По крайней мере, у меня в архиве -точно…
– Не повлечет, говоришь? – картинно захохотала Фели. – В первый же день! Он сместил твоего ненаглядного Итана Энглера с должности помощника комиссара и назначил своего собственного! Перевел из другого отделения! И ты в жизни не догадаешься, какие слухи о нем идут… Кастор Трой, Монечка! У нас теперь будет работать сам Кастор Трой!
– Кастор Трой? А кто это? – имя было мне совершенно незнакомым.
– Ну ты даешь, мать! – Фел покачала головой. – Хотя что с тебя взять, ты ж в этом архиве, как на Луне – оторвана от остального мира. Тот самый офицер Трой, по которому стонали все девочки из третьего отделения! Табунами за ним бегали! А он, подонок, их через конвейер – одна, вторая, третья… Мало того, Троя не раз привлекали за превышение полномочий – у него на допросах плачут даже самые отъявленные преступники. Его методы выбивания показаний весьма специфичны и далеки от законных. Не мужик – зверюга!
– Но тогда его должны были отстранить… – рассеянно пробормотала я.
– У офицера очень высокие покровители – ему все нипочем, – повела плечиком Фели. – Постой-ка! Это же… Никки, ты все-таки решилась ему признаться?
Фелиция наконец-то заметила уголок конверта, который лежал передо мной на столе, и который на протяжении нашего разговора я мужественно прикрывала ладонями. Впрочем, скрывать мне от нее было особо нечего – подруга знала о моих чувствах к помощнику комиссара полицейского управления Итану Энглеру. Уже бывшему помощнику, получается…
Если честно, она немного повлияла на то, чтобы я задумала это сумасшедшее предприятие.
Легким и красивым шагом она шагала по жизни. Мужчины часто признавались ей в любви, а она была настолько уверена в себе, что, если ей кто-то нравился, то Фелиция сама проявляла к нему интерес и еще ни разу не была отвергнута.
Конечно, я не Фелиция Виклер с ее твердым убеждением, что весь мир вращается вокруг нее, но мне тоже есть, чем гордиться! Моя бабушка не устает твердить мне и всем окружающим, начиная от ее лечащего врача и заканчивая соседками, что я просто золото!
С отличием окончила Социальное училище по специальности «архивариус», очень аккуратна, чистоплотна, скромна и порядочна.... «Не под стать этим размалеванным вертихвосткам», – поджимая губы, добавляла бабуля. «А то какие девочки нынче пошли – магией себе брови подрисуют, губы увеличат, нос подправят – как обезьянки, все на одно лицо! А ты у меня естественная, натуральная – вся в свою матушку, Моня», – приговаривала бабушка, заплетая мои волосы в толстую пепельно-русую косу.
На фотографиях, которые я бережно храню, моя мама действительно настоящая красавица – длиннющие русалочьи волосы до самых бедер, бездонные зеленые глаза, загадочная и грустноватая улыбка. По-моему, мне до ее ослепительной, яркой красоты сто верст пехом… Вряд ли она особо меня хотела – сразу после моего рождения отдала меня своей матери и нашла себе работу, а когда мне исполнилось шесть, вышла замуж, уехала за границу и с тех пор о ней ни слуху ни духу…
Меня воспитывала бабушка, а мама устраивала свое личное счастье – я ее не виню.
– Очуметь! – меж тем воскликнула Фелиция, мягко, но настойчиво утянув у меня конверт. – Розочки, завитушки! Сама рисовала? Так трогательно! Никки, Никки, святые небеса! Неужели у тебя хватит смелости признаться самому красивому офицеру нашего полицейского отделения в любви?
Разумеется, никаких розочек я на конверте не рисовала, но… Выбирала – и этот показался таким романтичным и нежным. Правда, мне почему-то не понравился тон Фелиции – на мгновение почудилась в нем издевка…
Впрочем, я не обратила на это внимание, ведь новость, которую сообщила Фели буквально перевернула все внутри меня! Итана понизили в должности! Как же так? Наверняка, это стало для него настоящим ударом! Я просто обязана поддержать любимого!
