— Что-то случилось?
— Нет, все нормально, продолжай.
— Хорошо, как я и сказал, я рассказал всем нашу легенду и в неё поверили, для надёжности, я ещё пустил пару слухов в столице, а после и сам отбыл к горным источникам, как бы для поправки здоровья. Родителям я сказал, что меня сбросила лошадь и мне вроде поверили. Прости меня, когда я просил подменить меня, я никак не думал, что вас отправят в поход, я считал, что это всего лишь обычный сбор, которых в последнее время было много. Я уже был на полпути к источникам, когда до меня дошли вести, что из столицы отправился отряд сопровождавший какого-то знатного пленника, и несложно было догадаться, что в этом отряде была ты. Поверь мне, я места себе не находил. Пытался броситься следом, чтоб настичь вас и поменяться с тобой местами, пусть раненый, но такой поход не для девчонки, но вы как сквозь землю провалились, выехали и все. Никто не знал по какой дороге вы поедите, где вас искать. Поэтому не найдя вас, я решил вернуться к нашему первоначальному плану и все же отправился к источникам. Рассудив, что если ты до сих пор не вернулась, значит тебя не раскрыли, значит и мне стоит затаиться. На источниках я пробыл несколько месяцев. До той дыры в которую я зарылся не доходило никаких слухов из столицы и от тебя не было никаких вестей. Я себе места не находил. Пробыв там полгода, я больше не смог быть в неведение и прибыл в столицу. И поверь, как я удивился, узнав, что ваш отряд до сих пор не вернулся и вестей никаких. Я тогда чуть с ума не сошёл. Я метался с места на место, не в силах простить себя, что так подставил тебя. Ведь все поговаривали, что вы погибли. Прости меня, Даночка, я тогда совсем голову потерял и с дуру напился, напился так, что себя не помнил. Такого меня и встретил мой друг де Лейн. Ты его помнишь, невысокий блондин, мы иногда были с ним у тебя.
— Да, припоминаю, — подтвердила девушка, смутно вспоминая миловидного блондинчика, усиленно старавшегося привлечь её внимание, пока не видел брат. Пару раз она даже задумывалась над тем принять ли его ухаживания, но её всегда что-то отталкивало, как видно, не зря.
— В итоге он рассказал при дворе, что видел меня, хотя я и просил его этого не делать. Тогда у короля возник естественный вопрос, кто отправился в поход, если я тут. Тебя стали искать, и наши родители приняли в этом действие самое активное участие, они ведь не знали всей правды и очень переживали, а когда выяснилось, что ты ни в какой монастырь не отправлялись, стало ясно, о произошедшей подмене и меня сразу препроводили сюда, с обвинением в обмане королевского доверия. Я не знаю, что стало с нашими родителями, мне ничего не говорят. Но я очень рад, что ты вернулась живой. — Закончил свою исповедь юноша, в голосе которого скользило ничем не скрытое облегчение. "Бедный брат ему тоже пришлось нелегко, ведь он уже похоронил меня…" — пришло к ней осознание состояния брата. Что и не только ей пришлось трудно, за это время.
— Только видимо ненадолго. Меня обвиняют в обмане доверия короны, предательстве родины и покушении на жизнь члена королевской семьи.
— ЧТО?! — удивился услышанному брат, — из-за чего?
— Не знаю, мне ничего не объяснили, сразу по прибытию препроводив сюда. Даже поесть и переодеться не дали, словно только и ждали у дверей того, когда я вернусь.
— Отчего-то король до последнего не хотел верить, в то что ваш отряд погиб. Как объявил, его величество, что не поверит в вашу смерть пока не обнаружит тела. Вас искали. Только отчего так?
— На этот вопрос я могу тебе ответить… — невесело улыбнувшись откликнулась Дана.
— Ты знаешь? — парень раздираемый любопытством даже подался вперёд. Видимо эта черта у них была семейная и даже угроза казни не могла вытравить её из них.
— Да. Так как оказалось, мы сопровождали вовсе не пленного принца, а нашего. Старшего сына короля, не наследного принца Эмилиона Валерийса де Гренд Эдельвийского.
В соседней камере повисло удивленное молчание.
— Самого Эмилиона… — пораженно повторил её слова Дан, — Дана, какой он?
— Не такой, как о нем говорят.
— Но как?! — не поверил её словам брат.
— Не знаю, что-то случилось с ним в прошлом. Но он совершенно не такой как о нем говорят, — она и сама не заметила каким восхищением был пропитан её голос. — Он настоящий, открытый, благородный, сильный. Он много раз спасал меня. Я не знаю, как описать, мне не с кем сравнить. Но он замечательный человек.
— Удивительно. Он нравится тебе?
— Да! — не задумываясь выпалила она, после дела осознав смысл вопроса. — Не в том смысле! — притворно возмутилась Дана. — Он нравится, мне как человек.
— Хорошо, — покладисто согласился Дан, не став с ней спорить, да и был ли в том смысл, если жить им осталось всего несколько дней.
— Ты, между прочим, знаком с ним! — подколола она брата, хоть так отыгравшись на нем за тот раз, когда она невольно поссорилась с принцем.
— Я!? Когда это?! Не припомню. — Искренне удивился парень. "Так я и думала. Он даже не запомнил той встречи," — с улыбкой подумала Дана, невольно наслаждаясь растерянностью и удивлением близнеца. Она ненавязчиво рассматривала его черты, как она соскучилась, по этому родному лицу, ведь раньше они никогда так надолго не расставались. Её брат. Её половинка.
— Тебе его представлял сам принц, как свою правую руку и советника короля, — постаралась она облегчить ему процесс воспоминания.
— Он?! — ещё больше поразился Дан. — Я даже подумать не мог, что это и есть старший принц. Ведь лицо то было скрыто.
— Он никогда не снимает эту маску. — поделилась откровением девушка.
— Странный.
— Нет. Просто у него нет другого выбора.
— Расскажи, что с вами произошло?
— Не поверишь, столько всего, что боюсь ночи не хватит.
— Все равно спать не охота, да и не засну. Скажи во что я втянул тебя?
— Оооо, это было опасно… но я благодарна тебе за это. Так как такого приключения у меня не было бы никогда…
И Дана принялась рассказывать свой рассказ, который, как она и предрекала, затянулся почти на целую ночь, прервавшись лишь на то чтоб перекусить, морить голодом их не собирались.
Глава 27. Суд чести.
Свой подробный рассказ Дана закончила почти под самое утро, она не знала, что двигало ей сейчас, отчаянье или живость воспоминаний, но она рассказала брату все без утайки, даже не став скрывать те моменты в которых она выглядело не особо героично, это была правда, правда её жизни. Ей так хотелось хоть с кем-то поделиться своей историей, успеть оставить воспоминания о ней, чтоб хоть кто-то знал, что она там была. Дана надеялась, что брат сможет выжить, ей так не хотелось, чтоб родители теряли обоих детей, хотя и понимала, что каждый день смотреть на лицо брата и видеть её, то будет не легче, но один, все-таки лучше, чем, ни одного.
— Дан, что ты успел рассказать о нас? — внезапно спросила Дана, им стоило решить данный вопрос, пока за ними не пришли.
— Ничего, все отрицал. — Негромко промолвил юноша. — Я не хотел подставлять тебя, если вы были живы, а если погибли тем более, не было смысла.
— Хорошо, — задумчиво промолвила девушка, в её голове стал складываться кое-какой план. Брат смотрел на неё непонимающе, но с объяснениями не торопил. — Я хочу, чтоб ты сказал, что был не в курсе того, что вместо тебя отправилась я.
— ЧТО?! Дана ты с ума сошла?! — воскликнул неверующе парень, он даже вскочил на ноги от охватившего его возмущения. — Это я втянул тебя в это. Мне и отвечать!
— Да как ты не поймешь! — в ответ прикрикнула на него она, нервы стали сдавать, — если мы расскажем, как есть нас обоих накажут, а так есть шанс, что пострадает только один, а судя по тяжести обвинений в мой адрес, меня так и так не выпустят.
— Все равно, это не правильно!
— Но так надо сделать!
— Дана, как по-твоему я жить потом буду? Если ты погибнешь по моей вине, это ведь я втянул тебя во все это.
— Даниэл Рэл это уже ничего не изменит! — обратилась она к нему по полному имени, чтоб хоть так повлиять на не вовремя заупрямившегося брата. — Ты о наших родителях подумал, каково им сейчас, когда обоих детей закрыли в темнице, а сколько они уже натерпелись из-за нас. Нашей общей смерти они не переживут. И я не смогу спокойно дожить свои последние часы, зная, что могла спасти тебя. — Закончила она совсем тихо свою пламенную речь, было так противно и обидно, что хотелось расплакаться, горько, на взрыв, но нет, ей нельзя скоро будет суд, а она итак чувствует себя, не особо бодро, после долгой дороги и бессонной ночи.
