Непривычная задумчивость рекламного агента была тут же замечена коллегами, которые мигом смекнули, что причиной угрюмости является не что иное, как утренний нагоняй руководства. И в бросаемых на Даниила взглядах то и дело сквозила жалость разной степени искренности.

Наконец, обеденный перерыв завершился. Молодой человек поднялся и неторопливо побрёл в сторону своего кабинета. Круговерть тревожных мыслей давно уже перешла на холостые обороты. И если час назад были основания полагать, что вихрь разума вот-вот превратится в мельницу идей, то теперь это всё больше напоминало унылый балаганный аттракцион.

Даниил уже взялся за ручку двери, когда с удивлением обнаружил доносящийся из кабинета разговор. Грустный едва слышный девичий голос произнёс:

– Он мучается от невозможности выдумать что-то новое в своей виртуальной вселенной.

– Это хорошо… Значит, зажжётся очередной маяк, – звонкие слова юноши полнились оптимизмом.

– Думаешь, получится?

– Думаю, Инга ему поможет…

“Что, чёрт возьми, происходит?!” – пронеслось в голове Даниила. И он рывком распахнул дверь. Но кабинет оказался пуст.

Глава 7. Направление работы

Утро наступило так стремительно, что всё бодрствующее население города недоумённо повернуло головы в сторону восхода. В затопившем мир вечном тумане уже никто не вспоминал, что небеса бывают прозрачными, а солнце может резать глаза. Это было столь необычно, что тысячи новообращённых клонов тут же получили ожоги сетчатки разной степени.

Директор криоцентра созерцал светило через слегка прикрытые веки. Кожа лица, много лет не чувствовавшая такого потока ультрафиолета тут же начала зудеть. Но старик не спешил опускать жалюзи. Он медленно погружался в пучину забытых ощущений. Разум, давно привыкший мыслить исключительно образами, словно листал позабытую книгу. Книгу, которую когда-то обожал, даже боготворил. Книгу, на которой был воспитан… В памяти медленно воскресали казалось бы окончательно похороненные образы, а за ними тянулись эмоции. Рука, будто позабыв волю хозяина, самовольно раздвинула жалюзи на всю допустимую конструкцией ширину.

Старик вздрогнул: в кои-то веки на расчистившемся небе сияло солнце. Оно ослепительно и безжалостно сорвало пелену с мира, и люди таращились на проглянувшие из-под вечного мрака уродливые остатки строений. Словно обглоданные кости тут и там торчали полуразрушенные небоскрёбы, зияли пустыми провалами глазниц некогда роскошные торговые павильоны. Будто изъеденные оспой стояли осыпающиеся жилые кварталы…

Уже много лет было заброшено городское и сельское хозяйство, прекратили функционировать водоснабжение и канализация, архаичные электростанции не подавали напряжение в ржавую проводку… Старая цивилизация догнивала. Но и природа не спешила занять когда-то отобранную у неё территорию. Кислотные дожди и радиация уничтожили фауну и практически добили флору. На месте буйных непроходимых лесов стыли под непрекращающимися ветрами голые пустыни. Вымершие океаны превратились в гигантские резервуары жидких нечистот.

Это ужасающая картина могла свести с ума любого человека прошлых эпох. Но члены общества всеобщего копирования не ощущали в окружающем мире никакого дискомфорта. Более того, подавляющее большинство молодых клонов упивалось идеей грядущей уникальности человеческого рода как единственного живого вида на планете. Старики же ещё порой вспоминали былые времена, и в их эмоциональных матрицах нет-нет да и проскакивали непонятные новообращённым клонам ноты тоски по ушедшему миру.

Вот и Павел Петрович Кущин, директор криоцентра, с позабытой тоской выискивал взглядом чахлую зелень. Впавшие карие глаза судорожно пытались отыскать в тени городских руин хоть что-то похожее на растительность. Но деревья давно сгнили, засыпанные клумбы и цветники истлели, а окаменевшие газоны невозможно было отличить от рассыпающихся тротуаров.

Со вздохом директор криоцентра опустил жалюзи, и тут же привычные к полумраку глаза обнаружили в комнате клона.