– И как теперь быть с письмом? – пролепетала я, прижимая к себе конверт, который Фелиция соизволила отдать мне. – Наверное, сейчас не время, чтобы признаваться ему…
– Вот сейчас, милая Монечка, как раз-таки и время! – решительно перебила меня Фели. – Считай, это перст судьбы! Знак свыше! Ты так долго мучилась, решалась, и вот сейчас излила свои чувства! Ну так давай, не бойся – отдай Энглеру послание! Он наверняка расстроен тем, что его место занял Кастор Трой, а твое признание утешит его и поддержит! Помнишь, о чем я тебе говорила? Глядеть ему прямо в глаза. Улыбаться. Он смотрел на тебя, я сама видела! Ты нравишься ему, правду тебе говорю, нужно только чуть– чуть поторопить события… Давай-давай, Калдер! Иначе, так и останешься сидеть в своем подвале и перебирать свои пыльнющие папки! Слышишь меня? Подними свою задницу, Калдер, и отнеси офицеру Энглеру письмо! Посмотришь, что будет!
Наверное, она права. Мне нужно побороть свою всегдашнюю нерешительность, выбраться из замкнутого круга… Кинуться в этот омут с головой!
Как же у меня замирало сердце, когда она рассказывала по своих мужчин, которые с ума по ней сходили! Как хотелось мне испытать нечто, хотя бы отдаленно похожее на эти страсти, которые переживала она! Как хотелось ощутить на своих губах вкус его поцелуя – ведь меня еще ни разу не целовали… Интересно, каково это – когда тебя любят и… хотят?
Что ж, скоро я это узнаю! Вдохновленная пламенными речами Фелиции, я решительно поднялась, но в пылу своей решительности как-то позабыла, что мебель у меня в архиве была давным-давно предназначена на списание.
Моя нога скользнула по ободранной ножке стула, напоролась на занозу и по колготкам поползла жирная стрелка! Да еще и на самом видном месте – на икре!
Это была катастрофа! Толстые колготки марки «Любава» я купила недавно, и эта статья расходов была в моем бюджете на ближайшее время не запланирована. Нет, деньги лежали у меня дома в шкатулочке, но они отложены бабушке на лекарства – я скорее вообще без колготок буду ходить, нежели потрачу их на себя.
И как же я так, ну как же меня угораздило – они же не убиваемые, очень прочные – специально такие покупаю!
От досады я закусила губу. Можно было бы занять денег у Фелиции, но я и так должна ей с прошлого месяца – стыдно опять спрашивать… Что я за недотепа – испортила совсем новую вещь! А зарплата только в конце недели, что же мне до этого времени – с этой отвратительной затяжкой ходить?
– Нет, Фели, не пойду! – поникла я, боясь прикоснуться к стрелке, чтобы она не стала еще больше. – Сама видишь – куда я теперь пойду? Наверное, это плохой знак, к тому же его сместили с должности – вряд ли ему сейчас будет до меня и вообще…
– Подумаешь! – не произвела никакого впечатления моя катастрофа на Фелицию. – У меня запасные есть! Сейчас быстренько в туалете переоденешь – и вперед! Я же тебя знаю, Никки, если ты не сделаешь это сейчас – будешь еще год рефлексировать! Давай уже – пан или пропал!
Я всегда в глубине души мечтала стать такой же уверенной в себе и неотразимой, как Фелиция. Она бы действительно не спасовала перед какой-то там затяжкой на колготках!
Поэтому, собрав остатки своей решимости, я последовала за ней наверх. Вообще-то покидать свой архив я не любила – большое здание из стекла и бетона, наполненное людьми в форме, которые то и дело ходили туда-сюда, напрягало. К тому же сегодня все были как-то по-особенному взволнованы – явно осуждали нового комиссара Шенка и его назначение на должность своего помощника, которое он сделал в первый же день.
Сунув в свою потрепанную сумочку упаковку из плотного картона, на которой красивая девушка, чем-то похожая на Фелицию, демонстрировала свои длинные ноги, я поднялась на четвертый этаж, где был теперь расположен кабинет Итана. И почему этот Шенк поступил с ним так несправедливо?
Да, Фелиция права, права! Мне обязательно нужно отдать ему свое письмо – может быть, это действительно его поддержит. И я смогу его поддержать и утешить в этой непростой ситуации… Может быть, даже в качестве его возлюбленной!
Уже представляя наше с Итаном Энглером светлое будущее, я потянула ручку расположенного на этаже туалета, в котором планировала заменить колготки со стрелкой на новые, как меня окликнули:
