Огненный змей пал на землю сорвавшейся с небес звездою, обратился в добра молодца, провел ладонью по растрепавшимся за время полета и выбившимся из под алого очелья волосам, и лишь после этого повернулся к окутанной в саван фигуре, едва заметной в ночном мраке.
– Тебя пришлось долго ждать… – в голосе жителя Пекла появились шипящие нотки, которых не было слышно, когда он обращался к сове.
Змей дернул уголком изящно очерченного рта:
– Дела – заботы, – с запястья скатился огненный шар. Коснулся высохшей, истрескавшейся земли, и, замерев неподвижным фонарем, хотя бы слегка разогнал царящую вокруг темноту.
– Чужие жены… – продолжили в тон царскому советнику.
В небесно- голубых глазах Огненного Змея полыхнули алые пожарища:
– Не тебе, умрун, меня судить. Сговор у нас не с тобой, с твоим царем.
Этот мертвец – переговорщик появился на берегах Пучай- реки не больше месяца назад: до этого времени были другие, – и, несмотря на это, советник уже успел его возненавидеть.
Смешок- кашель:
– Может, и не мне… Да вот дорожка от Нави сюда прямая – хоженая… А ты небось, к вдовушке какой по дороге заглянул, иначе б скорее здесь был… О вас, Змеях, слава дурная ходит…
– Моя слава – мое дело, – тряхнул русой головой мужчина.
– Так и сговор с Нияном – дело твое… И важность у него поболее будет, чем у чужой солдатки.
Царский советник зло, по- волчьи, ощерился:
– Говори, да не заговаривайся, падаль.
С неба упала огромная сова. Мягко опустилась на плечо фигуры в балахоне, замерла, распахнув золотые глаза…
Казалось, свет созданного Огненного Змеем светильника особо и не докучал ночной птице.
Но ведь ее не должно было здесь быть:
– Откуда в Пекле сова? – Змей даже в ярости головы не терял.
– Совы птицы странные, советник… Летают где хотят… А мою вину прости мне советник, впредь умнее буду, заговариваться не стану… – пошел на попятную умрун.
Мужчина воспринял это как должное:
– То- то же… Пекленец готов исполнить свою часть уговора?
В голосе его собеседника проскользнули сладкие ноты:
– Царь Ниян всегда верен своему слову… – фигура протянула руку: в широком рукаве балахона она казалась еще суше, еще костлявее – и на протянутую ладонь Змея упал тяжелый перстень с черным, зеркально отполированным камнем: – Это только часть его милости. Остальные воспоследуют.
Мужчина дернул уголком рта:
– Мы договаривались о большем, – но сам перстень зажал в кулаке, словно опасался, что его собеседник передумает, заберет дар обратно.
– Всему свое время, царский советник…
– Даже эта часть должна была быть больше!
– Царь Ниян держит свое слово, – качнулся серый капюшон. – Не веришь мне, так до сердца Пекла всего ничего, одна ночь лета. Полетишь со мной? Спросишь ответа у Нияна? – в голосе явно слышалась издевка: посланник правителя Пекла слишком хорошо знал, что Огненный Змей не может на столь долгий срок отлучаться из Нави.
На язык просилось ругательство. Длинное, с перечислением родичей умруна до седьмого колена. Но Змей лишь поджал губы и прошипел:
– Пошел ты к лешему! Вымесок окаянный! – до конца сдержаться он все же не смог.
– И тебе не хворать, царский советник…
Мужчина резко крутанулся на каблуках и взмыл в воздух огненным всполохом: в гневе даже магический светильник, оставшийся на земле, не погасил, не уничтожил.
Его собеседник тихо хохотнул, ласково пригладил по голове так и не пошевелившуюся сову – та только глаза от удовольствия прикрыла – и медленно опустил носок тяжелого черного сапога на лежащий на земле огненный шар.
Во все стороны брызнули искры, и берег Пучай- реки погрузился во тьму.
***
Маша устало присела на краешек сундука, оглянулась на кровать:
– Васенька?
– Агась? – откликнулись оттуда, но на свет божий появляться почему- то не поспешили.
– Ты здесь? – вопрос был, конечно, глупый, но ничего умнее в голову пока что не приходило.
