«Интересно, пошел он сегодня на занятия?» – подумал Спаситель и с сомнением усмехнулся.
Сомневался он не без оснований. Полдень миновал, а Габен все еще не вставал с кровати. Опершись спиной на подушки, он поставил себе на живот ноутбук и, придерживая в вертикальном положении дисплей, у которого расшатались оба крепления, смотрел себе ролики про морских свинок. Эти ролики выкладывали на «Ютубе» два великовозрастных приятеля-бородача. Сценарий был всегда один и тот же. Шазам[2] и Пигги с завязанными вокруг шеи салфетками собирались полакомиться листиком латука или свежим огурчиком, но тут появлялся Преследователь, старый ржавый робот, отдаленно похожий на Грендайзера[3]. И обед Шазама и Пигги утаскивался у них из-под усов то подъемным краном, собранным из конструктора «Меккано», то щипцами для сбора мусора. А затем следовала погоня за похитителем на свиномобиле или свинолете – транспортных средствах, созданных авторами с помощью «Лего», – в которые они как-то ухитрялись втиснуть несчастных свинок.
– Не хотел отвлекать тебя от важного дела, – раздался голос возле двери.
Габен мгновенно убрал с экрана изображение и перевел взгляд на Спасителя. Тот стоял, опершись на дверной косяк, и жевал бутерброд с колбасой.
– Глядя на тебя, есть захотелось, – сказал Габен.
– Скажи-ка, что ты вообще делаешь со своей жизнью? – поинтересовался Спаситель с набитым ртом.
– Ничего, – ответил Габен, пожав плечами.
Спаситель прожевал кусок и бархатным басом распорядился:
– Подъем.
– Да, я сейчас.
Габен спустил ноги с кровати и принялся растирать поясницу. Поза, в которой он пролежал не один час, была удобной только с виду. Он сделал два неуверенных шага, и сразу же рядом с его кроватью послышались возня и шум. «Уик! Уик!» – повизгивали Домино и Складушка, привстав на задние лапки. Как же они успели проголодаться!
– Сейчас! Можно обождать минутку?!
Морские свинки успели поднадоесть Габену. Все ему надоело, кроме роликов с Шазамом и Пигги. А если подумать, он и сам может снимать такие ролики. Построит с Полем и Лазарем из конструктора Свиногород и будет снимать любовные истории с участием Складушки и Домино. Он уселся на ручку хромого кресла и погрузился в мечтания о том, что мог бы сделать, не делая тем временем ровно ничего. Телефон, лежавший на одеяле, завибрировал. Только телефон, словно кусок сахара у собачки, пробуждал в Габене энтузиазм. Но на этот раз и телефон его не порадовал.
– Алиса? Ну чего? – скучным голосом протянул он.
– Габен? – Голос в трубке звенел от волнения. – Я тебе помешала? Ты на занятиях?
– Шутишь?
– Потрясающая новость! Я тебе расскажу! Сейчас нет времени! Будешь дома в четыре часа?
– Наверное…
– А точно? Новость – просто чума! Мы решили писать петицию! В общем, до встречи! Пока!
Габен бросил телефон на кровать и снисходительно усмехнулся. Алиса есть Алиса, не может жить без драм. Габен посидел еще минут десять, вяло опустил плечи и уставился в пустоту. Ему не хотелось встретиться на кухне со Спасителем.
Когда он спустился, Спаситель и в самом деле уже ушел на рабочую половину.
– Самюэль!
На веселый оклик со стула в приемной поднялся высокий молодой человек. Они не виделись со Спасителем чуть ли не год.
– Не знаю даже, с чего начать, – заговорил Самюэль, окидывая взглядом рабочий кабинет психолога и ища в нем изменения.
Но все тут было по-прежнему: кресла, кушетка, столик с игрушками для малышей. И картина «Странник над морем тумана» висела на том же месте.
– Как ты?!
– Не очень. В августе разбежались с Марго. А были вместе почти полтора года.
Самюэль говорил тем небрежным тоном, к какому часто прибегают застенчивые молодые люди, и Спаситель решил, что не лишним будет слегка пошутить.
