— Может быть, — ответил Уэс равнодушно и опустил оба мешка на землю. — Сейчас проверю.

— Будь… Будь осторожен, — прошептала Лиа.

— Что, беспокоишься за меня? Она посмотрела ему в глаза:

— Не хочу остаться здесь одна.

— Пожалуй, я это заслужил, — буркнул он и вынул из ножен тяжелый нож, а из мешка свечу.

— Не взять ли тебе ружье? — спросила она испуганно.

— При схватке на близком расстоянии от ружья нет толка. Может, ты меня поцелуешь перед тем, как я пойду в пещеру?

— Может быть, поблагодарить тебя за то, что ты привел нас неизвестно куда, прямо к медвежьей берлоге? А если внутри ждет целая семья медведей и мы оба погибнем?

Глаза Уэса блеснули:

— Если бы только я мог умереть с твоим поцелуем на устах…

— Иди! Надо с этим покончить. Лицо Уэсли стало серьезным, когда он направился к пещере.

— Она больше, чем я думал. — Его голос звучал как из бочки.

— Здесь на стенах рисунки индейцев и следы костров.

Она слышала, как Уэс ходит по пещере, и когда он опять заговорил, то голос его слышался издалека:

— Не похоже, чтобы здесь жили медведи. Немного костей есть. Думаю, здесь жило немало людей.

Несколько минут он молчал, и напряжение немного отпустило Лию. Она приблизилась к входу в пещеру. До нее доносились звуки его шагов и иногда мелькал огонек свечи.

— Здесь безопасно? — крикнула она.

— Вполне. Здесь все спокойно.

И тут началось. Сначала Уэсли сказал: «Эге», потом закричал:

«Беги, Лиа! Прячься!»

Этот крик поднял в Лие волну ужаса, и она, окаменев, замерла прямо перед широким входом в пещеру.

Мелькнула бахрома на одежде, когда Уэсли выскочил из пещеры, а по пятам за ним гнался старый черный медведь, его жирная шкура колыхалась на бегу.

Медведь промчался мимо Лии так близко, что она ощутила его запах. Но она не пошевельнулась.

Медведь даже не заметил ее, а погнался за Уэсом. Лишь ее глаза следили за происходящим; Уэс пробирался вниз по склону сквозь заросли.

— Лиа, лезь на дерево! — крикнул он на бегу.

«Дерево, — пронеслось у Лии в мозгу. — Что это дерево? На что оно похоже?»

Пока она раздумывала, слева донесся шум упавшего в воду тела.

«Шевелись, Лиа, — приказала она себе, но не шелохнулась. — Шевелись!»

Наконец она опомнилась. Не обратив внимания на приказ Уэса влезть на дерево, она бросилась в ту сторону, откуда донесся шум. Тяжело дыша, она остановилась около небольшого водоема, окруженного камнями. Стояла полная тишина, не было видно ни Уэсли, ни медведя. Только слышалось пение птиц, сияло предвечернее солнце и пахло разными травами.

Внезапно ее схватили за щиколотки и потянули вниз. Инстинктивно она стала отбиваться.

— Прекрати — прошипел Уэс. Больше Лиа никого не видела. Когда она перестала сопротивляться, Уэс потянул ее в воду.

— Что?.. — выдохнула она, но тотчас же Уэс положил руку ей на голову и толкнул под воду.

Возмутившись, она задержала дыхание и сквозь прозрачную воду увидела, как сам он нырнул.

Он указал ей рукой, и она повернула голову. Прямо над ними стоял медведь. Он принюхивался. Уэс жестом показал, чтобы Лиа следовала за ним, и она поплыла.

Он подплыл к противоположному берегу водоема и вынырнул, скрываясь за нависшим над берегом кустарником. Тяжело дыша, Лиа тоже вынырнула, и Уэс поднес палец к губам.

Скосив глаза, Лиа увидела, что медведь по-прежнему стоит на месте. Отплыв подальше от него, она оказалась рядом с Уэсли. Он раскрыл свои объятия и притянул ее к себе, прижав спиной к своей груди. Она не сопротивлялась, потому что медведь мог ее услышать.

Уэсли прихватил зубами мочку ее уха и начал покусывать. Она попыталась вырваться. Он выпустил ее ухо и многозначительно кивнул в сторону медведя.

Взглядом Лиа пыталась показать ему, что скорее готова попасть медведю на съедение, но Уэс не давал ей пошевелиться.

Он начал ласкать ее шею губами, подбираясь выше, к волосам.

Нагретая солнцем за день вода была теплой и успокаивала утомленные мышцы Лии. Уэс продолжал ласкать ее шею и щеку, и Лиа откинулась на него, повернула голову и подставила ему щеку.

