество книг в кабинетах моих знакомых от этого не уменьшилось.
Наконец-то сев за свой стол, он раскрыл сборник на своей статье, чтобы поставить автограф, и, увидев тот портрет, неожиданно ушел в себя.
– А история с той гравюрой вышла странной. Вы разве не знаете? Спустя неделю владелец работы погиб в автомобильной аварии. Хотя это, может, и не имеет к ней отношения. В жизни всякое бывает. Но…
– И… – решилась я спросить после долгого молчания.
– Оленька, история имеет привычку возвращаться. Мы считаем, что ни тамплиеров, ни масонов, ни розенкрейцеров более не существует. Но это не так. История всегда с нами, – говорил Виктор Иванович с несвойственной ему патетикой. – Нельзя вторгаться в эти сферы без дозволения. И я не знаю, почему спустя год вы об этом спрашиваете, но мой вам совет, Ольга Николаевна – выбросьте это из вашей головы. Вы прекрасный искусствовед, только что сдали книгу. Отдохните. Съездите за границу. Все это не стоит вашего внимания.
– А я собираюсь в Египет, – ответила я, все с большим удивлением глядя на Виктора Ивановича.
– А вот и прекрасно. Ольга Николаевна, – как-то искусственно проговорил Виктор Иванович, – Попытайтесь там найти следы садово-паркового искусства древних египтян.
– Я непременно воспользуюсь вашим советом, когда буду гулять по пескам около храма царицы Хатшепсут, – попыталась сострить я. – Не смею вас больше задерживать. Куча дел. И большое спасибо, Виктор Иванович, за статью.
И взяв сумку, покинула кабинет, оставив Виктора Ивановича со своими мыслями, так и не показав ему своей находки.
Быстро сбежав по служебной лестнице, я вышла на Дворцовую набережную.
– Вот это да, – единственное, что я смогла сказать сама себе, кутаясь от пронизывающего ветра с мелким, моросящим дождем. Реакция Виктора Ивановича на мой, казалось бы, совсем безобидный вопрос была неоднозначной. И от чего меня отговаривать, если я пока ничего и не делаю? Смысл этого я понять не могла.
Дождь стал крупнее, и пришлось открыть зонт, хоть он и не спасает при порывистых питерских ветрах, дующих с Финского залива. Но, как ни странно, дождь подействовал на меня благотворно, и мои мысли стали принимать более конструктивный характер. Розенкрейцеры. Масоны. Мои знания по этому вопросу были нулевыми. Значит, нужно восполнить пробелы. И я пошла в сторону ближайшего книжного магазина.
Выйдя к Невскому, я решила, что правильнее будет пойти к каналу Грибоедова, тогда можно посетить сразу три книжных магазина – «Буквоед», «ДВК» и недавно открывшийся после ремонта Дом книги, располагающийся в бывшем здании компании Зингера. Я хотела найти книги, которые дали бы мне представление о том, с чем я все-таки столкнулась.
Но не тут-то было. Промочив насквозь замшевую куртку, проголодавшись и устав, я смогла купить только одну книгу. Да, обилие товаров еще не гарантия, что ты сразу обретешь то, что тебе надо.
Результатом моего похода стало приобретение толстенного тома под названием «Полная энциклопедия символов». Этот талмуд отвечал моим требованиям: просто, доходчиво и наглядно. А что касалось розенкрейцеров и масонов, то таких книг я вообще не нашла.
«Ну хоть что-то, – думала я, идя по направлению к дому в сумерках, которые в это время года рано опускаются на Петербург. – Начнем с малого».
Вечером, после легкого ужина в компании моего кота, я опять вернулась к моей таинственной находке, которая все больше притягивала меня к себе.
В первую очередь я решила сделать максимально крупное изображение всех символов. С помощью компьютера и принтера я распечатала каждый символ на отдельном листе. К этому добавила и надписи, хотя мои познания в латыни весьма низки, в школе нам ее не преподавали. И разложила эти листы на полу вокруг дивана, на котором я расположилась вместе с энциклопедией.
Но результат моей многочасовой работы оказался почти нулевым. Кроме символа, который и привлек мое внимание к этой работе – это оказалась каббалистическая эмблема ордена розенкрейцеров, в которой роза символизирует божественный свет Вселенной, а крест – земной мир страданий, женское начало и мужское, материальное и духовное, – я не смогла определить больше ничего. К этому можно добавить краткую справку по истории общества розенкрейцеров. И это все. Но, с другой стороны, я теперь знала, что братство розы и креста было создано Розенкрейцем в 1407 году, после его паломничества в шестнадцатилетнем возрасте на Святую землю и странствиям по Ближнему Востоку. Целью братства было распространение древних мистических учений и исцеление страждущих. Скончался Розенкрейц в возрасте 106 лет.
– Не густо. Если это все, то я зашла в тупик, – пожаловалась я своему коту. – Мне это не решить, как это ни печально.
Настроение упало до нуля. И я подумала, как все-таки в каждом из нас сильна тяга к приключениям и всякого рода тайнам, которая наиболее примитивно проявляется в решении ребусов и сканвордов.
Из грустных мыслей меня вывел телефонный звонок, хотя был уже первый час ночи.
– Кто это может быть? – сказала я коту и, найдя свои тапки, пошла к телефону.
Звонила редактор.
– Ольга Николаевна, простите великодушно за столь поздний звонок, – оправдывалась Надежда Сергеевна. – Весь день крутилась как белка в колесе и забыла вам позвонить по поводу Лесотехнической академии. Вас ждут завтра, то есть уже сегодня, к часу дня. Встретят у главного входа и проведут на кафедру. Заведующая кафедрой Анна Анатольевна обещала вам всякое содействие. Ну, желаю удачи.
– Спасибо, Надежда Сергеевна, постараюсь оправдать ваши ожидания, – ответила я, и повесила трубку.
– Ну что же, хватит предаваться унынию, надо работать. Моя книга важнее, чем эта загадочная гравюра, – сказала я своему мирно посапывающему коту, но думала совершенно наоборот.
