— Хочу… — прошептала я, разглядывая банан, как будто вижу его в первый раз.

— Вот и соси. И чуть-чуть помни при этом о том, что я сейчас сказала, — заключила Кириаки.

— Постараюсь, — усмехнулась я, а потом раскрыла шкурку банана, и принялась его с аппетитом есть.

Глядя на меня, Кириаки захохотала, а я не выдержала и покатилась вместе с ней. Мне и в страшном сне не могло присниться, что блондинка будет учить меня обращаться с мужским достоинством.

— А знаешь, у Джерта против тебя никаких шансов, — отсмеявшись, сказала Кириаки. — Уже одно то, как эротично ты ешь этот банан…

По-моему, ничего я не эротично ела — наоборот, жевала спелую мякоть, как монстр. Но Кириаки хотела меня подбодрить, и это было приятно!

ГЛАВА 8. Верховный из Арриксакса

Храм гудел, как растревоженный улей. Послушницы с пеной у рта обсуждали побег Кириаки — как ей это удалось, ведь стена, окружающая храм по периметру, имеет особые магические свойства — через нее нельзя перебраться. Но главное, зачем сбежала Кириаки? Строились самые невероятные предположения, от того, что у послушницы объявился возлюбленный и она сбежала с ним, до того, что ее похитили адепты Нериуса.

И лишь я знала правду.

Впрочем, Джерту не составило большого труда узнать, что Нериус тут ни при чем.

Он вошел в нашу комнату, стремительный, яростный и принялся бесцеремонно ворошить вещи Кириаки, ее тумбочку и ложе.

Я ни разу не видела жреца в собственной комнате, и это было почему-то странно. Как будто какой-то грозный бог почтил нас с Деспоиной своим присутствием. Джерт совсем не смотрел на меня, и не думал обо мне, наблюдающей за ним со своей кровати, я это знала.

— В этом нет никаких сомнений — девка сбежала! — прорычал жрец. — Более того, кто-то из послушниц помог ей. И я должен узнать, кто!

Пожалуй, я не видела его ещё в таком гневе. И вдруг подумала, а не кроется ли его причина в том, что какая-то девушка провела его, утекла прямо сквозь пальцы? Да не просто какая-то послушница, а та, которая лучше всех умела ласкать его член ртом?

На поиски беглянки снарядили целый отряд сочувствующих (это мужчины, которые поклоняются Хеб, но при том жрецами не являются… правда, главная причина их рвения — что жрец иногда дает им забавляться с послушницами) — здоровенных мужиков, по виду — отъявленных головорезов. Если прибавить к этому, что отец Кириаки организовал ее поиски на высшем уровне и королевская стража тоже ревностно искала девушку (в награду нашедшему девушку стражнику пообещали месяц бесплатного посещения борделя), то охота пошла нешуточная.

Но я надеялась, что, покрутив хвостом перед носами псов, эта лиса оторвется!

Впрочем, надо мной сгущались тучи. Джерт и митера Хтония не дремали и всеми способами пытались вычислить, кто помог Кириаки бежать. Как следует взялись за Деспоину и Эрлеа, которые считались лучшими подругами Кириаки. Под действием сыворотки правды они признались во всем, например, в том, что очень хотят, чтобы Джерт поимел их обоих в задний проход, но не в том, что помогали Кириаки.

Ситуация осложнилась ещё и тем, что вот-вот должен был приехать Арриксакский верховный жрец и Джерту не хотелось ударить перед ним в грязь лицом — что, мол, у него из храма послушницы разбегаются…

Джерта неимоверно бесило положение, в котором он оказался. Он понимал — если найдешь помощницу беглянки, то во сто крат увеличатся и шансы найти саму беглянку. Но пока ничего поделать не мог.

И хотя мне было немного страшно, что меня обнаружат (митера Хтония запросто могла связать воедино пропажу своего платья и плаща и мой визит к ней!), мне нравилось хранить свою маленькую тайну, хотя сердце заходилось от ревности при виде того, как из-за пропажи Кириаки бесится Джерт.

Если б сбежала я, уверена — он так не взвился…

А на следующее утро до меня дошло — хитон, который сбросила Кириаки, чтобы обнять рыбака и открыть вход к источникам, так и остался валяться в гроте! Судя по всему, его еще не нашли… И не должны найти! Если вычислят, какой именно дорогой бежала Кириаки, найти ее будет намного легче!