— Медведь ушел, — прошептал он.

— М-м-м? — промычала Лиа, не открывая глаз. Уэсли провел зубами по чувствительному месту у нее на шее. Лиа слегка наклонила голову. Казалось, ее тело стало таким же мягким и подвижным, как окружающая вода.

— Медведь ушел, — повторил Уэс и коснулся мочки ее уха кончиком языка. — А не закончить ли нам это дело на берегу? Конечно, мы могли бы продолжить и в воде. Мне бы этого хотелось.

Она резко повернулась, всколыхнув воду:

— Да как ты смеешь'….

— Да как я смею! — Он засмеялся. — Зачем ты продолжаешь себя обманывать? Стоит мне только прикоснуться к тебе, и ты моя. Не уходи. Давай останемся в воде. Я никогда…

Лиа, изо всех сил стараясь выбраться на берег, чтобы не казаться смешной, повернулась к нему; ее глаза метали молнии.

— Если ты собираешься рассказать мне о своих предыдущих победах, лучше помолчи. Меня не интересует, что ты делал или не делал. И должна тебе сказать, что отзываюсь на прикосновение каждого мужчины, как и на твое. Все мы, женщины Симмонс, рождены с этим. Я думала, тебе это известно. В конце концов, разве твой интерес ко мне объясняется не моей дурной славой?

— Будь ты проклята, Лиа! — прошипел Уэс, не отходя от нее. — Ну чего ради ты все время твердишь о себе такое? Я видел тебя с Джастином. Готов спорить, что он тебя даже не коснулся.

— И проспоришь свои деньги.

Подобрав юбку, она выбралась из воды на берег и стала отжимать намокшую одежду.

Уэсли остановился рядом с ней; мокрая оленья кожа облегала его могучее тело.

— Лиа, я получу от тебя то, что хочу.

Она не удостоила его взглядом, и он отступил в сторону. — Заночуем здесь, — заявил он.

Когда Уэсли ушел, плечи ее поникли. Не подобрав волочившуюся по земле юбку, она подошла к камню и села. Лиа не могла сдаться, не могла позволить себе этого. Сколько раз она уже теряла его? Они переспали, а он бросил ей деньги и ушел. Они поженились, а он оставил ее, избитую и беременную. Вернувшись же из Кентукки, он не желал ее видеть, твердил, что ему нужна Кимберли, и опять отшвырнул Лию.

«Три раза», — подумала Лиа. Трижды он бросал ее, а теперь она должна верить ему? Что значит это для него — играть с ней, наблюдать, как она устремляется к нему, а потом опять бросать ее? Зачем это ему? Чтобы потешить свое мужское самолюбие? Для него это означало удовольствие всего лишь на одну ночь. А ведь для Лии он был мечтой. Ведь она столько лет любила его всем сердцем! Когда отец избил ее, она лежала, страдая от боли, и думала о том, как однажды Уэсли Стэнфорд придет и спасет ее. Она плакала, потеряв их ребенка, но верила, что будут и другие дети — дети Уэсли. Но теперь, хорошо зная его, Лиа боялась, что он от нее откажется, как только она забеременеет: ведь тогда пользы от нее больше не будет.

А что произойдет, когда они выйдут из леса и поедут к нему в город Суитбрайар? Уэсли готов был признаться нескольким близким друзьям, что Лиа его жена, ну а если он не захочет объявить об этом перед жителями целого города? Как видно, она, Симмонс, должна прятаться в лесу, скрываться, ей не место в порядочном обществе.

Разумеется, Уэсли — мужчина, о чем он не уставал напоминать, а Лиа безнравственная женщина. Поэтому он увел ее в лес, чтобы издеваться над ней, предоставив на выбор либо свою постель, либо многие месяцы жизни в лесу. А что будет, когда она сдастся? Ну конечно, он вернется на свою чистенькую ферму, и ему ничего не стоит заявить, что она хитростью соблазнила его и вынудила жениться на ней, что она — беспутная женщина и что любой местный судья примет решение о расторжении брака. Уэс освободится, а Лиа останется…

Она глубоко вздохнула и поднялась с камня. Лиа же вновь останется с разбитым сердцем. А ведь так многое способно разбить женское сердце, однако вскоре его раны залечиваются. Если она опять увлечется Уэсли, а он оставит ее, сможет ли она собраться с силами в четвертый раз? Она должна противостоять ему. Она не позволит ему вновь отшвырнуть ее. За деревьями Лиа увидела отблески костра и поняла, что Уэсли разбил лагерь. Вздрогнув, она направилась к костру.