Марья Ефимовна, когда дочери исполнилось четырнадцать лет, переехала с нею в город, намереваясь сделать из неё настоящую светскую даму и удачно выдать замуж. Она сняла двухэтажный дом в приличном районе города, привезла прислугу, завела полезные знакомства, в большей степени благодаря своему брату, и зажила вполне себе достойной петербургской жизнью. Поместья приносили стабильный доход, и её семья ни в чём не нуждалась. Алексей, конечно, переехал к ней, оставив Забелиных, но те недолго горевали в отсутствии любимого племянника, ибо обе семьи стали часто проводить время вместе, и Агафья Васильевна Забелина сделалась любимой подругой Рубцовой и наперсницей во всех её начинаниях. Они вместе выбирали учителей для Елены, придумывали новые наряды для неё и поучали, пытаясь привить ей вкус и манеры.
Для юной девушки переезд в большой город стал настоящим испытанием, ведь она привыкла вольготно бегать по деревенским полям и дышать свежим воздухом, а здесь у неё появилось расписание уроков, когда на каждого учителя было рассчитано своё время, её заставляли музицировать и петь, хотя она это не любила, и способностей к искусству у неё не было. Но мать не замечала мучений дочери, она с упорством шла к поставленной цели, формируя своего ребёнка так, как ей было выгодно.
– Ты же хочешь замуж за графа? Так вот, сиди и учи грамматику! – иногда со злостью говорила она дочери, заставляя её повторять английский и немецкий.
В Ручьях у Елены была всего лишь одна гувернантка – немка, которая слабо учила её чему-то толковому, а в Петербурге учителя, которые сменяли друг друга несколько раз в день, приводили её в отчаяние, и она часто плакала в подушку от усталости, не смея при матери выказать свои чувства. Но опять же её занятия были мало похожи на привычные уроки, образовательным предметам уделялось меньше внимания, чем, например, этикету или искусству светской беседы. Вскоре выяснилось, что у Елены нет способностей не только к музыке, но и к языкам, она говорила коряво, путая времена и формы глаголов, но её продолжали муштровать. Единственное, что радовало девушку – это танцы, она могла бы их разучивать весь день, если бы не надо было браться за что-либо другое.
К восемнадцати годам она из подростка превратилась в привлекательную юную особу, Агафья Васильевна со своими светскими подругами научили её модно одеваться, носить украшения и привили ей должные манеры, овладея которыми она могла спокойно показаться в обществе. Елена была стройна, легка, движения её были плавными, а руки изящными, она могла долго кружиться по залу с братом, наслаждаясь танцем и восхищением окружающих. Она всё больше становилась внешне похожа на мать, только, пожалуй, в её глазах было меньше огня и увлечённости чем-то, и волосы её, хоть и тёмные, всё равно не отливали такой чернотой, как у Марьи Ефимовны.
Алексей сам с удивлением отмечал, что сестра превратилась в прекрасную девушку, готовую завоевать сердце любого молодого человека. “Она становится, чудо как хороша, готова блистать и кружить всем головы. Я счастлив, видя эти положительные изменения…” Но так было, пока Елена не открывала рот, иначе она могла ненароком сказать какую-нибудь глупость или исковеркать какое-либо слово. Алексей терпеливо поправлял её, призывая больше читать и уделять время образованию, но сестра пропускала его слова мимо ушей, она возненавидела учебники иностранных языков за время обучения, и эта нелюбовь также перекинулась и на литературу.
Вскоре должен был состояться её первый бал, и во время подготовки мать призывала её больше молчать в обществе, ходить по залу степенно и не разглядывать интерьер и окружающих так откровенно, как девушка любила это делать. Мило улыбаться и делать реверансы – всё, к чему она её обязывала. Когда Елена вышла в зал в своём новом белом платье и с дорогими украшения, она произвела приятное впечатление на публику, с ней стремились познакомиться, а матери подталкивали сыновей, чтобы те оказывали ей знаки внимания.