И хотя это было страшно рискованно, следующей же ночью я отправилась в грот за одежкой блондинки. Шла и вздрагивала от каждого звука, мне все казалось, что сейчас наткнусь на митеру Хтонию или на Джерта, они тот час обо всем догадаются — напоят меня сывороткой правды (которая вредна для организма — после нее человека целый месяц мучает сильный понос), узнают секрет Кириаки, с лёгкостью отыщут ее и вернут обратно в храм. А после учинят нам двоим какое-нибудь утончённое наказание за непослушание.

О да, Джерт мог быть очень изощрённым в этом плане. И «добрая» митера Хтония тоже… Помню, она как-то говорила, что ослушницам, нарушающим заветы Хеб, нужно обрезать малые половые губы, чтоб никогда больше не смогли почувствовать удовольствия…

Я подхватила с пола хитон Кириаки, как вдруг услышала чьи-то шаги и шелест одергиваемого плюща. Прижав к себе ткань, юркнула прямо за статую огромного кузнеца и плотно прижалась щекой к его оголенным мраморным ягодицам.

Но тут стало не до смеха, так как в грот явилась митера Хтония собственной персоной. Ой, заметит меня сейчас!

Сердце зашлось от страха, я чувствовала, что пропала, как вдруг…

Вслед за Хтонией в грот, блеснув своими земляничными волосами, скользнула Спиридула. Интересно, зачем они сюда явились? К источникам Хеб пришли, наверное… О нет, ну я точно пропала! Кто-то из них сейчас подойдет к рыбаку, и с того ракурса точно меня заметит!

Но ни к каким источникам Хтония и Спиридула, оказывается, не собирались. Вместо этого они подошли друг к другу и слились в горячем страстном поцелуе.

А я открыла от удивления рот. Подозреваю, вид у меня при этом стал очень глупый. А так разве бывает, чтобы прямо женщина с женщиной?

Но мои глаза подтвердили, что да, оказывается, бывает!

Митера Хтония, кстати, совсем не старая и по-своему красивая женщина со статной фигурой, потянула на Спиридуле тунику, оголив ее грудь с клубничинами сосков, и принялась ласкать их пальцами и ртом. Это было так близко, что я видела влажные дорожки, которые оставлял на молочно-белой коже Спири язык женщины.

Спиридула, в свою очередь, обнажила огромную и чуть отвисшую грудь Хтонии и принялась со смехом теребить, мять и гладить ее, после чего медленно потерлась сосками о соски Хтонии. Митера, откинув голову назад, залилась гортанным стоном, куснула Спири в шею и, опустившись на карачки прямо на упругий травянистый ковер, устилающий грот, принялась трясти своими грудями. А земляничноволосая стала дергать за них, имитируя движения, будто доила корову. Хтония, закрыв глаза и виляя бёдрами, мычала от наслаждения.

Пока я, пребывая в полнейшем шоке, смотрела на все это, мой рот округлялся еще больше (насколько это вообще было возможно!). И вдруг с глубочайшим потрясением я поняла, что мои собственные соски напряглись, а между ног сделалось горячо и самую чуточку мокро.

Между тем Хтония со стоном повалила Спиридулу на траву, и, раздвинув той ноги, приникла к лону девушки, как к живительному источнику. Сначала она изо всех сил втянула носом запах возбуждённого лона Спири, а затем зарылась им в курчавые огненные волосы на лобке девушки. Спиридула откинулась на траве и принялась, постанывая, лениво гладить и теребить свои груди, наблюдая за тем, как Хтония ласкает ее клитор, с аппетитом слизывая соки возбуждения, которыми истекала Спири.

Рот мне все-таки удалось все-таки захлопнуть, но я едва в удивлении не открыла его опять. Потому что дальше началось нечто совершенно невообразимое…

Задрав свое платье, Хтония припала междуножьем к раздвинутым ногам, Спиридулы и они принялись ритмично тереться друг о друга лонами, прикрывая глаза и вскрикивая от удовольствия.

Даже с некоторым стыдом я почувствовала, что влажнею. Мне нравился Джерт, и я, наверное, никогда бы не решилась попробовать ласкать женщину, но почему меня так возбуждали ласки Хтонии и Спиридулы? Быть может, оттого, что они были запретными, а запретный плод, как известно, сладок…