– Паш, ну скажи, ведь я правда не про них говорил!.. Но выглядит так, будто я оправдываюсь!.. Ну, что ты ржёшь?!.. Ну, спасай друга, они ж меня сейчас испепелят своими взглядами!! – взывал к нему метавшийся то туда, то сюда Александр. А Павел плюхнулся на стул, и глядя, то на уже закипавших женщин, пытающихся на остатках самообладания что-то понять, то на своего друга, чувствовавшего себя обречённым на какую-то лютую казнь, смеялся ещё больше, не в силах выговорить ни слова. Он только кивал головой, что, мол, да-да, всё так и есть.
Елена с Клеопатрой почти одновременно посмотрели друг на друга и молча, какими-то едва уловимыми кивками и взглядами, выказали намерение развернуться и уйти. Демонстрируя, что они обе оскорблены до глубины души, они скорее всего понимали, что по лёгкому подрагиванию их губ, сдерживающих улыбки, можно было догадаться, что они в действительности не принимают на свой счёт услышанное в самом начале. Но надо было довести сцену до конца, и потому логичнее всего было пуститься в величественное шествие через всю лабораторию с её прозрачными стенами. Павел, всё ещё со смехом глядя на удаляющихся дам, и суетящегося вокруг них Сашу, который отчаянно махал другу, призывая его на помощь, вытер наконец слёзы и пошёл догонять процессию, попутно замечая, что некоторые сотрудники лаборатории также с любопытством наблюдают за необычным поведением их обычно сдержанного коллеги.
Елена провела Клеопатру в находившееся на первом этаже кафе. Ни проронив ни слова, обе уселись за столиком, делая вид, что они всё ещё крайне огорчены. Но на усевшегося с ними рядом Павла Клеопатра уже обратила взгляд мольбы «может быть нам хоть ты объяснишь внятно, что происходит?»
– Да, девчонки. Всё выглядит довольно нелепо, конечно. Но я подтверждаю, речь шла точно не о вас, – начал, наконец, успокаивать их Павел.
– Ну, вот! Я же говорил! – обрадованно воскликнул Александр.
– Мы говорили про одну вполне конкретную женщину… – тут Павел осёкся, заметив, что в него метнули удивлённо-жёсткие женские взгляды.
– Нет, вы всё неправильно поняли! – опять начал галдеть Александр, принявшись спасать теперь уже Павла.
– Саш, прекрати уже произносить эту дурацкую фразу о том, что они всё неправильно понимают, – с вырвавшимся смешком прервал Александра тот, хотя про себя отметил, что в действительности вдруг тоже почувствовал себя в роли преследуемого и оправдывающегося, хотя точно знал, что сам ни в чём не виноват.
– Ну, я просто ощущаю себя в каком-то идиотском положении! Ведь реально ни в чём не виноват, а оправдываюсь! – проговорил вслух мысли Павла Александр, и обратился к подъехавшему к ним роботу, будто перед ним стоял человек-официант:
– Голубчик, давай-ка нам охлаждающих коктейлей, что-то я аж взмок весь!
На «груди»-дисплее у робота высветилось меню с коктейлями, Александр тыкнул в одно из наименований, не выбирая, и, вытирая со лба пот салфеткой, с удовлетворением заметил, что девочки тоже немного отвлеклись выбором напитков для себя. Дотянулся до робота и Павел.
Конечно, Александру пришлось приложить ещё немало усилий, чтобы уложить во вразумительную речь все свои эмоции. Игнорировать их почему-то не получалось.
Но, в итоге, уже совсем скоро все четверо смеялись, попивая коктейли. Александр рассказал о тех обстоятельствах, которые подвели его к той самой «резонансной» фразе. Жёны даже согласились с тем, что подобный вывод напрашивался сам собой, хотя и отметили, что ситуацию следовало бы рассматривать глубже и во всех деталях – мало ли, что там осталось за кадром…
– Так, погнали уже по рабочим местам, мне ещё многое нужно успеть сделать до отлёта, – скомандовал, вставая, Павел.