– Слушаю тебя, Второй.

– Пока похвастать нечем. Клоны Вероники продолжают бесчинствовать.

– Ты не меняешься, – директор слабо усмехнулся, – Как всегда начинаешь разговор с наименее худшей новости,

– Разве неизменность клонов не является постоянно радующим фактом?

– Ты прав. Недаром ты Второй. Так что там ещё?

– Если позволите, то я хотел бы ещё поговорить о Веронике.

Директор пожал плечами.

– Великий магистр принял наши извинения. Но вопросы остались.

Первый нарочито медленно прошёл вглубь комнаты, автоматически поддёрнул отглаженные по моде прошлых веков брюки и уселся в чёрное пластиковое кресло. Полюбовавшись зеркальной полировкой туфель, он поднял глаза на ожидавшего клона.

– Какие вопросы?

– Если раньше Великий магистр не понимал причину получения внеклассовым гуманоидом возможности самокопирования, то теперь он весьма серьёзно настроен выяснить, почему этот гуманоид создает клонов без копирования эмоциональных привязок. По мнению Великого магистра, такие действия могут вылиться во что угодно. Он очень сомневается в правильности вашего решения.

– Я уверен в своей правоте! – отчеканил директор.

– Простите, Первый, но…

– Что “но”?

– Мы чувствуем ваше беспокойство.

– А если чувствуете, то должны понимать его незначительность. Ты не говоришь, но я вижу твои подозрения. Да, скорее всего клонам Вероники кто-то помогает. Это весьма скверно, хотя не критично. Всё что они могут, так это творить бесчинства разной степени кровавости. Ведь любому ясно, что это всего лишь гипертрофированная подростковая жестокость, вред от которой в наше время совершенно смехотворен. Говоря терминами ушедшей эпохи, это не более чем хулиганство.

– Боюсь, что немногие личности из круга образцов разделяют ваше мнение.

– Этим господам надо перестать почивать на лаврах и побольше заниматься чем-то реальным, а не только клепать копии!

– Но…

– Всё! Оставь эту тему. На следующем собрании круга сам отчитаюсь. Потому давай перейдём к действительно серьёзным вопросам. Итак, что там ещё у тебя?

Второй не стал спешить с ответом. Он степенно уселся напротив Первого, пригладил седые волосы, несколько раз кашлянул и лишь тогда заговорил:

– У меня вызывают опасения перспективы наших юных друзей.

Первый внимательно посмотрел в глаза клона.

– Обоих?

– Именно.

– В чём же это выражается?

– Наш клон с временным сдвигом пока никак себя не проявил.

– И что?

– Бездействие негативно влияет на всю нашу линейку. Первый, вы отлично понимаете, что отрицательные результаты бьют по каждому.

– Отлично понимаю? – директор аж скривился от грубости эпитета, – Дорогой мой Второй! Я не просто понимаю, я ощущаю это всем своим существом. И страдаю от этого больше вас. Больше всех вас вместе взятых!

– Тогда вы согласны с тем, что надо срочно что-то предпринимать?

– Конечно. Именно этим наш новый клон и занят. Но вот про срочность забудь.

– Забыть? – у Второго от удивления округлились глаза, – Вы серьёзно?

– В некотором роде. Перед внедрением я долго размышлял над его грядущей работой. И понял, что это скорее всего она будет носить долговременный характер. Раньше был такой термин – агент влияния. Вот он и будет им до поры до времени. Только так мы сможем преодолеть последствия диверсии Рогова.

– Вы не думаете, что введение его в наш круг значительно бы ускорило работу?

– Это кажется логичным лишь на первый взгляд. В реальности, он куда эффективнее действует, находясь в неведении. И торопить его нельзя ни в коем случае! Ясно?

– Так точно, – Второй коротко кивнул

– Ну, а что тебе не нравится в действиях Даниила?

– За всё время своей деятельности он показал превосходное взаимодействие с цифровыми объектами. Но вот биоцели остались практически незатронутыми. Многим его работа видится бесполезной. Я отлично помню ваше мнение по этому вопросу, но… Возможно, в качестве донора для клона он будет нам более полезен?