– Нетути меня! – хихикнули из- под кровати: видно вся идиотичность ситуации была понятна даже коловертышу.
– А разговаривает кто? – вздохнула Маша.
– Да сама ты, царевна, с собой разговоры и ведешь…
– И как я только сама до этого не догадалась? – фыркнула Орлова, покосилась на собственные ноги, покрытые россыпью алых пятнышек – ожоги легкие, до утра пройдут. Если их водой смыть, они б, конечно, не так пекли, но будем довольствоваться тем, что есть.
– А ты, царевна, вообще не очень догадлива, – из- под кровати показалось морщинистое личико.
– Спасибо, ты очень добрый, – пленница не удержалась от иронического замечания.
– А я че? Я ниче…
– Кстати. К слову о «ниче», – вспомнила Маша. – ты куда пропал?
– Я? – в голоске коловертыша звучало искреннее удивление: – Я на месте все время был.
– И место у тебя под кроватью? – не удержалась от подколки Маша.
Юмор ее, к сожалению, так и не поняли:
– Ну, да, а что?
– Ничего, – отмахнулась Орлова.
Женщина на миг задумалась: а дальше- то что делать?
Есть уже не хотелось, на кухне накормили. Ноги чуть- чуть болят, но это мелочи, до утра все пройдет.
По большому счету, стоило лечь спать – утро вечера мудренее и все такое. А уж завтра, как рассветет, можно будет задуматься о делах насущных: помочь одноглазому, собраться с мыслями, поставить себе диагноз – слишком уж неожиданно все это головокружение и боль в сердце пришли… И наконец- таки поговорить спокойно с этим внезапно появившимся женихом! А то с одной стороны, замуж – это конечно, хорошо, но с другой – это ведь все- таки Кощей Бессмертный, а не какой- нибудь там Ванька с улицы..
Да и вообще. Дома – кот некормленный и родители, с которыми уже целый день не выходила на связь по Скайпу…
***
Кощей так и не вспомнил, замкнул ли он на этот раз дверь в комнату пленницы. Охранник там, конечно, должен быть, но и самому следить за порядком тоже не помешает.
Только вот, к хоромам, где жила полонянка, он так и не вернулся и себя не проверил. Ну ее, к лешему, эту царевну. До утра точно никуда не сбежит, а там уже и поразмыслить спокойно можно будет.
Усевшись в опочивальне на лавку, мужчина устало стянул обувь. В комнату заглянул слуга – стопан: может, хозяину помощь какая нужна, но Кощею сейчас меньше всего хотелось видеть кого бы то ни было: черный сапог полетел прямо в надоедливого помощника и тот, испуганно пискнув, скрылся за дверью, а сам Кощей доковылял до кровати и повалился на широкое ложе, закинув руки за голову.
Царская опочивальня находилась в соседнем тереме, но мужчина так и не смог себя заставить переехать в отцову спальню, оставшись в своих старых хоромах. Может, это и не подобало молодому царю, но сейчас это была наименьшая из головных болей – тем более, что в царской опочивальне так до сих пор и не починили потолок, разобранный в день смерти отца…
Заснул он быстро. А проснулся от того, что кто- то осторожно приоткрыл дверь в опочивальню. Первая мысль была о постельничем, который, по всем правилам, должен был находиться в соседнем помещении, но в комнату, вдруг проскользнула едва заметная хрупкая женская фигура…
Босые ноги неслышно ступали по мягкому ковру… Лунный свет играл на золотых волосах, мягкой волной опускавшихся до пола и служивших единственным одеянием незнакомки. Светлая кожа казалась почти молочной…
Девушка медленно шагнула к царскому ложу, присела на его край и потянувшись всем телом, нежно провела ладонью по щеке Кощея. Склонилась над ним, прикоснулась прохладными губами к его губам, скользнула кончиками ледяных пальцев по груди… Рука незнакомки замерла, остановилась, нежно касаясь кожи, и мужчина почувствовал, как к его сердцу подбирается могильный холод…
Осознание безумия всего происходящего ударило наотмашь, как пощечина.
Кто она?! Что делает здесь?! Как ее вообще пропустил постельничий, который должен был сторожить сон царя в соседней, проходной комнате?! Или он в сговоре с ней?!
