– Сергей Валерьевич, точно надо? Тут трафик бешенный. Не ровен час, фура в задницу «прилетит»
– Кирилл, тормози.
Сергей повторил четко и ясно.
Кирилл все понял, благо отставной ГРУшник. Поднял рацию: «ребята мы тормозим. Первый, стоишь впереди, третий, сдай от нас назад. Выставь знак аварийной остановки. Включите аварийку. Я сопровождаю Валерьевича.
Все было сработано четко. Передний 200-й «Крузак» остановился и включил аварийку. Из него вышли двое охранников и встали рядом. Задняя машина сдала задним ходом метров двадцать, также включила аварийку. Из нее вышли все, включая водителя и встали на обочине. Мимо проносились недовольно сигналящие машины. Но для Сергея окружающего мира уже не существовало, это Сергей не видел. Как только машина встала, он открыл дверь, сразу ворвался рев дороги, запах гари и копоти. Он невидящим взглядом спустился с обочины и пошел прямо по полю. Сергей выделялся в своем костюме и белой рубашке на этом поле как на ладони. Охранники явно нервничали. Кирилл не выдавая своих чувств спешил чуть позади.
Сергей сел прямо на землю. Кирилл как башня стоял рядом. Двухметровый охранник и его вдруг совсем ставшим маленьким объект. Сергей продолжил разговор
– Аня, как так? – сказал Сергей и сам удивился ноткам претензии в голосе. Претензии кому? Смерти? Пришла не вовремя?
– Ну ты помнишь, мы же думали у него стресс после смерти матери. Надавали ему всяких успокоительных. Я его к врачу неврологу возила. Знакомые посоветовали. Ну как бывает обычно, ты понимаешь. И вроде все нормально было неделю. А потом он как с ума сошел. Есть перестал, а потом аппетит бешеный стал, потом опять не ел.
– Что мне не сказала, – с горечью спросил Сергей. Хотя ответ он знал. С Алексеем они дружили со школы. Он был молодым дарованием. Все олимпиады школьные, краевые, а потом и общероссийские были за ним. Он увлекся математическим анализом, погряз в мире цифр и прогнозирования. Потом их пути как-то разошлись. На двадцать лет они потеряли друг друга из виду.
Потом вот также Сергею неожиданно позвонил Алексей и сказал, что у него умерла мама и он будет в городе какое-то время, пока не уладит дела с наследством. Говорил, что живет где-то в Австрии, успешно играет на бирже. И тут в Москве задерживаться не намерен. Но его планам не суждено было сбыться. Алексей просто сказал, что в Москве у него не осталось никаких знакомых, кроме него и Анны. Он позвонил Ане, она дала телефон Сергея. Все.
Двадцать лет они не виделись. И тут он решил позвонить.
– Да не хотела тебя отвлекать. Мы с ним не виделись давно. Я сама думала, что быстро все решу. В общем определили его в психоневрологический диспансер. А там как-то пробили его по базе. В общем, у него СПИД оказался. Он знал, оказывается. И даже от лечения отказался
– Сука! Что же он нам не сказал. Ты же ему сиделку нанимала, когда он после успокаивающих неделю как в тумане был. Он там не заразил никого? Думали у него проблемы с желудком. Он же блевать стал по нескольку раз в день тогда.
– Не знаю, Сереж. Вряд ли. Контакта с кровью его не было. Из диспансера его сразу выписали. Он сказал, что лечиться не хочет. Не видит смысла в такой жизни. Хотя мне сказали, что современные способы лечения могут существенно продлить жизнь.
– У него же такие перспективы были! Откуда он СПИД подцепил то?
– Не знаю, но жизнь у него была на полную катушку. На вечеринки на Ибицу летал как к себе домой. Да и слух был, что он ориентации этой самой, модной, был.
То, что Алексей был геем, для Сергея новостью не было. Даже дураку было понятно. Сергей считал, что гей- не гей, но главное какой человек сам. Такую смерть, не пожелаешь никому.
Аня продолжила:
– В общем все потом как то быстро закрутилось. На нервную систему все как-то проявилось. Он как сумасшедший стал. Иногда даже плохо понимал где он. С того раза как ты ему звонил и домой еду привозил, потом в течение месяца все случилось. Он резко слег, перестал есть. Последнюю неделю он сам глотать не мог. Просто лежал и смотрел. Огромная проблема с сиделками была. Боялись диагноза. В общем- жуть.