Клеопатре было позволено понаблюдать за работой не только мужа, но и других сотрудников лаборатории, которые с удовольствием в течение дня делились с ней некоторыми моментами научной деятельности коллектива. Было видно, что здесь идёт не просто совместный рабочий процесс, а некое сотворчество единомышленников. Уже ближе к концу дня Клеопатра поинтересовалась, где у них начальство, поскольку не видела за весь день кого-то, кто как бы то ни было подгонял бы сотрудников лаборатории или иначе громко демонстрировал деятельность руководителя. Оказалось, что главным у них в лаборатории был невысокий средних лет мужчина, тихо проговаривающий какие-то детали то там, то сям. Он легко фланировал по этажам, внимательно наблюдая за тем, как складывается сложная цепочка взаимодействий разных исследований. Иногда с кем-то шутил, посмеивался, всматривался не только в дисплеи, планшеты, приборы, но и в лица своих сотрудников, словно настраиваясь на ту волну, в которой находился тот или иной человек. Клеопатра и заприметила именно эту его манеру улавливать какой-то запрос каждого. Но она подумала, что это, видимо, человек из какой-то службы обеспечения или вообще курьер. А оказалось, что руководитель.
Ужинали в том же кафе лаборатории. После ужина Павлу и Александру предстояло ещё немного поработать. Рабочее время в лаборатории не было чётко нормированным. Сотрудники сами выбирали себе режим для того объёма работ, который им необходимо выполнить. В случае каких-либо обстоятельств некоторые могли перейти и на дистанционку, присылая из дома какие-то обработанные материалы, вычисления, записи. Но чувствовалось, что здесь царит атмосфера большого Дома, в котором легко живётся и работается. За зимним садом располагались комнаты отдыха, похожие на гостиничные номера. Бывали периоды, когда многим было удобнее ночевать прямо здесь. И порой именно в процессе напряжённой работы коллективу требовалось ещё и побыть вместе, и пообщаться уже в совсем непринуждённой обстановке. Народ подтягивался к кафе, находились те, кто брал в руки гитару, потом ещё и что-то пелось-сочинялось, и вроде бы люди реально переключались на отдых… Казалось, что вот уже расслабились и ни о чём серьёзном не думают. Но вдруг на кого-то находило озарение, и человек начинал вслух как-бы прощупывать идею будто бы зависшую в едва уловимом образе буквально над компанией за столиками этого кафе. В этот самый момент словно всполохи огней по глазам круга сидевших пробегали отражения этого озарения, мгновенно подхватывалась проговариваемая идея, тут же возникали дополнения, предположения, развитие возникшей гипотезы…И вот уже, всё побросав, команда мчится в лабораторию, проверять – сошлось у них в этом общем порыве догадок что-либо или нет.
К полуночи возвратившись домой и укладываясь спать, Клеопатра делилась с мужем своими восторгами по поводу атмосферы того места, в котором он работал:
– Я, конечно, немногое смогла понять из того, что вы там делаете фактически. Все эти реакции клеток, ядра, митохондрии – это тёмный лес, хотя и увлекательный, конечно. Но то как вы работаете – особенно мне понравилось. Почему ты раньше не приглашал туда к вам?
– Даже не знаю. Может быть не был уверен, что тебе это будет интересно…
– Мне интересно! Скажи, а я смогу туда к вам заходить, когда ты улетишь?
– Да, конечно! Что за вопрос! Ребята будут очень тебе рады! Я, правда, думал, может быть ты поедешь к своим родителям на время, чтоб тебе было не так грустно.
– Ну, родители сейчас зависли в Гималаях. Да и если б были дома, мне поехать к ним в другой город надолго не получится, у меня заказы на съёмки есть. Так что, буду захаживать к твоим коллегам за атмосферой особого Дома.
– Кстати, я там регулярно буду сиять на больших экранах, которые и в разных сегментах лаборатории, и в кафе есть. Считай, что буду постоянно вместе с вами, – укладываясь в постели и прижимая к себе жену, добавил Павел.
– То есть будешь следить за всеми? – игриво спросила Клеопатра.
– Да! Мне сверху видно всё, ты так и знай! – тихонечко пропел ей в ушко Павел.
Глава 3
Утром Клеопатра проснулась и увидела, что Павла рядом нет. Уснули они, конечно, не сразу. Теперь, когда каждая ночь была, что называется, на особом счету, они будто не могли надышаться и напитаться друг другом. Она чувствовала, что ещё не выспалась, но подумала, что глупо терять сейчас время на сон, когда до отлёта мужа остаётся так мало. Накинув шикарный шёлковый пеньюар, она поспешила на кухню, вспоминая на ходу странный сон, который ей только что снился.