– Полтора года – рекорд, согласись. В юности время влюбленности нужно умножать на семь, как собачью жизнь в переводе на человечью.
Манера Спасителя утешать показалась Самюэлю грубоватой.
– Я ее не разлюбил.
– Прости, – извинился Спаситель. – Я не должен был так шутить. Нелегко найти сразу верный тон. Кажется, в последний раз мы с тобой сидели в кафе «Тупик».
– Может, угостишь меня сегодня сэндвичем?
Спаситель промолчал. Теперь настала очередь Самюэля определяться с верным тоном.
– Думаю, у меня как раз то самое, – снова заговорил Самюэль. – Любовь, я имею в виду. Ты мне как-то сказал, что я романтик. Может, в этом все дело? Или я просто кретин. Позволил себя бросить, не понял…
Самюэль сидел сгорбившись, низко опустив голову, точь-в-точь как в те времена, когда его тиранила мать.
– Еще в июне мы огорчались, что придется на время расстаться. Отец отправил Марго в лагерь для богатеньких, мы обменивались эсэмэсками. Посылали друг другу фотки. Потом она поехала в Бретань с матерью и сестрой. Там, где они жили, не было интернета. От нее пришло письмо. Одно-единственное. Очень странное. С философскими цитатами и рисунками на полях.
– Так, так, так, – кивнул Спаситель. Он хорошо себе представлял интеллектуальный багаж Марго.
– А потом прислала открытку, написала, что предпочитает «на этом остановиться». Я хотел с ней увидеться в сентябре, когда все вернулись с каникул, хотел, чтобы мы хоть как-то объяснились. Говорил с ней по телефону. Она, видите ли, поняла, что не доросла еще до серьезных отношений, не хочет никаких обязательств. Сказала, что я ни в чем не виноват, во всем виновата она. В общем, обычная чушь. Наверное, встретила в этом своем лагере парня. Такого же, как она, с полным карманом денег. А я как был, так и остался сыном официантки.
– И пианиста с мировым именем, – прибавил Спаситель.
– У меня другая фамилия.
У Самюэля было два больных места: отношения с девушками и Андре Вьенер, его отец.
– Я видел, что у твоего отца было пять концертов в зале Ваграм. Хотел пойти, но билетов уже не было.
– Папа всегда даст тебе билет, я ему скажу.
Раз прозвучало «папа», значит, с этой стороны все в порядке. Вьенер теперь принимал участие в жизни сына, переводил ему на банковский счет какую-то сумму.
– Я поступил на подготовительные курсы по специальности «математика». Почему – сам не знаю. Наверное, потому что легко дается. И еще я получил место в интернате. Хлопотами мадам Сандоз, – прибавил Самюэль. – Ты понял, о чем я.
Мадам Сандоз работала в лицее Ги Моке[4] медсестрой.
– Я ей рассказал, в каких мы отношениях с мамой, постоянно на ножах. И она помогла, похлопотала за меня, теперь я живу в интернате, в комнате с одним парнем.
Самюэль довольно долго распространялся о своем новом приятеле Тибо. Он постарше, уже на втором подготовительном, но у них много общего. Тибо советует ему почитать кое-какие книги.
– У него большой опыт, – многозначительным тоном прибавил Самюэль.
– Успешная учеба, начало самостоятельности, друзья – двигаешься вперед понемногу, – подвел итог Спаситель.
– И у меня есть все для счастья?
– «Счастлив тот, кто умеет быть счастливым, несмотря ни на что»[5]. Полного комплекта не бывает никогда.
Самюэль кивнул. Да, это так. Может, он слишком много требует от жизни?
– Единственное, что для меня по-настоящему важно, – это любовь. Я любил Марго… Я ее люблю… Она переменчивая, с ней не всегда просто. Но я ее не сужу. И никогда не судил. Если я люблю, принимаю человека таким, какой он есть. Не ставлю условий.
Спаситель протянул ему коробку с бумажными платками, но Самюэль предпочел вытереть глаза рукой и шмыгнуть носом.
– Я ничего не понимаю в девушках. Чего они хотят на самом деле?
– Думаю, на этом мы сегодня остановимся.
Самюэль сам задал вопрос, и ему будет о чем подумать эту неделю.