Такое ощущение, что Смерть показывала свои грани Сергею. Чтобы он лучше научился ценить жизнь. В течение пяти лет столько друзей умерло. Отец, дед.
Кирилл явно был не в своей тарелке, присутствуя при разговоре. Он тронул Сергея за плечо: я на обочину отойду.
Сергей кивнул благодарно и спросил в рубку
– Помощь нужна с похоронами?
– Да нет. Я его родных наконец нашла. Брат двоюродный и тетя. Пока Алексей умирал, от них никакой помощи. Брат вообще буддист. Я ему, когда сказала, что Алексей умирает, он меня спросил, я что не понимаю, что мы все умрем.
Сергей невольно поморщился. В словах Юли «буддист» звучало как матерное слово. Именно поэтому он особо не афишировал, что сам симпатизировал буддизму. Особенно одному из его направлении- Дзогчен. Даже ездил на пару семинаров, чем вызвал переполох у охраны.
– В общем, из родных будут только они, – Аня продолжила. – Похороны послезавтра. Для него все уже кончилось. Мне только обидно. Я столько возилась. Эти перевозки его из больницу и обратно. Лекарства ему возила. Думала у него депрессия какая. Мог бы мне сказать. Ну да ладно. Все прошло. В общем, теперь ты знаешь. Сам то как?
– После этого звонка так прямо сразу не скажу. Наверное, нормально. Жив точно.
– Ладно, Сереж я побежала.
– Не сильно мы как-то скорбим.
– Я даже не знаю… ладно, пока, я побежала
– Пока.
Сергей сидел после разговора где-то часа полтора. Просто смотрел на поле. На облака. И все. Он даже не сказал бы что о чем-то думал. Просто поле и облака над полем. Только вспомнил их с Алексеем последнюю встречу, примерно месяц назад. Когда Алексей позвонил, Сергей приехал к нему на квартиру и сразу понял, что с Алексеем что-то не то. Тогда они думали, что у Алексея депрессия, все-таки мать умерла. Он приезжала к Алексею раза два, проведать его. Привозила еду. Еду через службу доставки он отказывался брать.
Когда Сергей привез какую-то еду, Алексей лихорадочной рукой всучил ему какие-то деньги, Сергей про себя отметил, что сработал как мальчик по доставке пиццы, и даже чаевые получил. Разговор не клеился. Вернее, разговор был, но односторонний. Алексей тараторил без умолку. Про свою бурную жизнь, про торги. А Сергей сидел слушал и видел, что с человеком напротив него явно что-то не так. Постоянные ерзанья, подскакивания, заламывание рук- тут не надо было быть медиком чтобы понять, что Алексей не в себе.
А в конце,– это Сергей запомнил особенно четко,– Алексей вдруг прервал свои словесный поток. На какое-то время уставился на Сергея и сказал: «Я любил, как заскучаю, прыгнуть на ближайший рейс и полететь в Париж. Сесть в кафешке и просто посидеть. А потом гулять и смотреть. Понимаешь, Сергей, этого уже никогда у меня не будет! Просто Н И К О Г Д А».
Сергей еще тогда подумал, что это у Алексея все от стресса, что он поправится.
А потом, скорее всего в самую последнюю встречу Алексей вдруг сказал, что поддерживает фонд один в Китае, который занимается раскопками и продвигает углубленное изучение Китайского языка. Сергей Сказал, что тоже учит китайский, на эту тему они тоже поговорили. Как-то сумбурно попрощавшись он сказал, что если что надо, пускай Алексей звонит. И все. Теперь этого человека просто нет. Точка его жизни.
Сергей для себя так и не понял, почему Алексей позвонил ему, почему позвал. Общих тем у них не было. Может, это был жест отчаяния? Алексе просто хотел увидеть кого-то из своего прошлого, когда он еще был здоров.
Не сказать бы, что они были близки, ведь за двадцать лет они построили свою жизнь совсем по-разному и ни разу не пересеклись. Просто, когда умирает человек в расцвете сил, окружающим это кажется иррационально неправильно. Как будто конвейер жизни дал сбой.