– Помни, что безобидный флирт полезен для практики обольщения, – наставляла её мать, – но не давай им надежду на твоё расположение. Спокойно принимай их знаки внимания, но не переусердствуй, ведь мы здесь, чтобы поймать в свои сети мужчину самого благородного происхождения, а не этих зелёных юнцов!
Елена кивала, сама понимая, что тратить своё внимание на таких молодых людей не стоит, но ей было так приятно всеобщее внимание, комплименты грели ей душу, и, выходя в общество, она иногда позволяла себе нарушить запрет матери и могла станцевать лишний танец с неподобающим кавалером, или улыбнуться милому молодому военному, заставив его сердце биться чаще. Она нравилась публике, её почитали прелестным и милым созданием, а чтобы казаться умнее она любила выучить какое-нибудь сложное иностранное слово и вставлять его при любом разговоре. Многие знали языки также плохо, как и она, или даже хуже, и считали её довольно начитанной и интеллектуальной особой.
Когда Алексею исполнилось двадцать пять лет, он женился на восемнадцатилетней, глупенькой и пустой Нине Аркадьевне Полуниной. У неё было еще пять братьев и сестёр, и, как самой младшей, ей не досталось крепкого здоровья, она часто болела в детстве, и один раз даже её с трудом вытащили с того света. Мать потеряла много нервов и сил из-за этого случая, и её волей-неволей стали ограждать от всего опасного и вредного, и при малейшем недомогании или усталости уводили в дом и укладывали в кровать.
Девочка привыкла, что только в собственной спальне о ней заботятся и любят её, как нигде, и она не заметила, как сама стала находить у себя всяческие болячки, чаще всего и вовсе несуществующие. Но родители постоянно были на чеку и вызывали ей врача, который, чтобы не потерять практику и стабильный доход, подтверждал диагноз Ниночки, или и того хуже, находил у неё какую-либо нервическую болезнь или недомогание на нервной почве, выписывал бесполезные капли, и тем самым стимулировал её к развитию фантазий и самовнушению.
Красота Нине досталась от матери, “а вот мозгов на неё не хватило”, как говаривал её папенька, служивший чиновником также в Министерстве внутренних дел и давший за младшей дочкой отличное приданое, которое полностью удовлетворило Марью Ефимовну. Она-то и решила женить своего сына, так сказать поставила его перед фактом, но он не сопротивлялся, считая, что женитьба – обязанность каждого человека и рано или поздно коснётся каждого. Он уже давно понял, что сильными чувствами не способен обладать, не испытывая ни ненависти, ни глубокой любви, ни привязанности к кому-либо, и легко смирился с тем, что мать решила его судьбу. Он много работал, и в его голове даже не было подобных мыслей, так что мать преподнесла ему сюрприз, выказав своё желание женить его. Она ещё более упростила его задачу, выбрав ему достойную и привлекательную невесту, коей считалась в обществе Ниночка Полунина.
Она была блондинкой, как и её супруг, её волосы вились сами, без каких-либо ухищрений, и многие дамы ей завидовали. Большие голубые глаза выдавали её живой и задорный характер, она любила посмеяться, отчего появлялись милые ямочки на её розовых щеках. Более всего на свете её интересовали моды и причёски, и она любила сама что-нибудь смастерить для себя, например, цветок, которым могла украсить шляпку или платье. Её образование оставляло желать лучшего, и было даже хуже, чем у Елены, потому что родители, усиленно занимаясь воспитанием старших детей, боясь давать ей нагрузку, не уделяли ей внимания, а когда спохватились, было уже очень поздно – Ниночка потеряла способность научиться хоть чему-то, предпочитая проводить время в праздности и увеселениях. И не обладая твёрдым характером своей сватьи, Полунины оставили попытки улучшить образование дочери, считая, что хорошенькой внешности и обаяния будет достаточно для неё, чтобы удачно выйти замуж. И она не считала себя обделённой в чём-то, могла ответить на любой вопрос, придумывая ответ в своей голове, и очень удивлялась, если он почему-то вдруг оказывался неверным.
