Последняя жертва эксперимента, Надежда Тишина, перестала сопротивляться натиску врачей и ученых и отдалась в их власть, надеясь, что те смогут тщательно ее изучив, остановить продолжавшееся омоложение, и вернуть ей прежний облик. Изучавшие Тишину врачи, тем не менее, старались отгородиться от прессы и держать исследование необычного случая в секрете. Ее исследовали педиатры, геронтологи, эндокринологи и прочее, но помочь несчастной не смогли. Они, как и следовало ожидать, оказались не в силах повернуть вспять неумолимый процесс омоложения. Случай был неизвестен науке. Не удалось изучить принцип действия гебатропина, так как не осталось ни одного образца, все ампулы исчезли, вместе с доктором Беловым и его помощниками. Мы можем только наблюдать, констатировать, но не в силах, что либо изменить. Вас же, мы пригласили с целью, определить уровень интеллектуального развития девочки, ее психическое состояние, а так же просим вас успокоить больную, если можно так выразиться. Несчастная очень встревожена и беспокойна. В общем то этого мы от вас и хотим.

  - Она здесь? - спросил я. Рассказ заинтересовал меня настолько, что я забыл про свой кофе, оставив его на столе недопитым и остывшим.

  - Она здесь, в соседнем кабинете. Вы готовы с ней встретиться?

  В это время в кабинет вошла медсестра Лена.

  - Можно?

  - Да, да Леночка, заходите - позвал Катков.

  - Я заберу чашки, Сергей Павлович? - спросила она.

  - Нет, оставьте, спасибо, я позже сам уберу и помою. Лучше проводите нас с Валерием Дмитриевичем к Тишиной. Как она, кстати?

  - Ведет себя относительно тихо, успокоилась.

  - Вот и хорошо, идемте.

  Мы поднялись. Медсестра с серьезной озабоченностью посмотрела на меня, после чего первая вышла из кабинета. Доктор жестом руки пригласил меня следовать за ней, после чего вышел за мной следом. Мы двинулись по тускло освященному коридору, мимо грязных, с облупившейся краской стен. Наши шаги гулко раздавались в полупустом, брошенном здании. Одна из дверей коридора оказалась приоткрыта. Сергей Павлович, прежде чем позволить мне войти в нее, взял меня под руку и, глянув на меня, произнес

  - Ничему не удивляйтесь, и если что, держите себя в руках.

  За тем доктор, пропустив вперед девушку, озабоченно посмотрел на меня и взмахом руки предложил следовать за ней.

  Войдя за Леной, я оказался в обложенной плиткой комнате, освященной люминесцентными лампами. Катков, войдя вслед за мной, слегка подталкивал меня в спину рукой, направляя к расположившемуся посреди кабинета столу, вернее к тому, что на нем находилось, расположенному на столе прозрачному ящику.

  - Что это? - спросил я.

  - Вглядитесь - предложил доктор.

  И я вгляделся. Увиденное ужаснуло меня, и на какое-то время лишило меня дара речи. В прозрачном ящике лежал ребенок, ребенок настолько маленький, каких мне видеть еще не приходилось. Он был гораздо меньше виденных мною детей. Как я понял, ребенок был недоношенный, и находился в инкубаторе для недоношенных детей. Голова младенца, покрытая редким пушком волос, выглядела непропорционально большой по сравнению с маленьким тельцем и невероятно крошечными конечностями. На младенце были надеты подгузники, а из его ноздри тянулась прозрачная трубка, прикрепленная с помощью скотча к щеке.

  - Я рад, что вы еще не уснули Надежа - произнес врач, приблизив лицо к прозрачной стенке инкубатора.

  Из под сморщенного лба ребенка сверкнули грустные, по взрослому осмысленные глаза, уставившись на Сергея Павловича. А дальше случилось самое страшное и невероятное, младенец заговорил, заговорил тонким и писклявым голосом, но вполне внятно и разборчиво.

  - Вы знаете доктор - донеслось из инкубатора - у меня такое ощущение, что я уже очень давно и беспрерывно сплю, сплю и вижу жуткий сон, сплю и не могу проснуться. А я очень хочу проснуться доктор - ребенок перевернулся на бок, приблизившись к стеклу и заглядывая в глаза доктору - проснуться в своей постели, проснуться в своем теле. Вы слышите доктор, хочу проснуться, хочу проснуться - в голосе младенца сквозили истерические нотки - хочу проснуться. Неужели это правда, все то, что происходит со мной. Это же чудовищно, чудовищно.

  - Надежда, успокойтесь - попытался успокоить ее Катков. За тем указав на мня, продолжил. - Надежда, это психолог, он проведет над вами тестирование, чтоб исследовать...

  - НЕ НАДО - прокричал ребенок. - Доктор, зачем все эти тесты, наблюдения, исследования. Как же вы меня замучили всем этим. Я устала, устала. Просто верните меня такой, какая я была, верните меня прежнею, ВЕРНИТЕ МЕНЯ.

  И ребенок, раскрыв большой рот заплакал, забившись в истерике.

  - Успокойтесь, пожалуйста - увещевал ее доктор.

  - Мне страшно в этой клетке - продолжал младенец и застучал ручками по стеклу - выпустите меня, я хочу выйти. Я хочу чтоб все это наконец закончилось. ВЕРНИТЕ МЕНЯ КАК РАНЬШЕ. СДЕЛАЙТЕ МЕНЯ ПРЕЖНЕЮ.

  Существо в инкубаторе не прекращало вопить. Меня покачнуло, увиденное оказалось слишком страшным испытанием для моей психики. Реальность стала удаляться, и я понял, что сейчас упаду в обморок.

  - СДЕЛАТЕ ЖЕ СО МНОЙ, ЧТО-НИБУДЬ, ВЕРНИТЕ МЕНЯ КАК БЫЛО - продолжало доноситься до моего угасающего сознания.

  Катков, увидев, что со мной происходит неладное, тут же переключился с ребенка на меня, и крепко сжал мою руку.

  - Держитесь, Валерий Дмитриевич - услышал я его голос.

  С другой стороны, меня обхватила тонкая ручка Лены.

  - Ой, он сейчас упадет, Сергей Павлович - донесся до меня ее встревоженный голосок.

  - Валерий Дмитриевич, Валерий Дмитриевич. Леночка, нашатырный спирт - было последним мною услышанным.