- Лёль, ну что на тебя нашло? - Юрка, наконец, прерывает нашу молчанку. А я мысленно ему говорю - "Не скажу", и пытаюсь пройти мимо него. - Ладно, можешь молчать, но домой отвезу тебя я.

  "Ага, размечтался!" И вот я увидела автобусную остановку, дошла до неё и остановилась.

  - Лёль, вообще-то с этой остановки автобусы идут в другую сторону. - Говорит Юрка, а я кручу головой, пытаясь сориентироваться, потом достаю телефон и звоню Машке. Она сразу отвечает, видимо ждёт моего звонка.

  - Дочь, поехали домой, я устала. - Машка молчит несколько секунд, потом спрашивает, где я и обещает прийти через пять минут. А я отворачиваюсь от Юрки, и бреду обратно к торговому центру. И вот Юрка делает то, чего я никак не ожидала - он снова обнимает меня и начинает целовать. Я же не могу пошевелиться, я словно одеревенела. Я стоически сдерживаю слёзы, которые готовы хлынуть градом. Только не на Юркиной груди! Ни за что не покажу, как мне плохо. И вообще "плохо" не то слово, чтобы описать моё состояние. Я в отчаянии и не знаю, как выйти из положения, в котором оказалась. "Ну, где же Машка?" Наконец я слышу:

  - Мам...

  Юрка отпускает меня, и я поворачиваю голову. Машка, её дружок Вадик, Мишка, Жанна выстроились в линию и смотрят на нас с Юркой. Я окончательно отстраняюсь от Юрки, подхожу к дочери, обнимаю её, и начинаю реветь, да так самозабвенно, что мне уже всё равно, что на меня смотрят дети и Юрка. На Юрку мне всё равно больше всех.

  - Дядь Юра, что случилось? - Говорит шёпотом Машка.

  - Я не знаю, Машуня. Она не хочет со мной разговаривать. Давайте я вас отвезу домой.

  - Нет, Маша, мы поедем домой на такси. - Всхлипываю я, и Машка уводит меня на стоянку.

  - Тётя Лёля, я тоже на машине! - Кричит вслед Вадик, и я делаю взмах рукой - "Пошли".

  На середине дороги у Машки звонит телефон. Я слышу, что кто-то просит нас подождать. И мы останавливаемся. Нас догоняют Мишка и Жанна, Юрка немного отстал. Это потому, что дети бежали.

  - Тётя Лёля, это же вы приходили к нам и оставили ключи на столе? - Спрашивает Мишка.

  - Да, Миша, это я. - В моём голосе какая-то усталость, вернее даже обречённость.

  - И ты подумала, что это я с кем-то живу? - Юрка запыхался, он по-хозяйски берёт меня под руку. А я поворачиваюсь к нему, смотрю прямо в глаза и ничего не говорю. Я слушаю, как Мишка рассказывает, что услышав на кухне мой голос неизвестно откуда, упал с табуретки. Он даже не запомнил, что я сказала.

  - Миша, это мой старый телефон лежит за хлебницей. - Говорю я, но не отвожу взгляда от Юрки. Мой гениальный план с треском провалился, Юрка не услышал моё последнее "прощай". Какая жалость! И как мне теперь быть? А Мишка тараторит:

  - Тёть Лёль, мы уже съехали. Батя жил у бабушки, пока мы делали ремонт. Это я виноват, что мы так долго не переезжали, мне было лень мебель собирать.

  Я вспоминаю, что Милкина мать оставила Мишке свою квартиру, когда уехала к дочери в Израиль. Та квартира шикарная - в центре, сталинской постройки. Мне становится смешно. Мишка махом освободил квартиру отца, стоило ему перепугаться моего "страшного" голоса из телефона. А Юрка каким-то образом уловил смену моего настроения, хотя на моём лице не дрогнул ни один мускул. Я вижу, что его глаза улыбаются, а я держусь. Я всё равно ничего не знаю про то, как он жил эти три года, и изо всех сил цепляюсь за мысль, что они с Борькой сплетничали обо мне. Откуда Борьке было знать, что Юрка не мог дождаться нашей близости?

  А Юрка наклоняется к моему уху и шепчет:

  - Т-ш-ш, всё хорошо.

  Мне хочется крикнуть, что ничего хорошего нет, и не будет. Но вместо этого снова начинаю реветь. Юрка меня обнимает, а я слышу, что дети расходятся, и оборачиваюсь, чтобы позвать Машку, но Юрка мне говорит, что они просто пошли в свои машины. Холодно. Ладно. Но мне уже расхотелось реветь, а с Юркой я не разговариваю. Я смотрю на него, прищурив глаза, и размышляю, как быть дальше. А Юрка обнимает меня за плечи, и ведёт к своей машине. Я спотыкаюсь, но иду. Мы усаживаемся на заднее сиденье, и он тянется, чтобы меня поцеловать. Я не даюсь, но деваться мне некуда, и мы снова целуемся, как в первый раз. Я видела, как к машине подходили Машка с Мишкой, потом ушли. Я поняла, что они разъехались по своим делам. Неудобно как-то получилось. Ладно, Мишка с Машкой, но ещё же их половинки видели мою истерику, и вообще принимали участие в нашей стариковской лямур тужур. Мне вообще стыдобище - пенсионерка, а такие фортеля выкидываю. Конечно, Юрка не выглядит младше меня, потому что седой, но я-то знаю какая между нами пропасть лет и жизненного опыта. Только в одном он меня всегда превосходил - в сексе. Мне кажется, что он знает про женщину всё, и умеет вовремя нажать в нужную секретную точку. Я с ним раскрылась как женщина и не жалею об этом. Но теперь мне стрёмно при нём раздеваться. Я вошла в тот возраст, когда этот возраст лезет везде, где не надо. Даже если худеешь, кожа до конца не утягивается и висит, как дряблая тряпка. За три года я превратилась в бесформенный мешок на тонких ножках, я похожа на лягушку. Мой беременный Машкой живот, вылез, откуда ни возьмись, и это спустя двадцать пять лет. И избавиться от него невозможно. Да я и не стараюсь.

  Юрка отпускает меня и говорит:

  - Поехали?

  - Куда? - Спрашиваю я.

  - Куда хочешь.

  - Я никуда не хочу.

  - Даже домой? - Я чувствую, что Юрка опять развеселился и меня это бесит.

  - Ладно, домой хочу. Только ты привезёшь меня на остановку, дальше я пойду одна.- "Я с ним не разговаривала. Я просто сказала куда ехать, как таксисту". Я мысленно оправдывала свою сделку с совестью.

  - Как скажешь, родная. - Юрка выходит и пересаживается на водительское место. И вот он аккуратно выезжает со стоянки у торгового центра и я, откинувшись, закрываю глаза.

  Я не заметила, как уснула и когда машина останавливается, никак не реагирую. Юрка открывает дверь и пытается достать меня, чтобы отнести на руках. От такой наглости я просыпаюсь и, оглянувшись снова реву белугой. Юрка привёз меня к себе!