Иван расстегнул бушлат, шапка на затылке, затягивается. К нему подходит солдат, в руках крутит письмо.

–– О. Серёга, почта пришла? Письмо с малой родины? С Большой Земли!

–– Ага! – Серёга вскрыл конверт.

Вынул бумагу. Издалека было видно, что это официальный документ. Солдат внимательно прочитал. Расстегнул бушлат, потом куртку, потёр грудь. Снял шапку и засунул её в карман. Было видно, что крупные капли пота градом бегут по остриженной голове, стекают по лицу. Серёга шапкой вытер лицо, голову, шею, снова в карман.

Иван внимательно смотрел на товарища.

–– Чего там? Как ты?

Серёга вздохнул – выдохнул.

–– Дай закурить.

–– Так ты же не куришь?! – Иван удивился.

–– Нормально. Теперь можно. Уже курю.

Взял сигарету умело прикурил. Затяжка, закашлялся, пошатнулся, схватился за столбик. Перехватил тревожный взгляд друга.

–– Всё нормально. Давно не курил. Голова закружилась.

–– Что тебе прислали?

–– А, это? – Серёга помахал документом. – Официальное уведомление о разводе.

–– О как! – Иван удивился. – Я и не знал, что женат.

–– Уже нет. Я ждал этого.

–– Поведай, друг, мне, что случилось. – Иван подвинулся поближе, чтобы не пропустить ни слова.

–– После 9 классов я поступил в техникум в краевой центр. Из деревни приехал. На строителя учился. Думал, вернусь домой, буду строить. Механизатором стал ещё в школе, а вот строителем захотел. И на последнем курсе влюбился. Влюбился. Втюрился до беспамятства. Увидел в кафе и всё! Свет в голове выключили. Стал ухаживать. Но она смеялась. Кто она, и кто я!

–– А кто она?

–– Она … – Серега полез во внутренний карман куртки, достал военный билет.

Там лежало фото девушки. Протянул Ивану.

Красивая блондинка. Длинные волосы, тонкие черты лица. Припухлые губы. Чуть-чуть вздёрнутый носик. Милые ямочки на щеках. Голубые глаза. И в глазах – как чёртики притаились. Неудивительно, что такая могла вскружить голову деревенскому парню.

–– Ты так дырку протрёшь на ней! Смотри! Не влюбись! – Серёга забрал фото и спрятал в карман.

–– Не влюблюсь. – Иван покачал головой.

Иван не стал рассказывать Серёге, что в Москве ему приходилось общаться со многими красавицами. Но на фото действительно была красивая девушка. Её глаза… они манили.

–– Долго я ухаживал. Вернее пытался. Меня все отговаривали. Говорили, что она дочь Лба!

–– О, ё-тать! И кто такой Лоб?!

–– Семён Петрович Печёнкин. Он же Лоб.

–– И почему «Лоб»? Логично же – «Печень»?

–– Он и был поначалу, как рассказывали, «Печенью». Вначале девяностых бандитствовал. Но потом поменяли кличку на «Лба». Он здоровый. Под метр девяноста. Он хватает человека – а хватка у него, как у кузнеца деревенского – и лбом бьёт в лицо. Лицо всмятку. Говорят, что кто-то и умер. Кости носа попали в мозг. Не знаю – правда, или просто брешут. Но страшен. Время прошло, все кто рядом с ним были, сели надолго, а потом и умерли по тюрьмам, да, лагерям. А у него брат старший в милиции – полиции. Сейчас высокий пост занимает.

–– Наверное, он дружков брата и определил на лесоповал, а там уже …

–– Многое болтали. Предупреждали, стращали. А я как телок за маткой привязанный шёл. Куда она, туда и я. На последние копейки покупал ей цветы. Просто, как морок на меня напал. Обмороченный был я. Да и сейчас не до конца оклемался. Как похмелье осталось.

–– Тестю ты тоже не глянулся?

Серёга рассмеялся, махнул рукой.

–– Я никому из её семьи не глянулся. Совсем. Батя её крутой. Самая крупная строительная фирма. Пара ресторанов. Магазины, автосалон. Не считая мелочи, типа автостоянок. Всего не знаю. Меня не пускали в свои дела. Когда дело до свадьбы дошло, так заставили подписать бумагу, что я не претендую на их имущество. Думали, что я на их добро рот разеваю. К бесу оно мне нужно! Мне Каролинка нужна была! Эх! – Серёга сплюнул зло.

Иван усмехнулся.

–– Это как она тебе запала! Через такие унижения прошёл.

–– Ты пойми, я её к себе же звал. В деревню! Там бы всё по-другому срослось! А тут… Стали жить с её родителями.

–– У неё, что квартиры не было? Да не поверю! Папаня крутой, а дочери хату не справил! – Иван недоверчиво покачал головой.

