Почему, они просто не могут проверить всех этим своим индикатором? – спросил я.

На всех, наверное, не хватит, и они решили исключить тех, кто точно не может быть носителем, – предположил один из ребят.

Да, в этом есть логика, – согласился мой друг, а я молча кивнул.

Идем собираться? – я обратился к Райану.

Так непривычно, что ты живешь отдельно, – ответил он, открывая дверь на улицу.

Да, мне тоже, – честно признался я, – дома так пусто.

Сколько себя помню, я жил в доме Райана, а сейчас получил от государства собственный дом, небольшой, но свой. Теперь я живу один, и мне действительно одиноко и скучно там. Не привык к такой жизни. К счастью, мой новый дом был совсем недалеко от прежнего, поэтому я часто проведывал Райана и его родителей, миссис и мистера Колтонс.

Ты слышал, вчера опять эта ненормальная в маске что-то делала у западных ворот, но ее снова не поймали? – начал разговор Райан.

Мы шли вдоль однотипных домов нашего городишки, в окнах которых все еще горел свет, так как солнце еще не полностью встало. Одни собирались на работу, другие уже работали, третьи просто сидели дома и чем-то занималась. В каждом таком окошке живет история. Одни истории живут громко и находятся у всех на виду, а другие тихонько существуют, не привлекая никого. Участники таких тихих историй любят это и наслаждаются каждой минутой пребывания в своем уютном маленьком мире, не выходя из зоны комфорта. Одни скажут: «зачем жить так скучно?» другие с ними не согласятся, ответив «а зачем рисковать и выходить за пределы своей истории?». Я не уверен, чью сторону принял бы. С одной стороны хорошо жить своей маленькой историей и наслаждаться счастливыми теплыми моментами, с другой же это ужасно скучно – хочется увидеть весь мир и связать свою историю с другими.

В последнее время часто слышно о некой девушке, которая совершает попытки преступлений, но не нарушает законов. Она действует на грани допустимого и привлекает таким образом к себе внимание дружинников всего города. Мы живем в пограничном городе и смуты внутри него здесь совершенно никому не нужны. Для таких выкрутасов у нее должны быть действительно веские причины или нездоровая голова.

Да, слышал.

Чего она хочет добиться своими странными выходками?

Понятия не имею, но, видимо, у нее есть какая-то цель.

Ладно, ну ее, – сказал Райан, – встретимся здесь через час.

Угу, – пробубнил я.

Привет Крику, – донесся до меня голос, удаляющегося парня, когда я подошел к своему маленькому дому, который со стороны казался каким-то пустым и нетронутым.

Открыв входную дверь, я немного подождал прежде, чем войти внутрь. Дома было тихо и темно. Лишь в кухню пробился багровый солнечный свет, где на полу разлегся Крик, приобняв игрушечную мышь. Хорошо, что его хозяева, мои соседи, оставили ему игрушки, иначе он подрал бы мне всю мебель. По ушам бил звук капающей из крана в ванной воды. Раздраженный этим, я зашел в ванную и закрыл кран, приложив немало усилий к ржавому барашку – в доме давно пора сделать ремонт.

Я поплелся в свою спальню, чтобы начать собирать вещи. В комнате стоял легкий неприятный запах – все еще пахло вчерашней пиццей. Надеюсь, никуда не завалился кусочек, что может вонять еще целый год. Из дубового большого шкафа с одним зеркалом на внутренней стороне дверцы, я достал свою сумку и начал копаться в вещах. Я забросил в сумку пару сменного белья и носков, кофту, теплые джинсы и перчатки. Почему-то я подумал, что мне пригодится полотенце и бросил и его тоже. В сумке осталось место для средств гигиены, которое я очень скоро заполнил.

Уложив сумку на кресло, поодаль стоящее от шкафа, я лег на кровать, мечтая остаться здесь еще на пару часов, но, к сожалению, я ограничен во времени. Я еще несколько минут смотрел на фотографию моей мамы, порой переводя взгляд на часы. Воздух в комнате был ужасно спертый, солнце немного поднялось, из окна пробивался луч света, в котором можно было разглядеть пыль, кружащуюся, словно в танце по комнате. Крик пришел ко мне на кровать и улегся рядом.

