Васенька маленький,

маленький-удаленький,

да хитрый,

да лукавый.

привередливый.

Чего Васенька не спит,

носиком сопит,

глазком глядит-сердится,

по подушкам вертится.

на лучинку щурится.

на стару няньку дуется?

Вот ножку на пол.

сапожок на стол.

пальчик в засос,

под подушку нос.

стихни, Васенька, засни,

упокой тебя возьми.

Идет Еж, хозяиствует,

думушку думает отцовскую,

как ему дом убрать

да добра набрать,

малых деток согреть-пропитать

Идёт Еж пакрякивает,

колючками потряхивает

Навстречу ему Лиса.

бесстыжи глаза,

— Еж. а, Еж

куды Еж идёшь.

чего Еж нахохлился,

чего разъерепенился.

каку Еж думку думаешь?

Ты Лиса, бесстыжи глаза.

до меня, Ежа, не подластишься,

до меня, колючего, не подладишься,

от чужого добра

не будет, Лиса, добра,

а я буду домком жить,

добро копить,

от тебя, Лиса, своих деток сторожить.

Прокатила студёна зимушка,

повис Тулуп вверх овчинушкой

Скушно тому Тулупу.

ни работы, ни охоты.

0т тепла ёжится

от солнца корёжится

Стал Тулуп думку думать.

как ему весну свесновать.

как ему лето-осень скоротать.

Пригнул Тулуп праву полу

до самого полу,

а рукав на полати,

— ребят доставати.

— Скачите, малы чурята,

с под печи да на полати,

почнёте ребяток тормошить

меня, мохнатого, до зимы смешить.

— Клох да клох, охо-хо,

до чего, мне моркотно,

сорок яиц выносила,

сорок дён высидела,

сорок деток, выводила.

одного не выходила

—Клох да клох, охо-хо

да уж так-то плохо.

уж такой был птенчик,

ясный голубенчик,

пушок желтый,

глазок вострый,

носок долгий,

на темечке чубчик.

Охо-хо, голубчик,

сынок-соколок,

золотой хохолок.

Клох да клох, охо-хо,

уж так то мне хлопотно,

ходят сорок деток

у меня наседки

завидуют клушки,

куры да индюшки.

утки да гусыни.

а я — клох по сыну ...

Охохо-хохонюшки,

нету мне покоюшки,

охо-хо-хохошоньки.

тошно молодёшеньке.

Ой, хохлушечки,

хлопотушечки,

уж така новина.

да диковина!

Как на самый на вершок

да сел Петушок,

он не скачет, не кричит.

он вертится да скрипит,

на солнышко не поёт,

на зернышко не зовёт,

за порядком не следит,

на хохлушек не глядит.

Куда ветер тянет,

туда Петух глянет.

Ой, и быть беде.

ой, и быть гоньбе

не сидеть в мураве.

Настрёмились заичиные ухи.

на головушка ухи-ухи,

а по полюшку стуки-стуки.

а а сердечушке туки-туки!

Ой, и ухо стремит,

ой, и глаз торчит.

ой, и сердце дрожит

ой, нога бежит ...

Ты же, заинька, молодец,

ты же, серенький, удалец.

Мороз трескучий.

снега сыпучи,

ёлки колючи.

— серый Волк

зубом щёлк.

Накатила голодуха,

не слыхать живого духа,

идёт дело к ночи,

горят волчьи очи.

горят, рззгораются

на добычу Волк собирается

— Подверну перо,

покачу на соло.

зальются псы, да кутята‚

зайдутся малы ребята,

жёнки заголосят,

мужики колья поныносят,

взвою я, Волк, голосно.

ой, холодно-голодно,

ох, ты, горе моё, голодуха.

порожнее волчье брюхо.

зацвела вода по лужице, зацвела, уклеилася.

Лягушатами уселилася,

что хвостаты.

что брюхаты,

что глазасты,

что головасты,

крячут да квачут, на бережок скачут,

по лужице шлепают, малу муху лопают ...

Прыг да скок на лужок-бережок, усядутся в кружок.

почнут толковать: — ква-ква-ква-ква,

Мягка на нашем на лужку трава ква-ква-ква-ква-

муха-то какова, —ква-ква—ква-ква, лужа-то наша, .

что Москва Сидят Лягушата, квакают,

промеж себя калякают

сидят Лягушата, пучеглазятся,

своим домком не нахвалятся

Федорченко, Софья Захаровна (1888—1959) — сестра милосердия в Первую мировую войну, известна более всего как автор книги «Народ на войне» (1923—1925). Много писала стихов и сказок, в том числе для детей, имитируя разные виды народного стиха. С 1924 года, когда и вышли ее знаменитые "Присказки", работала в области детской литературы, главным образом дошкольной.

В иллюстрациях к «Присказкам» С. Федорченко («Радуга». 1924) отражена народная жизнь, которую он наблюдал в родном Хвалынске, многие из них даже носят автобиографический характер: 1 октября 1922 года у Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина родилась долгожданная дочь Елена, которую он рисовал, когда ей было всего несколько дней от роду. И работая над иллюстрациями, он представлял малышку на коленях своей матери в хвалынском доме. Ведь своего угла у художника не было, он снимал квартиры в Петрограде, мечтая о собственном «уюте», который был в Хвалынске у матери.