–– Да была у неё квартира. Двести квадратных метров! У нас в деревне и домов таких нет. Папаша её говорит, мол, все будем жить под одной крышей. Домина – дворец! Больше шестисот «квадратов»! Ну, пошёл я в примаки.

–– Куда?

–– В примаки, – повторил Серёга, – это когда в дом жены родителей приходишь. Унизительно, конечно. Особенно, когда тесть строит из себя, мол, он хозяин жизни! Кум королю, сват министру! А ты – ноль без палочки! Устроил он меня к себе на стройку прорабом. И контролировал каждый шаг, целая бригада его шавок в офисе проверяла каждую смету, акты на просвет рассматривали, наверное, на зуб пробовали, а не украл ли я чего от тестя. А тут с работы приехал. Аврал был. Замотанный, с утра маковой росинки во рту не было. Грязный, есть хочу! В глазах темно. Помылся, говорю любимой, мол, накорми меня! А она в ответ: «Мы в ресторане поужинали, и я за тебя не для того замуж выходила, чтобы кухаркой при тебе быть!» И скачками к папеньке, мол, муж меня к плите гонит! Ну, Лоб ко мне. По пояс голый. Жарко ему. Коньяком за версту разит. Крест на груди золотой. У нашего попа медный и то поменьше будет. Орёт, мол, ты, что, сявка, оборзел в корень! Мы тебя, щенка шелудивого, в дом пустили! Живёшь, как у Христа за пазухой! И пузом своим к стенке меня давит. Ну, думаю, как своей башкой чугунной как даст мне по кумполу, так головёнка и расколется, как пустой орех, на мелкие кусочки. Ему-то ничего не будет. Тренированный! Брат ментовской выдаст за несчастный случай, на арбузной корке, деревня, поскользнулся. Когда он прижал меня к стенке, я резко присел. А тестюшка мой ненаглядный впечатался в метровой толщины стенку…

–– И как?

–– Как? Стенка выдержала. На совесть сработана. А Лоб весь в крови без сознания на полу. Я еле успел вынырнуть из-под туши. Много мяса. Не каждый боров перед забоем столько весит. Тут жена с мамашкой ейной прискакали, визжат, как свиньи на бойне, мол, я – убивец, паршивец… Много чего я услышал в свой адрес. У нас мужики так пьяные не все умеют ругаться… да и на стройке не каждый день услышь… Вот тут я и сообразил, что пора «делать ноги». Ходу, кумушки, ходу! Вещички свои в рюкзак кинул, паспорт, прихватил у них пару бутылок коньяка дорогого. И двинул, что было сил. Понял, нельзя автобусом, – поездом. Братик Лба сейчас всё перекроет. На попутках за сутки добрался до родительского дома. Посидели с батей. Подумали. Я коньяк на стол. А он, хоть и не дурак выпить, говорит, мол, убери, для дела сгодится. Военком через два дома живёт. Мы к нему. Отдал я ему два «пузыря» коричневой жижи – коньяка. У того глаза как у быка производителя стали. Чуть не выпали из орбит. Он понимает в нем толк. Говорит, что такой не во всех магазинах в Москве продаётся. Обрисовали ему ситуацию. Он затылок почесал. Говорит, чтобы завтра был в 9.00 в военкомате с вещами, и в тот же день я был в команде на Дальний Восток. Военком позвонил кому-то, чтобы меня отправили как можно дальше.

–– Ты же говорил, что у Лба связи крутые. И, что, не достал он тебя?

–– Пытался. Уголовное дело возбудили. Тяжкие телесные, кража чуть ли не миллиона денег, золота полпуда и ещё чего-то. Вызывали меня в военную прокуратуру, спрашивали, как оно было. Контрразведка дёргала. Следователи рожу кривили. Контрразведка смеялась в голос. Потешалась. Требовала деталей истории. А потом мне со стройки написали, что обо мне разговоры пошли, что чуть Лба не завалил. Даже посылку отправили в знак благодарности. Мироед он и есть мироед. Работяг всегда прижимал по деньгам. Три шкуры сдерёт штрафами. Пашут на него, а потом получается, что ты ему ещё и должен. Избил, писали они, я его. И авторитет его упал. Если такой дохляк как я смог с ним сладить, значит, и другие смогут. Да ещё заявление в милицию написал. А это у них не поощряется. Лоб, писали, чуть дом не разнёс. Навалял под горячую руку и жене и дочке, они виноваты, что меня в дом привели, – вздохнул, затянулся. – Вот и получается, что мне ещё много лет нет ходу из армии. По контракту останусь служить. А, может, и в военный институт пойду. В армии хоть и не сахар, но своих не сдают. Жена сказала, чтобы бросил курить – бросил. Ну, а развелась… – он помахал конвертом. – Я и снова начал. А ты как в армии после института оказался? Не просто же так?