Через пару минут я встал и пошел на кухню, чтобы перекусить в дорогу. Вскоре на столе стоял стакан сока, тосты с яичницей и кекс. Я уплетал тосты и решил вытянуть ноги под столом. Кончиками пальцев ног я нащупал что-то мягкое и теплое. Заглянув под стол, я обнаружил, что Крик лежал прямо там, в обнимку с игрушкой точно так, как лежал полчаса назад, когда я только пришел.

«Какого черта? Он ведь лежал на кровати…» – мысли давили на меня, но я все-таки решил, что слишком сильно акцентирую на этом внимание. Допив последний глоток сока, я помчался в ванную, чтобы прополоскать рот. Так незаметно пролетел час, и я уже закрывал на ключ дверь. Я услышал громкое мяуканье кота. Я взглянул в кухонное окно и увидел, что Крик все еще спит.

Прокручивая в голове эти странные явления (хм… галлюцинации?), связанные с невероятным перемещением кота в пространстве, я подошел к перекрестку, где мы обычно встречаемся с моим лучшим другом. Пару минут постояв на месте, я увидел Райана, который быстро шел по направлению ко мне.

Пойдем? – раздался его голос.

Да, идем, – я постарался выдавить из себя улыбку, хоть и был одурманен потоком мыслей о моих странных видениях.

Пропускной пункт был на другом конце городка, поэтому мы решили сесть на электробус. До остановки мы шли буквально пару минут, поэтому не успели даже ни о чем поговорить.

Смотри, едет, – выкрикнул Райан, схватил меня за руку и потащил за собой.

Мы немного опоздали и бежали, догоняя электробус. Огромные стеклянные стенки его отражали свет, а металлический, выкрашенный в синий цвет, задник был матовым, поэтому на нем не было ни одного блика. Ускорившись, мы настигли его и запрыгнули на прицеп сзади. Мы часто так делали в детстве, когда опаздывали, хотя нам неоднократно говорили, как это опасно. С детства электробусы изменились, и прицеп сзади стал гораздо крупнее и прочнее, что стало причиной снижения риска несчастных случаев. Вспомнив этот ностальгический момент из прошлого, я искренне закатился в смехе. Райан отдышался буквально пару секунд, а потом подхватил мой смех, порождая свой заразительный громкий хохот.

«Приехали», —сказал Райан, театрально взмахнув в воздухе рукой, когда мы доехали до остановки.

Я спрыгнул с прицепа, а он следом за мной. Впереди уже виднелись военные машины и парни, собирающиеся в группки. Мы подошли к пропускному пункту и заняли свою очередь в кабинет для обработки личных данных.

А что, если кто-нибудь из нас реально носитель ксолина? – раздался чей-то голос.

Я для себя отметил, что нескольких человек среди нас не было. Это, скорее всего, потому, что они заражены стамином, следовательно, не могут быть заражены вторым вирусом. Как известно, эти два вируса являются конфликтными по отношению друг к другу.

Ты знаешь, что наше правительство более радикальное, чем в Терпии. Говорят, что носители ксолина психически неуравновешенные и, что их нужно убивать, – сказал Райан.

Никогда не пойму, почему никто не хочет решать проблемы?! Все только стараются от них избавиться любыми способами, – возмутился я.

Если какой-нибудь чокнутый захочет поубивать нас всех, я соглашусь на такие меры, – сказал Райан.

Убить. Просто убить невинного человека, который даже не представляет, что болен. Это не меры – это безрассудство, – возразил я.

Может, это та девка, которая носится по городу в маске? – предположил один из парней, пожевывая сухую травинку.

Предполагают, что последним и единственным зараженным ксолином Волонии, является парень, – ответил Райан (да, я тоже об этом слышал).

Я старался не участвовать в дальнейшем споре, но наблюдал за остальными. Некоторые были негативно настроены в отношении зараженного ксолином, другие защищали его, третьи сохраняли нейтралитет: ничего необычного.

Айден Байт и Райан Колтонс, – прозвучал голос военной женщины.

Услышав наши с Райаном имена, я потянул его за собой внутрь помещения, прекращая дебаты с остальными. Нас назвали одновременно из-за того, что мы всегда вместе записываемся в списки. В здании было мало места и серые стены давили на меня со всех сторон. Терпеть не могу эту военную сдержанность. Усевшись за стол, мы начали заполнять анкеты на согласие обработки наших личных данных.